Мистик и космополит в роли консерватора
в
Автор: Аркадий Минаков
С 1815 г. внешняя угроза, исходящая от наполеоновской Франции, исчезла. Был создан Священный Союз, призванный не допустить новой революционной волны в Европе. Во внутренней политике Александр I вернулся на путь преобразований и взял курс на создание «общехристианского» или «евангельского» государства, идеологической основой которого был экуменический вариант христианства и протестантский мистицизм.
На принятие подобного курса повлияла и общая идейная атмосфера на Западе во второй половине царствования Александра I. Резко усилились реставрационные настроения, ядром которых являлось христианство, интерпретированное исключительно в консервативном и антиреволюционном духе. Немецкий консерватор-романтик Франц фон Баадер заявлял: «Истинная теократия должна заступить место демократии. Элемент языческий должен быть устранен из жизни общественной. На основах евангельского учения должно быть создано новое народное право». Подобные идеи вполне совпадали с намерением Императора Александра I пересоздать всю политическую систему России и Европы на основе христианской этики, изжить национальный эгоизм, источник войн и разорения, и применить к политике мораль Евангелия. В Священном союзе, который был внешнеполитической проекцией «общехристианского» государства, он вполне искренне видел орудие всеобщего и полного обновления мира, символ завершения апокалиптической схватки Добра со Злом, которая должна предшествовать последним временам, предваряющим наступление Царства Божия. Из этих настроений вырос своеобразный мистико-космополитический консерватизм самого Александра I и его ближайшего друга и соратника князя Александра Николаевича Голицына (1773 – 1844), во многом определивший всю духовную атмосферу второй половины александровского царствования.
Александр Николаевич Голицын происходил из княжеского рода литовского происхождения XVI в. и был прямым потомком князя Б. А. Голицына, воспитателя Петра I. Благодаря знакомству матери Голицына с камер-фрейлиной Екатерины II М. С. Перекусихиной, он был представлен Императрице и воспитывался за ее счет в Пажеском корпусе. В 1783 г. Голицын был пожалован в пажи, а в 1791 г. – в камер-пажи. При дворе он стал другом детства и юности наследника престола Александра Павловича, будущего Александра I, что предопределило всю его дальнейшую карьеру. В 1794 г. Голицын был назначен в придворный штат Великого князя Александра камер-юнкером, а затем камергером Императорского двора. По восшествии на престол Александра I Голицын стал одной из центральных фигур государственной и общественной жизни, вплоть до смерти монгарха. По настоянию Императора 21 октября 1803 г. он неожиданно и для себя и для современников был назначен обер-прокурором Св. Синода и статс-секретарем с правом личного доклада Императору.
Поначалу Голицын, ранее слывший «весёлым эротоманом», «вольтерьянцем» и «эпикурейцем», продолжал вести прежний образ жизни, о чем он откровенно рассказывал на склоне лет: «…в чаду молодого разгулья, в тесном кругу тогдашних прелестниц <…> мне очень тогда казалось забавно, что эти продажные фрейлины никак не соображали, что у них на этот раз гостит обер-прокурор святейшего синода». Тем не менее, после назначения обер-прокурором Голицын впервые в жизни прочитал Новый Завет и изменил прежний образ жизни: стал уклоняться от посещения театров, соблюдать посты, постоянно причащаться, читать Библию и литературу религиозного содержания, встречаться и беседовать с авторитетными представителями различных конфессий, периодически испытывать «мистические восторги», интересоваться сновидениями и т.п. Религиозность его имела специфический характер: взгляды Голицына сформировались под влиянием модной тогда западноевропейской мистической литературы (И.-Г. Юнг-Штиллинг, К. фон Эккартсгаузен и пр.). Он индифферентно относился к различию догматов христианских конфессий, считая их равноценными, и стремился к воплощению идеала мистиков: соединению всех вероисповеданий в лоне «универсального христианства» ради водворения царства Божия на земле. При этом он заявлял о необходимости внешней лояльности господствующей церкви: «пока мы живем под здешней оболочкой и изнашиваем эту внешнюю оболочку, мы должны внешним образом принадлежать к одной из христианских церквей до тех пор, пока у нас будет один пастырь, а мы будем составлять одну паству. Будем уважать внешность, внутренно совершенствуясь святым духом». Поэтому Голицын мог общаться как с выдающимися православными иерархами и проповедниками, с архимандритом Фотием (Спасским) и митрополитом Московским) Филаретом (Дроздовым), так и, одновременно, с баронессой В. Крюденер, английскими методистами и квакерами, иезуитами, гернгутерами, «пророчицей» Е. Ф. Татариновой, русскими скопцами, «духоносцами», порвавшими с католичеством проповедниками Линдлем и Госснером, визионерами и ясновидцами и пр. Подобные воззрения князя сочетались с посещениями литературного общества «Арзамас», с его полубогемно-либеральным духом.
