Автор: Александр Гончаров
Большой бедой для нашего Отечества является забвение или искажение выдающихся страниц его истории под влиянием советской пропаганды. Фактически из жизни Царской России, за малым исключением, предписывалось в течение почти 75 лет брать только негатив, опуская все то, что свидетельствовало бы о настоящей жизни наших героических предков, об их славных делах и богатырских подвигах.
Сражение по Иканом, произошедшее 16 (4)-18 (6) декабря 1864 года не попало в учебники для советских школьников. А, между тем, современники вполне справедливо сравнивали его с подвигом греков в Фермопильской битве (480 г. до Р. Х.) с превосходящими силами персов.
Но о царе Леониде, 300 спартанцах и Фермопилах можно было рассказывать много и подробно, писать книги и пускать в прокат художественные фильмы, посвященные событию далекой эпохи греко-персидских войн. Древние, да еще и чужеземные подвиги, советской власти казались безопасными. Своя же история могла подорвать безумный классовый подход и мифический интернационализм.
«Дело под Иканом» является героическим эпизодом покорения Российской Империей Туркестана. Естественно, оно прославляло Царский «империализм» и унижало национальные чувства некоторой части населения Средней Азии. Раз так, то и советские школьники и юноши о нем и не должны были ведать. О национальном чувстве русского же народа и казачества, в частности, в Советском Союзе вспоминали крайне редко – тогда, как, например, в годы Великой Отечественной войны само существование большевистской власти попадало под вопрос. Вот и приходилось вместо пресловутого марксизма с его интернационалистической шизофренией и искать что-то родное русскому народу. Орденом Маркса (штатского «певца» революционных боев) награждать воина постыдно, орденом Суворова и орденом Кутузова – совсем другой поворот. Потому и ввели не идеологически «правильный» Марксов орден, а имени Александра Невского, Кутузова, Ушакова, Суворова, Нахимова…
При экспансии в Среднюю Азию Российская Империя столкнулась в паразитарными полурабовладельческими государствами, одним из которых и было Кокандское ханство.
До взятия Ташкента (1865) ключевым опорным пунктом русских стала крепость Туркестан (1864). Фактический правитель Коканда мулла Алимкул (хан являлся всего лишь его марионеткой) решил захватить Туркестан. Из Ташкента он выступил с отрядом, превышавшим численность в 10 тыс. человек (конница около 7 тыс.), при трех орудиях и десяти фальконетах. По пути к нему присоединился сын последнего казахского хана Сыздык-султан. Примерная общая численность кокандцев составила 20 тыс. человек.
Мулла Алимкул был известным политиканом и опытным военачальником. Во всяком случае бухарцы, претендовавшие на Коканд, от него несколько раз терпели поражения и даже пытались тайно убить.
Перед походом Алимкул успешно провел дезинформационную кампанию, а потому в Туркестане и не ожидали схватки с какими-то существенными вооруженными силами Коканда.
В Туркестан дошли известия, что в районе Икана (ок. 20 верст от крепости) появились бродячие шайки, которые грабят местных жителей. Поэтому из крепости был послана только уральская казачья сотня (114 человек, с учетом обозников и фельдшера) во главе с есаулом Василием Серовым. В качестве артиллерийского прикрытия отряду придали старенький «единорог».
Не дойдя до Икана, казачья разведка обнаружила большой лагерь кокандцев. Серов приказал отряду отступать. Однако казаков враг обнаружил. На голой местности сражаться с превосходящими силами конницы являлось бы безумием. Уральские казаки заняли оборону в небольшой балке, быстро соорудив преграду из мешков с провиантом и патронных ящиков.
В донесении Серова о бое потом говорилось: «Не находя возможности держаться на лошадях и продолжать отступление, я живо спешил отряд, приказавши наскоро сбатовать лошадей, залечь в небольшую канаву, а с открытых сторон устроить завалы из мешков с провиантом и фуражом и из всего, чем можно было оградиться, поставил в то же время на одном из фасов единорог».
Три раза кокандцы бросались на штурм, но без успеха. Оружейным огнем казаки противника отбили. Причем есаул запретил пока стрелять из единорога, чтобы кокандцы уверились в отсутствие у казаков артиллерии.
Схватка шла до наступления ночи. И единорог все-таки пришлось задействовать. Но как на зло у орудия сломалось колесо. Тогда казаки приспособили взяли колеса у орудийного ящика и привязали их к единорогу веревками.
Серов отправил в Туркестан гонца. Но его убили кокандцы. Есаулу оставалось надеяться, что в крепости услышат звуки боя и пришлют помощь. Уральские казаки оказались в полном окружении.
Следующий день стал самым тяжелым. Все казацкие кони и тягловые верблюды были уничтожены. Воды и провианта имелось мало, ведь выходили только отбить банду кочевников, а потому все практически закончилось. Количество раненных и убитых постоянно росло.
Но где-то после полудня со стороны Туркестана послышались выстрелы. Уральцы воспряли духом – идет подмога. Однако вскоре стрельба стихла.
Действительно из крепости вышла рота под командованием поручика Сукорко для поддержки казаков. Но русский отряд встретился с конницей Сыздык-султана. Сукорко предположил, что кокандцы планируют ворваться в Туркестан, а от коменданта он получил инструкции в таком случае немедленно отходить к крепости. Поручик повернул обратно.
