Автор: Елизавета Преображенская
Старшего сына Императора Александра II, цесаревича Николая Александровича, готовили к его высокому положению как ни одного наследника прежде. По всеобщему мнению, этот молодой человек соединял в себе лучшие черты характера своих родителей и обещал однажды стать великим правителем. Невесту для него тоже искали очень тщательно, ведь речь шла о будущей Императрице. Одно время поговаривали о возможном браке с принцессой Екатериной Петровной Ольденбургской. Эта принцесса была внучкой Великой княгини Екатерины Павловны, родилась и жила в России, с детства была в прекрасных отношениях с Императорской семьей. О такой невестке мечтала Императрица Мария Александровна, но она поставила условие: девушка должна перейти в православие и воспитываться далее под руководством Императрицы, а не в своей семье. Мать принцессы, Терезия Ольденбургская, ответила твердым отказом. Екатерина Петровна была убита горем, но ничего не поделаешь, раз не получилось составить партию внутри Императорской фамилии, пришлось искать невесту в Европе.
И тотчас же взоры Романовых обратились к Дании, у наследника датского престола, Кристиана Шлезвиг-Гольштейнского подрастали три очаровательные принцессы: Александра, Дагмар и Тира. Тира была еще совсем ребенком, а вот Александра и Дагмар привлекали внимание многих монарших дворов.
Александра считалась самой красивой принцессой Европы, и сначала русский двор подумывал о ней как о будущей русской Цесаревне, но не только Россия заметила эту принцессу. Королева Виктория видела в ней идеальную невесту для своего старшего сына и наследника, принца Эдуарда (Берти). Более того, в оживленной переписке британской королевы и ее дочери, кронпринцессы Прусской, шла речь о том, что Александру нельзя упустить как идеальную партию для Берти, а ее сестру Дагмар приберечь для другого сына королевы Виктории, Альфреда. Так что практически одновременно на семью принца Кристиана обрушилось сразу два лестных предложения о двух самых крупных Империй: Российской и Британской. Некоторое время принц с супругой были в растерянности, не зная, кому отдать предпочтение. И все же королева Виктория была гораздо настойчивее, так что в марте 1863 года Александра вышла замуж за Берти, став принцессой Уэльской. Когда помолвка Аликс и Берти еще висела на волоске, королева Виктория решила отказаться от Дагмар как от своей потенциальной невестки и написала дочери-кронпринцессе:
«Что касается Дагмар, то я не желаю, чтобы ее оставляли для Аффи; пусть она будет для Императора… Поэтому я думаю, моя дорогая, что от Дагмар следует полностью отказаться, а мать поощрить отдать ее будущему царю, если это спасет Аликс».
Так и получилось. Александра вошла в британскую королевскую семью, а летом 1864 года в Данию приехал знакомиться с Дагмар русский Цесаревич Николай Александрович. Эта встреча превзошла его ожидания, он восторженно писал матери:
«…Если бы Ты знала, как я счастлив: я влюбился в Dagmar. Не бойся, что это так скоро, я помню твои советы и не могу решиться скоро. Но как же мне не быть счастливым, когда сердце говорит мне, что я люблю ее, люблю горячо… Как мне описать ее? Она так симпатична, проста, умна, весела и вместе застенчива. Она гораздо лучше портретов, которые мы видели до сих пор. Глаза ее говорят за нее: такие добрые, умные, бойкие глаза».
16 сентября 1864 года в Копенгагене состоялась помолвка. Молодые люди проводили много времени вместе, чтобы лучше узнать друг друга, Цесаревич рассказывалневесте о своей Родине, которая отныне должна была стать и ее Родиной. В письме отцу он отмечал:
«Ближе знакомясь друг с другом, я с каждым днем более и более ее люблю, сильнее к ней привязываюсь. Конечно, найду в ней свое счастье; прошу Бога, чтобы она привязалась к новому своему Отечеству и полюбила его так же горячо, как мы любим нашу милую Родину. Когда она узнает Россию, то увидит, что ее нельзя не любить. Всякий любит свое отечество, но мы, русские, любим его по-своему, теплее и глубже, потому что с этим связано высокое религиозное чувство, которого нет у иностранцев и которым мы справедливо гордимся. Пока будет в России это чувство к Родине, мы будем сильны. Я буду счастлив, если передам моей будущей жене эту любовь к России, которая так укоренилась в нашем семействе и которая составляет залог нашего счастья, силы и могущества. Надеюсь, что Dagmar душою предастся нашей вере и нашей церкви; это теперь главный вопрос, и, сколько могу судить, дело пойдет хорошо».
В России эти новости встретили с большой радостью.
«Все, что нам приходилось слышать о молодой принцессе, вселяло в нас симпатию к ней и радость о приобретении ее для России», — писала Елизавета Александровна Нарышкина.
Окрыленный Цесаревич отправился в Италию, но во время этого итальянского путешествия почувствовал сильное недомогание. Сильные боли и ранее беспокоили его, еще с тех пор как в детстве, играя с братьями, он сильно ушиб спину, а спустя некоторое время усугубил ушиб падением с лошади, но на эти тревожные симптомы придворные медики почему-то не обратили должного внимания. Из Италии Цесаревич направился в Ниццу, где по рекомендации врачей проводила зиму его мать, Императрица Мария Александровна.
