Автор: Елизавета Преображенская
До революции зимний период, начиная от Святок и до Масленицы, традиционно считался временем блестящего петербургского сезона, когда проводились самые пышные и роскошные Императорские и великосветские балы. Получить приглашение хотя бы на один из таких балов считалось важным и желательным для девицы, начинающей выезжать в свет. Увеселения достигали апогея на Масленице и завершались так называемым folle journée — пышным балом, завершавшимся ровно в полночь, перед самым наступлением Великого поста.
Последняя беззаботная зима в Петербурге была в 1914 году. 14/27 февраля 1914 года Вдовствующая Императрица Мария Федоровна записала: «Я впервые за последние 20 лет сегодня устроила бал!». Такая лаконичная и сухая фраза, но за ней кроется целая картина, ушедшей эпохи. Известно, что приехав невестой русского Цесаревича в Петербург, датская принцесса Дагмар, принявшая православие и превратившаяся в Марию Федоровну, стала душой великосветской жизни и балов. Не зря датский композитор Ханс Кристиан Лумбю посвятил ей вальс «Дагмар», в котором слышатся отзвуки русского гимна «Боже, Царя храни!», Мария Федоровна прекрасно танцевала, старалась не пропускать ни единого бала и зачастую покидала балы одной из последних. И вот, в феврале 1914 года, после двадцатилетнего перерыва она решает устроить бал. Почему такой перерыв? В 1894 году Мария Федоровна овдовела, сначала был траур, затем она, хотя и участвовала в различных увеселениях, но сама ничего подобного не устраивала. И почему же решила вспомнить прежние времена именно в 1914 году? Ответ тоже понятен – подросли старшие внучки Императрицы. Самая старшая, княжна Ирина Романова, дочь Великой княгини Ксении Александровны в феврале 1914 года уже вышла замуж за князя Ф.Ф. Юсупова. А еще две внучки, Великие княжны Ольга и Татьяна, только начали выезжать в свет. Но в светской жизни Петербурга девушки принимали участие довольно редко – вся семья последнего Императора жила в Царском Селе, Императрица Александра Федоровна избегала света и торжеств, а Император не всегда мог выкроить время, чтобы вывезти дочерей. Мария Федоровна решила сделать внучкам прекрасный подарок: бал в их честь в Аничковом дворце. Главная особенность заключалась в том, что он должен был в точности повторять тот последний бал, который Государыня давала еще при жизни Императора Александра III – приглашенные танцевали те же танцы, за ужином подавались те же блюда, а к котильону подготовили те же букеты. Все те, кто присутствовал на балу 1894 года, если они еще были живы, получили приглашения и в 1914.
Итак 14 февраля Государыня пишет о том, что устроила бал, но само мероприятие состоялось днем ранее – 13 февраля 1914 года, о чем мы можем судить по дневниковым записям Великих княжон – бал в Аничковом они датируют 13 февраля. Помимо членов Императорской семьи на бал были приглашены многие представители русской аристократии.
Бал начался в 9 вечера. На него из Царского села приехали Государь вместе с Государыней и старшие Великие княжны. По традиции русского двора бал открылся торжественным полонезом. Одна из приглашенных, дочь дипломата Александра Извольского, Елена, вспоминала: «…Постукивая тростью по сияющему словно зеркало паркету, церемониймейстер громким басом объявил: «Его Величество Император». После такого торжественного объявления можно было ожидать, что появится Король — Солнце. Но вместо этого вошел невысокий, скромный человек, что было абсолютным разочарованием. Он был одет, как обычно, в форму полковника, и, поглаживая бороду, почти с благоговением смотрел на своих подданных. Мы низко присели в реверансе, когда он приблизился к нам. Две Великие Княжны, Татьяна и Ольга, следовали за отцом. Они были высокие, стройные, очаровательные юные создания и смотрели на нас с удивлением и любопытством. Они были в очень простых, классических белых платьях — было бы дурным тоном одеться иначе. Остальные члены семьи Романовых следовали за ними — вдовствующая Императрица, две ее дочери, Ксения и Ольга, которые весело посмеивались и кивали головой своим друзьям, которых они узнавали среди присутствующих».
