Автор: Аркадий Минаков
Сергея Александровича Ширинского-Шихматова, если и знают, то в основном как якобы второстепенного поэта-«архаиста», принадлежавшего к кругу Г.Р. Державина – А.С. Шишкова. При этом ему не очень повезло с некоторыми отзывами влиятельных современников. Немалую роль в «окарикатуривании» его образа сыграла эпиграмма молодого вольнодумца Пушкина (тогда еще атеиста, зачастую окруженного будущими вольнадумцами-декабристами), в которой он сводил политические и эстетические счеты с противниками из «Беседы любителей русского слова», поэтами и писателями, принадлежащими к кругу литературных консерваторов первых десятилетий XIX века:
Угрюмых тройка есть
Певцов –
Шихматов, Шаховской,
Шишков,
Уму есть тройка супостатов
Шишков наш, Шаховской,
Шихматов,
Но кто глупей из тройки злой?
Шишков, Шихматов, Шаховской!
Как известно, в 1830-е гг. Пушкин во многом мировоззренчески и эстетически сблизился с былыми оппонентами из окружения Шишкова. Известны его вполне благожелательные оценки известных консерваторов того времени. Тем не менее, устойчивый образ угрюмого, глупого, злого и, разумеется, бездарного «супостата» из его колких эпиграмм прочно вошел в западническо-либеральный дискурс, определивший почти на два столетия крайне негативную оценку ключевых фигур русского консерватизма начала XIX века. Однако подобный «черный» образ разительно противоречит всем основным фактам биографии и реальному историческому и духовному облику С.А. Ширинского-Шихматова, в монашестве Аникиты.
Князь Сергей Александрович Ширинский-Шихматов родился в 1783 г. (точная дата его рождения неизвестна) в деревне Дерново Вяземского уезда Смоленской губeрнии в небогатой многодетной дворянской семье, принадлежавшей к старинному знатному роду, имевшему крымско-татарские корни. Сергей получил превосходное домашнее образование и свободно владел пятью языками: французским, немецким, английским, латинским и греческим. Изучению последнего он придавал особое значение: «Я вздумал учиться Греческому языку, чтобы в подлинниках читать Омира (Гомера – А.М.), Софокла и Феокрита; теперь этот язык, вкупе изящный и священный, питает меня творениями Златоуста, Григория и Василия», рассказывал своему биографу князь.
Содержательной стороной его внутренней жизни были глубокая вера и занятия литературой. В 13-летнем возрасте Ширинский-Шихматов поступил в Морской кадетский корпус, который окончил в 1800 г., получив звание мичмана. Князь участвовал как морской офицер в военных походах на Балтике и Северном море. Среди товарищей-гардемаринов он пользовался своеобразным религиозным авторитетом, не случайно его в шутку называли «св. Сергием».
С 1800 г. Ширинский-Шихматов начал служить под началом вице-адмирала, лидера литературной и политической «русской партии» того времени, А.С. Шишкова в ученом комитете при государственном адмиралтействе и стал его любимым учеником и последователем. В 1804-1827 гг. князь занял место воспитателя в Морском кадетском корпусе, причем настолько ценил свою службу, что даже отказался от предложенного в 1811 г. ему престижного места инспектора в тогда только что созданном Царскосельском лицее. Такова внешняя канва начального периода его жизни.
В 1811 г. Ширинский-Шихматов становится одной из центральных фигур в кругу литераторов-«архаистов», борющихся с господствующей тогда галломанией, модой на французские культурные и поведенческие модели, поборниками самобытной русской культуры, опирающейся на православные ценности и языковые традиции, восходящие к церковно-славянскому языку. Центральными фигурами этого круга, объединенных в «Беседу любителей русского слова» были консерваторы-монархисты, твердых православных убеждений, чуждые западноевропейскому мистицизму и масонству, широко распространившимся в то время, А.С. Шишков, знаменитые поэты Г.Р. Державин и И.А. Крылов. Они высоко ценили творчество С.А. Ширинского-Шихматова, считали его наследником своих традиций. Ширинский-Шихматов был одним из самых крупных поэтов «Беседы», взявшим на себя задачу создания национальной героической поэмы.
