Автор: Елизавета Преображенская
Великая княгиня Елизавета Федоровна, урожденная принцесса Елизавета Гессен-Дармштадтская, славилась своей классической красотой, которую умело подчеркивала элегантными нарядами и великолепными драгоценностями, которые часто преподносил ей супруг. Племянница и воспитанница Елизаветы Федоровны, Великая княгиня Мария Павловна-младшая впоследствии вспоминала, как ее тетя, одеваясь к ужину или балу, говорила, какие драгоценности она намеревается надеть, а Мария шла к ее футлярам с драгоценностями, количество которых можно было сравнить чуть ли не с витриной ювелирного магазина – и приносила ей то, что она выбрала. Тогда Мария, конечно, еще не предполагала, что некоторые из этих драгоценностей доведется носить и ей самой.
Летом 1884 года принцесса Елизавета стала супругой Великого князя Сергея Александровича. Пышные свадебные торжества проходили в Петербурге и Петергофе, невеста получила немало ценных подарков, среди которых особенно выделялась бриллиантово-изумрудная парюра – подарок жениха. Парюру изготовил придворный ювелир Болин из изумрудов, ранее принадлежавших Императрице Марии Александровне и завещанных сыну Сергею. Парюра состояла из крупных изумрудов-кабошонов, ожерелья и корсажного украшения. Изначально Великая княгиня прикрепляла эти изумруды к парчовому кокошнику и носила с русским платьем на различных придворных торжествах. Но впоследствии Елизавета Федоровна попросила Болина сделать из изумрудов тиару. Тиара-кокошник представляла собой семь изумрудов-кабошонов, окруженных бриллиантовыми узорами из геометрических фигур и крошечных ландышей.
Многие отмечали, как прекрасна была Великая княгиня на всевозможных торжествах: «На балах она была просто ослепительна, всегда элегантно одета и умела носить свои прекрасные украшения, как никто другой», — вспоминала Великая княгиня Мария Георгиевна. Ей вторила двоюродная сестра и одновременно племянница Великой княгини, королева Мария Румынская: «Тетя Элла в таком наряде — прекрасное видение. Вот она: на ее устах очаровательная улыбка, цвет лица напоминает цветок миндаля, как прекрасен робкий взгляд небесно-голубых глаз… Она держит несколько веточек ландышей, ее любимых цветов. Ее платье цвета льда расшито серебром, а ее ангельское лицо, будто нимбом, обрамлено кокошником из изумрудов и бриллиантов».
После убийства Великого князя Сергея Александровича, его вдова приняла решение отойти от светской жизни. Свою роскошную коллекция драгоценностей Елизавета Федоровна частично продала, чтобы на вырученную сумму воплотить свою задумку об основании Марфо-Мариинской обители, а частично – раздала родственникам. Так, корсажное украшение изумрудной парюры попало к Османскому султану, а кокошник и ожерелье перешли племяннице Великой княгине, Марии Павловне, которая в 1908 году вышла за принца Вильгельма Шведского. Драгоценности Великая княгиня подарила племяннице в качестве свадебного подарка. Но брак русской Великой княжны и Шведского принца продлился совсем недолго, завершившись в 1914 году грандиозным скандалом. Накануне Первой мировой войны Мария Павловна возвратилась в Россию, драгоценности, естественно, привезла с собой. С начала войны Мария Павловна служила сестрой милосердия, сначала в Галиции, затем – в госпитале во Пскове. После революции она, как и все Романовы, была в числе лиц подлежащих аресту, но Великой княгине вместе с ее вторым супругом удалось сбежать, предприняв рискованное путешествие из Петрограда в Одессу и оттуда – в Румынию.