Император открыл бал полонезом вместе со старшей дочерью, Великой княжной Ольгой Николаевной. За ними торжественной процессией проследовали остальные гости. Бал продолжился кадрилью, однако, по воспоминаниям Елены Извольской, здесь чуть не произошла оплошность: «Никто из молодых людей не пригласил на танец великих княжон. Были ли они слишком застенчивы, чтобы решиться на этот шаг? Или это было внезапное осознание того, что девушки не были ни с кем знакомы? В свете назрело недовольство Императорской семьей, так долго отсутствовавшей, то была враждебность и уязвленная гордость. Церемониймейстеры поспешили спасти ситуацию. Несколько офицеров встали на свои места. Это были офицеры из царскосельских почетных караулов, знавшие княжон и часто танцевавшие с ними на небольших семейных торжествах. Эти молодые люди не принадлежали к сливкам общества; они были никому неизвестны, несколько неуклюжи, простоваты — политика царицы состояла в том, чтобы нанимать себе гвардейцев среди обычных, не слишком славных полков, которые «не достигли уровня». Всех остальных она подозревала. Среди гостей воцарилось молчание, а великие княжны и их странные кавалеры, казалось, наслаждались происходящим. Это было уже слишком — в сердцах уклонившихся от танцев с великими княжнами кавалеров проснулась ревность. Когда объявили следующий танец, самые блестящие молодые офицеры выступили вперед и пригласили Татьяну и Ольгу на танец и на все последующие. Ко всеобщему облегчению, лед был сломлен. Но облако недоверия и холодности все еще витало над Аничковым дворцом».
Воспоминания Елены Извольской, конечно написаны ею уже на закате прожитой в изгнании жизни, едва ли она рассуждала подобным образом во время бала, так как была всего лишь барышней-дебютанткой и скорее пересказывала слова и мысли старших членов своей семьи, известных своими чересчур либеральными взглядами. Тем не менее, холодок между Императорской семьей и Высшим светом уже чувствовался и готовил почву для роковой трагедии 1917 года.
С бала в Аничковом дворце Императрица Александра Федоровна уехала сразу после ужина, а Великие княжны и Император остались, девушки продолжали веселиться. Присутствовавшая там же княгиня Александра Николаевна Голицына впоследствии вспоминала: «В последний раз я видела Императрицу на балу в Аничковом дворце, который она давала для внучек, Великих Княжон Ольги и Татьяны… Императрица Мария Федоровна приветливо обходила гостей и долго говорила с тетей Муфкой и со мной. Мы стояли рядом, а из зала доносились звуки La valse brune, и Княжны так весело танцевали, захлестывая другие пары длинными белыми лентами с жемчужными нитями на концах, которые прикреплялись к их белым платьям».
Присутствовала на балу и супруга датского посланника Анна-София Скавениус. Она писала: «Больно вспоминать двух юных Великих княжон, Ольгу и Татьяну, какими они были в тот вечер на своем первом балу, одетые в белое, красивые, нежные и счастливые. Этикет не был очень строгим; княжны танцевали с кем им заблагорассудится, пока вдовствующая Императрица не завершила бал в четыре часа утра. Мученичество, которое им пришлось принять несколько лет спустя, кажется особенно трагичным и бессмысленным, когда вспоминаешь их в тот вечер… Когда завершился ужин, вошел царь, мы еще стояли за своими столами, а он обошел всех, пожал всем руки и сказал несколько дружеских слов. Особенно ярко помню его глаза, честные и мягкие, и в то же время с искорками юмора, как у его матери. Они с Александрой Федоровной ужинали вдвоем в другом зале; она не могла справиться с таким количеством людей и выглядела такой усталой и страдающей, когда позже она сидела и наблюдала за танцами».
Во время котильона всем гостям раздавали банты с вензелем Вдовствующей Императрицы и колокольчиком. Их прикалывали к нарядам за ужином.
Бал длился до 3 часов ночи, после чего гости начали постепенно разъезжаться. «Мамá устроила бал в Аничкове, кот. очень удался. Молодежь сильно веселилась. Аликс вернулась в Царское через полтора часа. Бал окончился в 3½. Я с Ольгой и Татьяной вернулся в 4½ ч.» — отметил в дневнике Император.