За почти двадцать лет он написал большие поэмы («Пожарский, Минин, Гермоген, или Спасенная Россия. Лирическая поэма в трех песнях (1807), «Петр Великий» (1810), «Ночь на гробах» (1812), несколько произведений религиозно-мистического характера и несколько переводов. В 1824 г. вышло последнее опубликованное при жизни произведение – книга «Иисус в Ветхом и Новом завете, или Ночи у креста».
Особенно важно отметить, что Ширинский-Шихматов стремился к сближению русской светской культуры с Православием, отводил Православию решающую роль в формировании русского национального самосознания и укреплении российской государственности.
Ширинский-Шихматов занимал своеобразную позицию среди поэтов-«архаистов». Так, он категорически отвергал античную языческую мифологию, использование сюжетов которой было чрезвычайно характерно для европейского и русского классицизма. Главным источником его поэзии было Священное Писание. «Избави меня боже … почитать пособием … мифологию и пачкать вдохновение этой бесовщиной, в которой, кроме постыдного заблуждения ума человеческого, я ничего не вижу. – заявлял С.А. Ширинский-Шихматов. — Пошлые и бесстыдные бабьи сказки – вот и вся мифология. Да и самая-то древняя история, до времен христианских – египетская, греческая и римская – сущие бредни, и я почитаю, что поэту христианину неприлично заимствовать из нее уподобления не только лиц, но и самых происшествий, когда у нас есть история библейская, неоспоримо верная и сообразная с здравым рассудком. Славные понятия имели эти греки и римляне о божестве и человечестве, чтобы перенимать нелепые их карикатуры на то и другое и усваивать их нашей словесности!».
Заслуги в области культуры талантливого литератора были отмечены, в 1809 г. он был избран действительным членом Императорской Академии наук, а в 1812 Император Александр I, лично знавший и ценивший Ширинского-Шихматова, издал указ о пожаловании пожизненной пенсии Ширинскому-Шихматову за вклад в развитие российской словесности. В 1817 г. Ширинский-Шихматов получил большую золотую медаль Российской Академии, врученную ему как литератору «отличную пользу Российскому слову, принесшему».
В начале 1820-х гг. князь принял самое активное участие в борьбе православных консерваторов против сторонников поддерживашегося Императором Александром I «универсального христианства», густо замешанного на западноевропейском мистицизме и масонстве. Эта «православная дружина» (определение А.С. Стурдзы») резко выступила против князя А.Н. Голицына, министра духовных дел и народного просвещения, близкого друга царя, главного покровителя неправославных течений, деятельность которого привела к принижению статуса Православия как государственной религии. Только в наши дни приходит ясное осознание очевидного факта, что ревнители Православия в 1822-1824 гг. остановили планируемую сверху очередная ломку Церкви, возможно еще более радикальную, чем учинил в свое время Петр I.
В ходе борьбы «православной дружины» Ширинский сблизился со знаменитым архимандритом Фотием (Спасским), настоятелем новгородского Юрьева монастыря, одним из самых ярких ревнителей Православия того времени, и стал его духовным сыном. В итоге, с 1827 г. его жизнь радикально изменяется. Капитан-лейтенант С.А. Ширинский-Шихматов подает прошение об отставке, отказывается от славы одного из лучших поэтов России, блестящей карьеры, отпускает принадлежавших ему крестьян в вольные хлебопашцы, и в начале 1828 г. поселяется в Юрьевом монастыре. Ему было за сорок лет, когда он решился выполнить давнее намерение и «вступил на поприще нового послушания и произвольной нищеты».
Подобный поворот в его личной жизни не удивил хорошо знавших его людей. По словам А.С. Стурдзы, «под одеждою моряка и воина, таилась схима, скрывался Ангельский образ, которым кн. Сергей желал облечься в знак безусловного отречения от почестей, наслаждений и сует житейских!». Так, князь оказывал благодеяния больным, заключенным и нищим. Его большие по тем временам жалованье и пенсия – около семи тысяч годовых, шли в основном на дела благотворительности. В великие церковные праздники он устраивал угощение для нищих, число которых доходило до 40 человек, жертвуя им и деньги. Думается, мало кто из представителей блестящего «золотого века», например, А. С. Пушкин или В. А. Жуковский, был способен на подобное христианское самопожертвование! Еще будучи светским человеком, он отличался высокой степенью аскезы. По свидетельству его брата Платона, пищу Сергей принимал один раз в день, мяса не употреблял вовсе, спал 5-6 часов, а во время постов прибегал к сухоядению. Фактически, он вел жизнь монаха в миру, избегая знакомств и посвящая все свободное время молитве и чтению священных книг.