Взгляды Голицына трудно привести в систему, их часто характеризовали как своего рода «религиозный сумбур». Представляется, что наиболее точно существо взглядов Голицына выразил хорошо знавший его масон Д.П. Рунич: «Окруженный православными монахами, священниками и епископами и английскими, лютеранскими или протестантскими методистами, проникнутый духом библейских и иных иностранных христианских обществ, министр духовных дел и народного просвещения простодушно считал возможным помирить все эти несогласия и подчинить вместе с тем философию религии».
При этом современные исследователи считают, что Голицын проводил в жизнь весьма определенную программу духовного воспитания, разработанную представителями розенкрейцерства, целью которых, по словам было «соединение веры, культуры и политики с целью построения единой «христианской республики», царства свободы и справедливости».
Будучи личным другом Императора, Голицын смог резко усилить влияние светской власти на дела церкви. Он предпринял меры к усилению власти обер-прокурора, для того, чтобы активно влиять на решение дел в Синоде. При нем резко усилилось влияние светской власти на дела церкви.
В 1812 г. Голицын увлек Александра I чтением Нового Завета, а затем Библии. Тогда же он организовал и возглавил Российское Библейское общество, в котором было исключительно сильно влияние протестантов, мистиков западноевропейского толка и масонов. Посредством «библейских обществ» английские протестанты распространяли близкую им версию христианства по всему миру. Одним из главных средств достижения этой цели был перевод книг Священного Писания на национальные языки и последующее их широкое распространение. В России Библии на современном русском литературном языке не было.
В конце 1813 г. Александр I сам стал членом общества. Демонстративная поддержка Библейского общества со стороны монарха привела к тому, что членство в нем стало не просто модным, но и почти обязательным, как своеобразное доказательство лояльности, и это, между прочим, привело к тому, что оно превратилось в первую в России общественную организацию с единой идеологией, созданную государством и подконтрольную ему. Библейское общество должно было стать организацией единомышленников, объединением политической элиты, на которую мог опереться Император в проведении политического курса. Создание Библейского Общества должно было расширить круг вовлеченных в политику людей, стать своего рода проверкой и одновременно школой кадров для правительства. В этом качестве оно реализовало идеи, выдвинутые еще М.М. Сперанским при создании масонской ложи «Полярная звезда». Здесь работал новый принцип вербовки кадров – принцип идейного единства. Он должен был обеспечить реализацию идеологии «общехристианского государства» в политическую практику.
В 1816 г. Библейское общество приступило к переводу Св. Писания на русский литературный язык. При этом Голицын допустил уничижительные публичные высказывания о церковнославянском языке, так, в отчете Библейского общества за 1815 г. он писал, что Император «сам снимает печать невразумительного наречия, заграждавшую доныне от многих из Россиян евангелие Иисусово, и открывает сию книгу от самых младенцев народа, от которых не ее назначение, но единственно мрак времен закрыл оную».
В результате подобных заявлений появилось немало людей, считавших, что перевод приведет к росту протестантских настроений, религиозному субъективизму, и в конечном счете появлению новых сект и расколов. При этом Голицын всемерно поощрял перевод и издание книг мистического содержания, порой содержащих откровенно антиправославные взгляды, и широкое их распространение через структуры Библейского общества. Одновременно Голицын запрещал произведения ревнителей православия, опровергавших положения мистиков, и даже принимал против них репрессивные меры.
С 1 января 1818 г. Голицын был назначен министром духовных дел и народного просвещения с оставлением должности обер-прокурора Св. Синода. Новое министерство было разделено на департамент духовных дел и департамент народного просвещения, причем в департаменте духовных дел православная религия была уравнена с другими вероисповеданиями. Все основные посты в министерстве князя Голицына были заняты «библейскими» деятелями. Создание министерства было обусловлено стремлением Императора и А.Н. Голицына осуществить своего рода культурную революцию на началах, характерных для розенкрейцерства. В записке Голицына, обосновывающей объединение духовных дел и просвещения в одно ведомство, говорилось, что «разрушительный дух последнего столетия распространил вредную мысль о непримиримой вражде, долженствующей существовать между религией и наукой. За сию пагубную мечту Европа заплатила реками крови и слез». Там же содержался призыв «освятить науки духом религии и вместе вооружить религию всеми пособиями наук, дабы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения».