Что касается драгоценностей, то большую часть Марии Павловне удалось сохранить, прибегнув к целому ряду хитростей. Великая княгиня вспоминала: «Свекровь сшила себе что то вроде жакета, который носила под платьем; в него она зашила большую часть драгоценностей. Тиары, которые невозможно было разогнуть, она спрятала в тульи своих шляп. Когда возникала потребность в деньгах, нам приходилось что-нибудь продавать. Это довольно сложная процедура — во–первых, потому что не было покупателей; а во–вторых, потому что мы боялись привлечь к себе внимание. Поэтому мы продавали лишь мелкие украшения. Остальные драгоценности решили хранить дома. Это было очень рискованно, но ничего другого нам не оставалось. Проблема заключалась в том, как их спрятать. Мы уже знали, что во время обысков особое внимание обращают на печи, шторы, мягкие сиденья, подушки и матрацы. Избегая таких мест, мы придумали другие тайники. Должна сказать, мы проявили удивительную изобретательность. К примеру, у меня была старинная диадема с длинными бриллиантовыми подвесками. Я купила большую бутыль чернил и вылила ее содержимое; потом распустила подвески, уложила на дно бутыли, залила сверху парафином и вылила обратно чернила. На бутыли была большая этикетка, поэтому разглядеть, что у нее внутри, было практически невозможно. Она много месяцев стояла на моем столе у всех на глазах. Некоторые украшения мы спрятали в пресс–папье собственного изготовления; другие — в пустые банки из под какао; мы окунули их в воск, вставили фитиль, и они стали похожи на большие церковные свечи. Мы обернули их золоченой бумагой и иногда зажигали перед иконами, чтобы отвлечь внимание слуг». В Одессу Великая княгиня уезжала налегке, взяв лишь то, что можно унести в руках. Все вещи уместились в три чемодана. Украшения, спрятанные в бутыли, начиненные драгоценностями пресс–папье и свечи отослали в Швецию. К чести шведских родственников, с которыми Мария Павловна расставалась не очень красиво, нужно сказать, что все переправленные с оказией из России драгоценности они бережно сохранили и возвратили хозяйке, когда та оказалась в Европе. Среди этих украшений был и знаменитый кокошник. Однако, блистать в драгоценностях тети Великой княгине уже не пришлось – перед ней остро стоял вопрос выживания, и чтобы как-то свести концы с концами большую часть украшений пришлось продать. Так, изумруды Императрицы Марии Александровны снова, уже в третий раз стали свадебным подарком – кокошник и ожерелье купил у Марии Павловны сербский король Александр, чтобы подарить их своей невесте, принцессе Марии Румынской. Кокошник стал одним из любимых украшений королевы Марии, в нем она запечатлена на многих официальных снимках и портретах. Но и здесь изумруды счастья не принесли: в 1934 году король Александр был убит в Ницце, а королева Мария перестала выполнять официальные обязанности и вела тихую жизнь. Их старший сын, король Петр, вступил на престол несовершеннолетним, поэтому регентом при нем был принц Павел Югославский, женатый на принцессе Ольге Греческой и Датской (правнучке Императора Александра II). В годы Второй мировой войны король Петр был вынужден покинуть страну и обосновался в Лондоне. В 1944 году он женился на Греческой принцессе Александре (праправнучке Императора Александра II). И снова изумруды преподнесли в честь свадьбы.
Королева Александра Югославская была их последней венценосной владелицей. Она вспоминала: «Петр хотел подарить мне фамильные изумруды, которые принадлежали ему теперь, когда его отец умер, а он женился. Они стали его навязчивой идеей. «Вы должны получить их до того, как родится наш ребенок», — повторял он. Знаменитые украшения, тиара, ожерелье и серьги хранились в банке на его имя и имя его матери. Петр связался с ней и попросил передать их мне. После некоторого промедления Петр наконец отправился в банк и забрал коробки с драгоценными камнями. Ключи от этих ящиков были только у его матери. По просьбе Петра она согласилась встретиться с нами в Лондоне, чтобы передать нам драгоценности. Вернувшись в нашу квартиру у Клариджа, Петр попытался порадовать меня, показав прекрасные драгоценности, которые теперь принадлежали мне.
По всеобщему мнению, бесценные, они были просто прекрасны. Они были привезены из России, и огромные сверкающие изумруды были оправлены мириадами бриллиантов. Но мои мысли были не об изумрудах и королевских вещах. Я вдруг резко почувствовала сильную усталость».
Королева Александра изредка появлялась в подаренных изумрудах на различных мероприятиях, например на официальном приеме в Букингемском дворце в честь бракосочетания принцессы Елизаветы и принца Филиппа Греческого. Королева вспоминала, что тяжелый кокошник сильно сдавливал голову и она только радовалась, что они с супругом не являются правящими монархами и ей не нужно носить тиары слишком часто. Королева не могла избавиться от чувства, что эти изумруды приносят несчастье и наконец ей удалось убедить мужа продать их, что и было сделано. Остатки русской изумрудной парюры были проданы за 50 000 долларов, но позже король и королева узнали, что, не представляли себе их истинную ценность, которая могла превышать 250 000 долларов. Купил эти изумруды дом Van Cleef & Arpels. Впоследствии ювелирный дом снял с кокошника ценные романовские изумруды и продал их покупателю, оставшемуся неизвестным. На их место в тиару вставили искусственные камни. Теперь дом Van Cleef & Arpels периодически одалживает тиару различным знаменитостям за круглую сумму. Судьба ожерелья из этой парюры неизвестна.
