Автор: Елизавета Преображенская
Средняя дочь Императора Николая I Великая княжна Ольга Николаевна вышла замуж позже своих сестер. Она считалась одной из самых красивых принцесс в Европе, за ней было роскошное приданое и величие ее родной Империи, однако подходящий принц все не находился и при дворе уже поговаривали о том, что Великая княжна засиделась в девицах и едва ли найдет подходящего своему титулу и положению супруга. По религиозно-политическим причинам разладился проект брака с австрийским эрцгерцогом Стефаном, к которому Великая княжна испытывала симпатию. Сама княжна отвергла эрцгерцога Альбрехта, более чем лестное предложение руки и сердца от баварского кронпринца Максимилиана и своего двоюродного брата принца Фридриха Вюртембергского. Когда же в Петербург для знакомства с Ольгой приехал принц Фридрих Гессен-Кассельский, то он обратил на нее мало внимания и отдал предпочтение ее младшей сестре Адини, Великой княжне Александре Николаевне. Для Ольги это было серьезным испытанием, но она нашла в себе силы отойти в сторону и даже пожелать счастья младшей сестре. К сожалению, всего через полгода после свадьбы, в 1844 году, Великая княжна Александра Николаевна скончалась от скоротечной чахотки и преждевременных родов. Погиб и ее новорожденный сын. Ее смерть была страшным ударом для всей Императорской семьи, это подкосило и без того хрупкое здоровье Государыни. Зиму 1845—1846 гг. было решено провести на юге, в Палермо, куда Императрица отправилась вместе с Великой княжной Ольгой. В Палермо Великая княжна познакомилась с принцем Карлом Вюртембергским, приходившимся ей троюродным братом. Вскоре после знакомства принц попросил руки Великой княжны и получил согласие.
О помолвке Великая княжна вспоминала: «На следующий день было Крещение (в России оно празднуется по старому календарю и связано с водосвятием), и я жарко молилась, чтобы Господь вразумил меня и указал, как мне поступить. Я встретилась с кронпринцем после службы в комнате Мама. По ее предложению мы спустились вниз, в сад. Не помню, как долго мы бродили по отдаленным дорожкам и о чем говорили. Когда снова мы приблизились к дому, подошла молодая крестьянка и с лукавой улыбкой предложила Карлу букетик фиалок «пер ла Донна». Он подал мне букет, наши руки встретились. Он пожал мою, я задержала свою в его руке, нежной и горячей. Когда у дома к нам приблизилась Мама, Карл сейчас же спросил ее: «Смею я написать Государю?» «Как? Так быстро?» — воскликнула она и с поздравлениями и благословениями заключила нас в свои объятия».
Свадьбу решили не откладывать в долгий ящик и назначили на лето 1846 года. Она должна была состояться в Петергофе 1 (13) июля 1846 года — в день, считавшийся счастливым для Императорской семьи, так как это был День рождения Императрицы Александры Федоровны и день бракосочетания родителей Ольги. Накануне обручения весь столичный свет отправился на свои петергофские дачи. Обручение состоялось в день рождения Государя. Был душный и жаркий день, у Императрицы даже разболелась голова, потому часть мероприятий отменили. Цесаревна Мария Александровна писала своему брату Карлу: «Этот день прошел гораздо спокойнее, чем мы ожидали, потому что назначенные по церемониалу в тот день обед и бал были отменены по случаю сильной головной боли Императрицы. Накануне вечером, при чудной погоде, мы пили чай на Царицыном острове, катались там на шлюпках, дети сами гребли и были в восторге; играла музыка и мы все очень наслаждались! В день обручения, утром мы пили кофе на хуторе, в 12 часов был парад Преображенскому полку, куда поехал Никса, к его великой радости, и потом последовало обручение. Ольга была поразительно хороша в белом серебристом платье с треном, отделанным розовыми листьями очень нежного цвета. Нам всем казалось, что мы видели дорогое лицо Адини… Какова-то будет судьба этого супружества? Но да будет во всем Его Святая воля. Мы обедали одни, а вечером был чай в присутствии многих гостей, на балконе дворца, со стороны Верхнего сада, который был иллюминирован наподобие того, как это делается в Лазенках. Вечер был томительно жаркий».
Иллюминация, которая запомнилась Цесаревне, состояла из 52 000 разноцветных стеклянных фонарей. Для выделки этих фонарей были остановлены все работы на казенном заводе, и последние три тысячи доделали только в самый день иллюминации.
На день Святых Петра и Павла Великая княжна исповедалась и причастилась
Через неделю после обручения состоялось венчание. Накануне невеста долго не могла уснуть, а проснувшись рано утром, первым делом отправилась к Императрице, чтобы поздравить ее с Днем Рождения и годовщиной свадьбы. Отец напутствовал Великую княжну: «Будь Карлу тем же, чем все эти годы была для меня Мама!»