Фрейлина Анна Тютчева вспоминала:
«Великий князь наследник проболел всю зиму, доктора нашли у него ревматизм в спине, но ревматизм такой странный, что не поддавался никаким лекарствам и привел наследника к полному упадку сил. В начале шестой недели Великого поста болезнь, вследствие переохлаждения, внезапно приняла другой характер. Так называемые невралгические боли перекинулись на голову, великого князя начало постоянно тошнить, что часто сопровождалось жестокой рвотой. Всю зиму он плохо спал, теперь же у него постоянная бессонница. Это отсутствие сна и всякого питания привели к страшной нервной раздражительности. Во вторник наследнику стало хуже, и было решено перевезти на виллу Бермон, графини Протасова и Блудова уступили ему свои комнаты. На следующий день он еще выезжал в карете, а через день его уже в кресле вывозили в сад, но эти выезды только ухудшали его состояние. Пасхальная служба и разговление, на которое к Государыне собрались все русские, были необыкновенно печальными. Впервые в жизни я не испытывала радости в этот великий праздник. Утром нам объявили, что великий князь спокойно провел ночь, ему гораздо лучше, и если следующая ночь пройдет так же спокойно, то можно надеяться, что болезнь пойдет на спад. Государыня утром навестила его и подарила пасхальное яичко. В понедельник на Святой неделе поутру мне сказали, что великий князь спокойно провел ночь. Я была так рада, что села писать Лизе Ламберт. В то время, как я писала, вошел слуга и сообщил: «Наследнику очень плохо». Сердце у меня упало. Я с трепетом побежала вниз. «Что случилось?» — спросила я. «Излияние в мозг», — произнес он. «Но тогда — тогда — это конец. Его надо причастить. Сам он не может отвечать за себя».
Тотчас полетели тревожные телеграммы. Вызвали в Ниццу выдающегося медика Пирогова, из Петербурга спешил к сыну Император, а из Дании примчалась принцесса Дагмар с матерью. «Когда ему сказали, что здесь находится его невеста, его лицо просияло радостью. Он долго прижимал ее к сердцу, осыпал поцелуями и повторял: «Ангел мой, милая моя, душка», — и, обратясь к отцу, добавил: «Посмотри, папа, какая она милая»… С половины восьмого до полуночи эта девочка ухаживала за ним с полным присутствием духа и великолепным спокойствием, а он улыбался ей в знак того, что узнает ее», — вспоминала Анна Тютчева.
Цесаревич умер 24 апреля 1865 года. «Воцарилось глубокое молчание, все было кончено. Вслед за тем раздались крики и рыдания. Государь увел государыню, находившуюся в полуобморочном состоянии. Дагмара оставалась у тела жениха, она покрывала поцелуями его лицо и безжизненные руки. Ее пять или шесть раз пытались увести, но она вцеплялась в покойного и не давала себя оторвать. Великий князь Александр наклонился к невесте брата и, обняв ее, вместе склонился над покойным. Владимир не мог справиться с нервным приступом, он громко рыдал. Наконец Дагмару увели силой, Мария Александровна подошла проститься с покойным. Вечером принцесса Дагмара простилась со всеми. Ночью должны были делать вскрытие, и после этого она уже не могла видеть покойного. Она долго обнимала его и надела ему на палец кольцо», — вспоминала Анна Тютчева.
Вскрытие показало, что у наследника была болезнь, которую не распознал ни один доктор. В нижней части спины образовался абсцесс, который охватил три позвонка. Кроме того, обнаружили абсцесс в боку, опухоль в легких и мозгу. Официальной причиной смерти называли туберкулезный менингит.
Эта преждевременная кончина горько оплакивалась в России всеми слоями населения. Все сожалели об утрате Наследника, перед которым открывалось блестящее будущее и искренне сочувствовали его юной и прекрасной невесте, которую все уже знали в лицо благодаря опубликованным после помолвки снимкам. Воспитанница одного из институтов благородны девиц, Ф. Левицкая, вспоминала:
«Мы были в выпускном, 1-м классе, когда <в 1865 г.> умер наследник Николай Александрович. По рукам первоклассниц ходили французские письма какой-то фрейлины из-за границы, в которых она трогательно описывала последние дни, часы и последние слова покойного цесаревича, а также фотографическая карточка, изображавшая его, больного и худого, сидящим на стуле, за спинкой которого, положив на нее руку, стояла его августейшая невеста, молодая и очаровательная <датская> принцесса Дагмара. Каким образом попали в институт письма фрейлины, написанные к кому-то из родных или знакомых, и фотография — я не знаю хорошенько: кажется, через одну из наших классных дам, но мы читали их с жадностью и горько плакали. Горько плакали и на панихидах, которые служились в нашей домовой церкви: такая глубокая жалость охватывала сердце при мысли о безвременной кончине наследника, которому судьба сулила, казалось, столько счастья: один из самых могущественных престолов и прелестную юную невесту».
Долгое время при дворе рассказывали о том, что умирающий Цесаревич соединил руки своего брата Александра и невесты Дагмар, как бы благословив их. Если это действительно было так, то его последняя воля была исполнена. Спустя год ставший после смерти брата Наследником, Великий князь Александр Александрович сделал предложение принцессе Дагмар и она приняла его. Очень не хотели упускать эту принцессу в России, видя в ней все задатки для прекрасной Императрицы.
Свадьба состоялась осенью 1866 года, а своего первенца, будущего Императора Николая II, назвали в честь умершего брата и жениха. В память о тех скорбных днях в Ницце был возведен на месте виллы Бермон величественный Собор святителя Николая Чудотворца. Строительство храма завершилось в 1912 году, уже после смерти Александра III.