Архимандрит Фотий (Спасский) оказал огромное духовное влияние на Ширинского-Шихматова в принятии решения об отказе от светской карьеры ради подвижничества.
Сергий искренне считал архим. Фотия «сосудом Божией благодати», и писал о том, что «опытами доказанная его ревность к Церкви Божией чрез него благодатию Божией защищенная от сильных врагов ея, по каковой ревности имя его останется в летописи церковной приснопамятным…». Несомненно, крайний аскетизм и православный максимализм настоятеля Юрьева монастыря поражали воображение Сергия. По воспоминаниям келейника архим. Фотия, тот «ел одну овсянку, чаю не употреблял; а пил укропник … Насчет молитвы был тоже строгий. Он ходил ночью по церквам и молился. Читал часы в клети, которая и теперь цела в Преображенском соборе. После часов ложился в гроб и не спал до утра. Для особенного изнурения себя налагал эпитимью онемения. За полторы-две недели до Великого посла, после прочтения покаяния, Фотий переставал говорить и оставался немым до Великой недели».
В 1829 г. Ширинский-Шихматов поступил в братство монастыря, а 25 марта 1830 г. г., преодолевая огромное сопротивление любящих его родных, князь Сергий принял постриг в Юрьевом монастыре под именем Аникиты. Для новопостриженного были характерны крайний аскетизм, молитвенный подвиг и необыкновенное смирение.
Избрание имени св. мученика Аникиты (крайне редко используемое в русском монашестве при постриге) объясняется его своеобразной «парностью» с именем другого св. мученика – Фотия. День памяти обоих этих христианских святых, родственников, принявших мученический венец при Диоклетиане, отмечается одновременно – 12 августа.
Князь-схимник считался одним из преданнейших учеников архимандрита Фотия (Спасского); приняв постриг, он исполнял некоторое время при настоятеле «письменное послушание» — был его личным секретарем. По-видимому, чтобы закрепить эту духовную связь учителя и ученика, по «принципу взаимодополнительности» с именем Фотия, Ширинскому-Шихматову и было присвоено в монашестве имя Аникита.
5 мая 1834 г. Аникита отправился на Святую Землю, ведя подробные записки о путешествии. Первым пунктом его паломничества стал Воронеж, куда он прибыл 3 июля 1834 г. В этом городе, как он записал в своих путевых заметках, Аникита исполнил «пламеннейшее желание припасть к нетленным целебоносным чудоточным мощам святителя великого, угодника Божия новопреставленного Митрофана». Святитель Митрофан Воронежский прославился не только личной святостью, но и всесторонней поддержкой усилий Петра I по созданию русского флота в Воронеже.
Во время пребывания в Воронеже Аникита принял приглашение воронежского архиепископа Антония (Смирницкого), по инициативе которого была осуществлена канонизация Св. Митрофана, жить в его доме. Аникита оставил подробный рассказ о своем участии в создании жития Св. Митрофана: «…предполагал я пробыть в Воронеже не более 5 дней, но угодник Божий (преп. Антоний (Смирницкий) – А.М.) расположил иначе… Вскоре по приезде моем добрый пастырь воронежской церкви просил меня взять послушание на себя богоугоднейшее, а именно – написать вновь житие св. угодника Митрофана». Около недели Аникита составлял житие Св. Митрофана, отличающее несомненными литературными достоинствами, которое мы читаем и по сей день. Первое его издание вышло в 1838 году.