Алимкул, зная происходящее, послал Серову ультиматум: «Куда теперь уйдёшь от меня? Отряд, высланный из Азрета, разбит и прогнан назад; из тысячи твоих не останется ни одного, − сдайся и прими нашу веру: никого не обижу!» Эта записка хорошо показывает, что кокандский военачальник даже и не предполагал, что его армия не может справиться всего лишь с одной сотней уральских казаков. Текст был зачитан всем казакам. Ответом стали: «Не любо!» и стрельба в сторону кокандцев.
6/18 декабря, отразив четыре атаки, поняв бесперспективность дальнейшей обороны, Серов предложил прорываться к своим. Казаки, побросав все тяжелое, некоторые даже скинули полушубки, оставшись в белых рубахах, построились в каре, прочитали всем строем молитву «Отче наш», и пошли на прорыв сквозь ряды врага.
Дерзкий ход удался. Уральцы, отстреливаясь, двинулись к Туркестану. По пути они постоянно подвергались атакам кокандцев, которые все же боялись приближаться вплотную к остаткам сотни. Раненные просто падали, прося их не подбирать. Проходя мимо них и убитых, казаки склоняли головы и говорили: «Простите Христа ради». И шли дальше.
Когда до крепости оставалось 2 км и надежды таяли как весенний снег, из Туркестана выдвинулся отряд в 207 человек под командованием все того же Сукорко. Солдаты преодолели бегом расстояние до отступающих казаков. Кокандцев отогнали, а уральцев буквально втащили в крепость. Из 114 человек спаслись лишь 42, причем все получили ранения. Сам Василий Серов был ранен в грудь и голову.
Героическая сотня остановила набег Алимкула. Кокандский полководец предпочел уйти, но при этом увел в плен все население Икана («за сочувствие к русским»). По более поздним подсчетам кокандцы в схватке с сотней потеряли около 2 тысяч человек.
Трупы павших казаков подобрали. Все они оказались изувечены, а головы кокандцы русским героям отрубили. Алимкул щедро платил за казацкие головушки.
Уцелевших казаков заслуженно наградили «Знаком отличия военного ордена» («солдатский Георгий»), а есаула Серова − орденом Святого Георгия IV степени.
О подвиге Иканской сотни сложилась и казачья песня:
В Степи широкой под Иканом
В степи широкой под Иканом
Нас окружил коканец злой,
И трое суток с басурманом
У нас кипел кровавый бой.
Мы отступали… он за нами
Толпами тысячными шел»
Он путь наш устилал телами
И кровь струил на снежный дол.
Мы залегли… свистели пули,
И ядра рвали все в куски.
Но мы и глазом не сморгнули,
Стояли мы… мы — казаки!
И смерть носилась… мы редели;
Геройски все стоял казак.
Про плен мы слышать не хотели,
А этого желал нам враг.
Держались мы три дня, три ночи,
Три ночи, долгие, как год,
В крови и не смыкая очи,
Затем мы ринулись вперед.
Вокруг валились наши братья,
Коканец кожу с них сдирал
И басурманские проклятья
Вослед нам с пулей посылал.
Свинцом пробитые, лежали
Герои наши здесь и там
И снег с презрением бросали
Горстьми в лицо своим врагам.
И обезглавленное тело
Рубил враг в мелкие куски,
Но мы не дрогнули, и смело
Все ждали смерть, как казаки.
Но вот в степной дали сверкнули
Родные русские штыки,
И все отраднее вздохнули,
Перекрестились казаки.
Потом взглянули брат на брата,
И грустно стало: многих нет,
И все они у супостата,
И к ним ведет кровавый след.
И этим следом отступая,
Враг трупы мертвые терзал.
Но, наши головы сбирая,
Своих он больше насчитал.
И, снявши голову с героя,
Злодей к седлу ее вязал,
Чтоб похвалиться после боя,
Как он с лежачим воевал.
И мертвых длинным караваном
(Нам после сказывали так),
Покончив бойню под Иканом,
Повез подарок хану враг.
А мы, собрав тела героев,
Могилу вырыли, и в ней,
Для мира вечного, покоя,
Зарыли всех богатырей.
Курган насыпали над ними;
Пусть веки вечные стоит
И громко с ветрами степными
О нашей славе говорит!
Пусть говорит, как под Иканом
Нас окружил коканец злой,
И как мы бились с басурманом
За славу Родины святой!
В 1864 году на сражения героев из уральской сотни поставили памятник. В 1918 г. его снесли казахские революционеры-националисты из Алаш-Орды.
После взятия Ташкента войсковой старшина Василий Родионович Серов был назначен первым русским комендантом города. Он потом много еще послужил Российской Империи. Серов возглавлял контрразведку в Русском Туркестане. В 1868 г. удачно оборонял Самарканд. Позже был походным войсковым атаманом… Вышел в отставку в чине генерал-лейтенанта. Скончался в городе Гурьеве 27 июля 1901 года. В годы гражданской войны его могилу уничтожили.
К всеобщему стыду, в России (а тем более в Казахстане!) память о Серове и Иканской сотне не сохраняется никак. Нет ни улиц, ни памятников в честь великого подвига, когда казаки не дрогнули перед натиском врага, превосходящего их численно, по меньшей мере, в сто раз.
Только в храме Христа Спасителя (в бывшем русском городе Уральске) уцелела икона Святителя Николая Мирликийского, созданная академиком В. В. Веселовским (1893) в память об Иканском сражении. Казаки сами связывали свое спасение с Николаем Чудотворцем. Празднование в честь Святителя Церковь Русская совершает 19 декабря (н. ст.).
Ополоумевшие потомки один за другим лепят идолы Сталина, а вот настоящие герои Отечества остались забыты.