Перед торжественным богослужением невеста одевалась в Большом Петергофском дворце, в час дня начались свадебные церемонии. Перед бракосочетанием Ольга Николаевна подписала Отречение. Его подписывает каждая Великая княжна перед своим браком. Невеста вспоминала: «Я действовала как в тумане, я не помню больше ничего до момента, как в салон вошел Карл и Папа сказал ему: «Дай ей руку!» Все вышли, мы опустились на колени перед иконой, которой нас благословили Родители. Затем на мои плечи прикололи тяжелую великокняжескую мантию, которую несли восемь камергеров, но конец шлейфа подхватил мой гофмаршал граф Бобринский и, шепнув мне тихо: «С Богом!», отечески тепло посмотрел на меня. Шествие тронулось. Сначала шли камер-юнкеры, затем камергеры, за ними статские сановники и наконец обер-гофмаршал граф Шувалов, предшествовавший Императорской Чете и всему семейству. Прошли шестнадцать зал и галерей дворца. В церкви собрался весь дипломатический корпус. При входе Мама обменяла наши обручальные кольца, которые мы носили уже с помолвки; после этого Папа подвел нас к алтарю. Чудесные песнопения нашей Церкви точно созданы для того, чтобы пробудить в сердце чувства счастья и благодарной радости, и заставляют забыть всю грусть и заботы. Потом мне говорили, что редко видели невесту такой сияющей. После православной свадьбы мы тем же порядком проследовали в лютеранскую часовню, которая была устроена в одной из дворцовых комнат. Мы стали на колени на скамейку, и пастор произнес короткую, но очень чувствительную речь. Принц Гогенлоэ-Этинген стоял, как представитель короля, подле нас. Весь этот день, заполненный церемониями, казался мне бесконечным. Наконец вечером нас торжественно отвели в наши будущие апартаменты, где нас встретили Саша и Мари с хлебом-солью. Тяжелое серебряное парчовое платье, а также корону и ожерелье сняли с меня, и я надела легкое шелковое платье с кружевной мантильей, а также чепчик с розовыми лентами, оттого что теперь я была замужем! После этого мы ужинали в тесном семейном кругу, все были в прекрасном настроении и только в полночь стали расходиться. Папа еще раз благословил меня. Мама же отвела меня в спальню и покинула только тогда, когда в комнату вошел Карл».
Вечером для новобрачных и гостей подготовили сюрприз: балет на Петергофских островах. Именно эта часть празднований особенно всем запомнилась и произвела наиболее сильное впечатление.
Приближенная Императорской семьи, Мария Паткуль вспоминала: «13 июля состоялось бракосочетание красавицы нашей, великой княгини Ольги Николаевны. Все празднества описывать не буду. Их припомнить трудно; самый веселый бал был во дворце английского парка, он был менее многолюден, а потому оживленнее. Чего никогда забыть нельзя, это одного из дней иллюминации. Нижний парк был освещен белыми шкаликами шпалерою по обеим сторонам дороги, как бывало и раньше и позже, 1 июля, в день рождения Императрицы. Но что было волшебно, это расположенные в лесу группы разных наций в своих костюмах. Были тирольцы, итальянцы, немцы, цыганы с костром и телегой и наконец группа наших русских. Экипажи двигались шагом и останавливались перед каждой группой, которая пела национальные песни на своем языке. Все группы были освещены бенгальскими огнями. Царицын, Ольгин и остальные островки были иллюминированы разноцветными шкаликами, которые красовались в траве, в цветочных клумбах, окаймляли берега, отражаясь живописно в воде. Наконец, экипажи остановились, все заняли места, приготовленные для зрителей. Сцена была на самом берегу, куда подплыла prima donna балерина в лодке со своими сотанцорами и, выйдя на сцену, протанцевала с ними балет. Балетами я никогда не восторгалась и не любила их, но на этот раз нельзя было не любоваться природной красотой декорации, когда взошла луна и, отражаясь в воде серебристою лентой тянулась по поверхности озера. По окончании балета подали венецианские гондолы, желающим было предложено покататься. Мы тоже воспользовались этим удовольствием и наслаждались пением русского хора, находящегося на нашей гондоле, на другой были итальянцы, а на третьей хор музыки. Я была в восторженном настроении благодаря всей окружающей меня обстановке. Гондолы, пение, музыка, луна, вода, чудный июльский вечер, разноцветная иллюминация — вся эта действительность напоминала своим волшебством рассказы арабских сказок из тысячи и одной ночи. С того времени я ничего не видела подобного. Сколько десятков лет прошло с тех пор, но, когда мысленно перенесусь в воспоминания к прожитому, все воскресает так живо передо мной, точно все это было в недалеком прошлом».
Впоследствии балеты на петергофских островах станут летней традицией Императорского двора. Особенно часто в этих природных декорациях ставили балет «Наяда и рыбак» («Ундина») на музыку Цезаря Пуни.
После свадьбы молодожены провели в России остаток лета, после чего отправились в Вюртемберг, где Ольга Николаевна вскоре завоевала всеобщее уважение и почитание. Однако, ее семейная жизнь была весьма далека от того идеала, который рисовало ее воображение и которого желали для нее ее августейшие родители. Детей в этом браке не было, спустя годы Ольга и Карл взяли на воспитание Великую княжну Веру Константинову, дочь младшего брата Ольги, Великого князя Константина Николаевича. Многие отмечали, что своими душевными качествами Королева намного превосходит своего супруга: «Красивейшей из дочерей нашего Императора суждено было выйти за учёного дурака в Виртембергию; la Belle et la Bête, — говорили в городе», — отмечала острая на язык фрейлина Александра Осиповна Смирнова-Россет.
