Автор: Александр Гончаров
Удивительно наивными выглядят высказывания о том, что революция началась со взятия Бастилии (1789), с «Кровавого воскресенья» (1905), с ареста «министров-капиталистов» в Зимнем дворце (1917). На самом деле все эти моменты истории являются пиками революционного процесса, начавшегося задолго до них.
Общество целенаправленно, тихой сапой, чаще скрытно, а иногда и открыто, подводили к перевороту, который должен был опрокинуть всю систему социальной жизни, нарушить иерархические связи и набросить узду на народное развитие, отбросив его не вперед, но назад (в этом заключается и смысл самого слова «revolutio»).
У любой революции имеются истинные отцы, расчищавшие ей дорогу еще в те времена, когда она казалась совершенно невозможной.
Среди французских департаментов, пожалуй, не найти ни одного, где бы отсутствовали улицы, названные в честь Жан-Жака Руссо (1712-1778). На территории бывшего СССР в этом отношении с ним сравним лишь В. И. Ульянов (Ленин). Правда, по количеству монументов и памятных табличек, названиям городов и весей второй явно переплюнул первого, что вполне объяснимо: Ильич руководил переворотом в октябре 1917 года, а Руссо не повезло дожить до 1789-го.
Безусловно, популярность Руссо среди ревнителей «прогресса» достаточно велика, хотя и несколько уступает ленинской. Можно, конечно, предположить, что для революционеров Руссо – это Герцен, Чернышевский, Белинский в одном флаконе, и на этом успокоиться. Но все гораздо сложнее. Ведь без франко-швейцарского философа никогда бы не получили известность идеи ни Карла Маркса, ни Фридриха Энгельса, ни Плехановых с Лениными. Он выглядывает из-за их монолитного гипсового пантеона.
В честь 310-летия со дня рождения Жан-Жака Руссо во всем мире проводились мероприятия даже под эгидой ООН. Такой масштаб не мог быть случайным.
Руссо обычно представляют как великого философа-просветителя, писателя и педагога. Но, положим, его художественные книги читать без зевоты невозможно, он явно не Эмиль Золя, Оноре де Бальзак или Франсуа Рабле. О педагогике Жан-Жака Руссо лучше скажут дела, чем теоретические разглагольствования. В 1740 г. ему пришлось уйти с должности домашнего наставника из-за постоянных конфликтов с детьми и их старшими родственниками. Женой Руссо являлась бывшая крестьянка Тереза Левассер, которую он не сумел научить различать даже время на часах, а пятерых детей, прижитых с нею, отправили в воспитательный дом.
Впрочем, и с теорией все обстояло так же неблагополучно. Книгу Руссо «Эмиль» великий педагог Иоганн Генрих Песталоцци назвал «набором педагогических бредней».
К тому же сам моральный облик Руссо вызывал сомнения. Он страдал мнительностью на уровне психопатии, был эгоистом высшей степени, легко проповедовал любовь к человеческому роду и абстрактному человеку, но не мог нормально контактировать с ближними, расплачиваясь неблагодарностью за оказанные услуги. Британский философ Дэвид Юм, покровительница Руссо д’Эпине, Дени Дидро и многие другие узнали это на своём опыте.
А еще у Жан-Жака иногда обнаруживалась экстравагантная причуда – он выходил на подоконник второго этажа дома (благо, в те времена во Франции их делали большими, широкими и крепкими) и при виде прохожих, раздевался по пояс… снизу…
Вот такой оригинальный месье жаждал улучшать человечество!
О философии Жан-Жака поговорим особо. Если вы более или менее знаете историю философских учений, то рекомендую пробежаться по сочинениям Руссо с этакой философской начинкой, не избегая и художественных опусов.
Здесь выяснится следующее: он что-то позаимствовал у Локка, что-то утащил у Аристотеля и Платона, в интерпретации философов Ренессанса, прихватил кое-какие мысли у Френсиса Бэкона и Вольтера. Как поется в одной нелепой попсовой песне: «Я тебя слепила из того, что было. А потом, что было, то и полюбила».