После создания министерства духовных дел и народного просвещения (в литературе его иногда для краткости называли «сугубым», т.е. двойным, объединенным) изменения в консервативном духе произошли прежде всего в области просвещения, науки и цензуры. Либеральный цензурный устав 1804 г. формально продолжал действовать, однако Голицын принял меры по пресечению «вольнодумства, безбожия, своевольства, мечтательного философствования». Им было предписано учредить специальные кафедры «богопознания и христианского учения» во всех российских университетах. Посещение лекций по богословию было обязательным в течение трех лет обучения. Образцами для подражания были выбраны католические учреждения и система религиозного воспитания, принятые во Франции и в Австрии. В этих государствах в 1820-е годы религия и монархизм были провозглашены началами народного воспитания, при выборе преподавателей предписано руководствоваться их религиозностью, и тем из наставников, которых начальство признавало особенно достойными по их педагогическим способностям и набожности, выдавались золотые медали. Ревнители католичества, предлагая советы по устройству высших учебных заведений в России, восхваляли безбрачие профессоров, затворничество студентов, требовали уничтожения вредных книг.
По инициативе Голицына были проведены чистки студенческого и профессорско-преподавательского состава в Казанском и Петербургском университетах и резко усилилась цензура. Все эти мероприятия снискали Голицыну репутацию «гасителя просвещения».
Покровительство Голицына представителям не-православных конфессий, мистикам, масонам и сектантам, принижение статуса Православной церкви в связи с экуменическими экспериментами Императора Александра I привели к возникновению «православной оппозиции», которая добивалась отставки Голицына, ликвидации министерства духовных дел и народного просвещения, запрета деятельности Библейского общества и масонских лож, прекращения перевода Библии на русский язык и т.п. Православные иерархи во всё возрастающей степени оказывали пассивное сопротивление конфессиональной политике Голицына. В этом их исподволь поддерживали влиятельные светские консерваторы А. С. Шишков, М. Л. Магницкий и А. А. Аракчеев и др. Попытки открытого сопротивления Голицыну жестко пресекались.
На заключительном этапе существования православной оппозиции с санкции Императора ее негласно возглавил А. А. Аракчеев, никогда не состоявший в масонских ложах и чуждый каких-либо «мистических увлечений», стремившийся нанести политическое поражение Голицыну. 1 августа 1822 г. был издан официальный рескрипт о запрете масонских лож, ознаменовавший начало изменений в конфессиональной политике. В течение апреля 1824 года рупор «православной оппозиции» архимандрит Фотий (Спасский) направил несколько посланий, нацеленных против мистиков и масонов, Императору, а затем он и петербургский митрополит Серафим (Глаголевский) удостоились высочайшей аудиенции. В итоге в мае 1824 г. Голицын был отправлен в отставку. Министерство духовных дел и народного просвещения было ликвидирован. Тем не менее, Голицын продолжал оставаться одним из самых приближенных лиц к Императору и в дальнейшем сохранил влияние и при Николае I. В 1839–1841 гг. он председательствовал на общих заседаниях Государственного совета, а в 1842 г. был уволен в отставку. Скончался Голицын 22 ноября 1844 г. в своем имении Гаспра-Александрия Ялтинского уезда Таврической губернии.
Анализ взглядов и деятельности Голицына свидетельствует о том, что он был лидером своего рода мистико-космополитического направления в русском консерватизме. Самодержавная власть в рамках этого направления рассматривалась не как порождение национальной истории, а как политическое орудие для воплощения в жизнь утопии надконфессиональной власти, призванной защитить Европу от распространения подрывных учений и революционных потрясений. Это был государственный космополитизм, на определенном этапе обретший достаточно ярко выраженный консервативный акцент. Будучи официальной идеологией, имевшей поначалу либеральную окраску (для нее были характерны провозглашение равенства людей перед Богом, идея веротерпимости, уравнения конфессий, отказ от государственного статуса православной религии, филантропия), это направление под влиянием политических обстоятельств (событий 1819–1821 гг., когда по Западной Европе прокатилась революционная волна) «мутировало» в антилиберальное и антиреволюционное течение. Стабилизирующе-консервативная составляющая этой идеологии вышла на первый план, что привело к резкому ужесточению цензуры, жестким попыткам внедрить принципы конфессионального образования в светских учебных заведениях, гонениям на либерально настроенную профессуру, ограничению университетской автономии, одобрению запрета масонских лож и т.д. Парадокс, но и либеральный и консервативный варианты данного направления объективно имели антицерковную направленность, что вызвало сильнейшее сопротивление со стороны «православной оппозиции».
Именно «нетрадиционность» этого направления предопределила его быстрый политический крах и переход, уже в следующее царствование, к иной идеологии, олицетворяемой фигурой С. С. Уварова и его знаменитой формулой: «Православие. Самодержавие. Народность».