Из Воронежа Аникита отправился в Одессу, откуда весной 1835 г. отплыл в Грецию. Он прибыл на Афон в июне и поселился в Ильинском скиту, в келье, которую раньше занимал знаменитый восстановитель монашеской традиции исихазма и «умной молитвы» преп. Паисий (Величковский). При этом Аникита «мог свободно объясняться и беседовать с Греками, нередко священнодействовал на Греческом языке… Ему особенно хотелось (это собственные слова его) поучиться у подвижников Афонской Горы монашескому житию». Обучение прошло успешно.
В конце июля 1835 г. Аникита выехал в Святую Землю, где в Иерусалиме с ним произошел случай, нашедший отражение не только в мемуарах, но и в классической литературе. В воспоминаниях А.С. Стурдзы он описывается следующим образом: «Однажды, смиренный богомолец наш, после сорокадневного богослужения в храме Воскресения Христова, в день Вознесения, пошел к местоблюстителю патриаршему, митрополиту Аравийскому. Нетрезвый служитель, возбраняя Аникиту вход к иерарху, ударил в лицо святого труженика. Шедший за ним послушник, в порыве негодования, бросился на дерзкого и безумного слугу. Но Аникит остановил его с жаром и оборотясь к оскорбителю, сказал тихим голосом: «Что мя биеши?» В ту самую минуту, услышав шум, люди выбежали из внутренних келий; архиерей по невыразимому смущению духа, повелел наказать виновного, но, по ходатайству Аникита, должен был простить зверского прислужника, защищаемого и без сомнения, приведенного в чувство сим избытком всетерпящей христоподобной любви!».
В мае 1836 г. Аникита вернулся на Афон в Пантелеимонов монастырь, затем перешёл в Ильинский скит, где заложил храм Св. Митрофана Воронежского. В августе того же года Синод назначил Аникиту настоятелем церкви при Русском посольстве в Афинах. Он поручил русским афонским монахам продолжить постройку церкви во имя св. Митрофана и передал им значительную сумму денег. Церковь окончательно была построена уже в 1842 г. после его смерти именно на эти средства. Жизнь свою Аникита закончил 7 июня 1837 г. и был погребен близ Афин. Он завещал, чтобы все его имущество было отправлено на Афон и передано Ильинскому скиту. Через несколько лет его останки были перевезены в Ильинский скит и положены в церкви во имя Св. Митрофана Воронежского. В настоящее время мощи Аникиты хранятся в Ильинском скиту. Изображений его не сохранилось, возможно, что их просто и не было.
Судьба князя-инока поразительна и уникальна. Как светский деятель, С.А. Ширинский-Шихматов, несомненно, принадлежал элите «золотого века» русской культуры, однако, относился к православно-консервативному ее сегменту, и по сей день малоизвестному в силу причин идеологического характера. Значение его поэтического дара еще предстоит раскрыть.
Как человек Церкви, он до конца выполнил жизненную миссию, которая напоминает миссию св. Игнатия (Брянчанинова) по распространению Православия в среде высшей аристократии и дворянства. Образ монаха Аникиты использовал в своих планах «Жития великого грешника» Ф.М. Достоевский (из них выросли все позднейшие романы — от «Бесов» и «Подростка» до «Братьев Карамазовых»), как случай отказа от уже сложившейся светской карьеры и признания ради монашеского подвига. Так, филологи пришли к выводу, что он сливается с образами Тихона Задонского и Амвросия Оптинского и некоторых других великих русских святых.
Князь-схимник с нашей точки зрения представляет собой уникальное явление в истории «золотого века». Всё его творчество и личная жизнь были пронизаны стремлением к воплощению христианских идеалов. Находясь в среде православных консерваторов того времени, Ширинский-Шихматов оказался связан особыми отношениями с их лидерами — А.С. Шишковым и архимандритом Фотием (Спасским). Отказавшись от блестящей светской и поэтической карьеры, князь стал на путь отречения от мира и монашеской аскезы, и закончил жизнь монахом, чья личная святость признана монахами Афона. В этом отношении он оказался последовательнее ряда великих творцов русской культуры, тесно связанных с консервативной христианской традицией, например, Гоголя (который только собирался стать монахом). Без творчества Ширинского-Шихматова и подвига святости монаха Аникиты история русского консерватизма будет неполной.