Жан-Жак Руссо выступил как компилятор и интерпретатор, вбросивший в общественное сознание определенную сумму совершенно разрушительных идей.
Во-первых, Руссо постулировал свое ярое антихристианство. Он отверг грехопадение. «Естественный» или «природный» человек не ведает зла, его искажает общество, государство, религия, культура и искусство. То есть если изменить социальный строй, окружающую среду, то все люди станут благородными, чистыми, справедливыми и т. п.
Однако ежели постулировать подобный подход, то сразу и не поймешь, чего хочется больше: возлюбить нынешнее человечество или прикончить его побыстрее.
Получается, что идеалом «мыслителя» признается «дикарь», которого почему-то необходимо просветить и образовать в соответствии с идеями Руссо, дабы не испортить его «природных» качеств.
Грех переводится в разряд навязанных средой свойств, а уж за среду человек никак не ответчик. Так можно оправдать все, что угодно.
Во-вторых, ключевым пунктом философии Руссо является учение об «общественной воле» (вариант – «общей воле»). По сути, это воля большинства граждан (в состав которых не входят умственно отсталые, женщины и дети), которая определяется голосованием (референдум, выборы).
Жан-Жак отличает общественную волю от «воли всех» (где каждый выражает свои личные интересы), фактически обезличивая ее. Вот отсюда и рождается демагогия о воле безымянных масс при революции.
Выразителем общественной воли Руссо назначает правительство, причем оно имеет право принуждать силою к свободе (привет нынешним демократам из США!) и вести несогласных (естественно, в силу невежественности и пр.) к общему благу, причем изменяя сам народ, конструируя его (что уже пахнет и зачаточным трансгуманизмом!).
В-третьих, государство по Руссо возникает в результате общественного договора, когда общество передает львиную долю своих прав «машине насилия».
Монархию Жан-Жак отвергает. В ней господствует воля одного, а не общественная. Демократия тоже не подходит, ибо она настолько безупречна, что в чистом виде не может существовать из-за несовершенства людей.
А что же устраивает философа? Да, аристократия (аристократическая республика). Но не древняя «природная» аристократия (как в первобытных племенах) и не наследственная – во Франции, а избранная. Мол, лучшие отбираются для управления, а потому и великолепно выражают общественную волю.
Причём данная аристократия отлично согласовывается с олигархией, захватившей власть в Европе и США XXI столетия, и знающей, что народам подходит, даже если они сами этого не ведают. Отсюда и требование от всех поддержки режима Зеленского на Украине – в пику падению уровня жизни.
Однако избранной аристократией следует считать и ту, что прошла на верх управленческой пирамиды при помощи Советов рабочих, крестьянских, солдатских депутатов. Аристократия и выборы в СССР – чистейшие проявления руссоизма.
Исходя из того, что единодержавный правитель и весь народ не выражают общественную волю, и государство по Руссо не в состоянии вырасти из монархии и демократии, требуется коренной слом существующих порядков, то есть революция, разгоняющая наследственную аристократию и загоняющая народ в стойло со всеобщим распределительным равенством (кормление как в коровнике и свинарнике, прости Господи).
Естественно, что для полнокровного утверждения избранной аристократии у власти мешает частная собственность, провоцирующая бытие личных интересов и неравенство. Следовательно, ее надо отменить.
Человек без собственности превращается в «свободного» «дикаря» Руссо, которому возрадуются и Карл Маркс, и Клаус Шваб. Ради утверждения прав «природного» человека уничтожается природа человека. Это итоговая цель любой революции…
Во время французской революции конца XVIII века Жан-Жаку Руссо подошел бы «фригийский колпак» санкюлота, а после 1917 года он так и видится «комиссаром в пыльном шлеме».
Любопытно, что «фригийский колпак» и отчасти буденовка напоминают прическу поверженного демона на изображении, созданном мастером Бельмонте в XV веке.