Для многих был довольно утомителен, так как согласно этикету никто не смел сидеть в то время как Высочайшие гости и хозяйка стояли. Елена Извольская вспоминала, что после того, как Император с дочерьми уехал, а Вдовствующая Императрица удалилась в свои покои, многие дамы тотчас же сняли свои бальные туфельки и сели прямо на парадной лестнице Аничкова дворца, пытаясь дать отдых распухшим ногам.
Впрочем, главные участницы торжества, Великие княжны Ольга и Татьяна, были в восторге от бала. Читаем в дневнике Великой княжны Ольги: «Ужасно было весело, но и жарко. Много красивых кавалергардов. Все кончилось в 3 ¼ ч. Мама уехала до 3 кадрили». И у Татьяны Николаевны: «В 9 ч. мы 2 с Папа и Мама поехали в Петербург к Бабушке где был бал. Масса было народу. Танцевала 1-й кадриль с Хвощинским, 2-й с Воеводским кавалерг.п. ужас какой красивый. Визави Хвощ. и Тата. 3-й с Викт. Эр. Потом мазурку и ужин с Борисом Голицыным гусаром. За ужином сидели Т. Ольга, напр. Н. П. Ольга, Борис Гол., я, Пржездетский, Манет, Маленич Малевский, Саша, Струве, Т. Ольга. Котильон Юзик, Шведов. Очень красивый кавалерг. (нрзб) Он и Воеводский ужас какие милые и красивые. Оставались до 3 ½. Веселилась невероятно так было хорошо».
Печальные судьбы Великих княжон известны, что же касается кавалеров, которых упоминает Великая княжна Татьяна, то и их судьбы соответствуют грустному финалу нашей истории. «Ужас какой красивый» кавалергард Сергей Степанович Воеводский – с первых дней Великой войны – на фронте, был тяжело ранен, окончил Гатчинскую военную авиационную школу, служил военным летчиком. С 1918 года участвовал в Белом движении. Эмигрировал в Америку. Скончался 3 октября 1961 года в Нью-Йорке. Некий «Пржездецкий» — это, вероятно, граф Стефан (Степан Константинович) Пшездецкий (1879-1932) — русский дипломат. В ответ на заявление главнокомандующего русскими войсками Великого князя Николая Николаевича от 14 августа 1914 года он подписал благодарственную телеграмму, в которой, в частности, говорилось, что кровь сыновей Польши, пролитая вместе с кровью сыновей Руси в борьбе с общим врагом, станет величайшей гарантией новой жизни в мире и дружбе между двумя славянскими народами. После революции 1917 года уехал в Польшу, был одним из основателей дипломатической службы возродившейся страны. Кавалер Татьяны Николаевны в мазурке и за ужином, князь Борис Голицын, в то время был корнетом Лейб-Гвардии Гусарского полка. В годы Первой мировой войны получил многочисленные награды за храбрость. Он погибнет в 1919 году, сражаясь с красной нечистью за Царицын.
Три дня спустя состоялся еще один бал – его давала Великая княгиня Мария Павловна-старшая в своем петербургском дворце. Этот бал был дневным и начался в 3 часа дня. На нем присутствовали все четыре Великие княжны. Затем был обед у Великой княгини Ольги Александровны, после чего младшие девочки уехали в Царское Село, а старшие вместе с отцом отправились в Мариинский театр на «Спящую красавицу». «В 3 ¼ мы 4 с Папа поехали в Петербург к тёте Михен на бал. Масса была народа. Первую кадриль с Д. Кириллом 2-ю с Н. П. мазурку с Сергеем Степановичем Воеводским с тем же что и 2-ю кадриль в Аничкове. Ужас какой он был милый и красивый. Вальс, конечно, со многими танцевала с Васей, Шведовым, Юзиком, Викт. Эр, Скворцовым, Зеврщиковым со многими Кавалергардами моряками и т.д. Страшно было весело ужас как было хорошо. Оттуда поехали 4 с Папа к Т. Ольге обедать. Были все эти казаки и барон Дина, Н. А. и три мальчика. Маленькие выехали после обеда домой а мы две с Папа в театр Мариинский. Давали «Спящую красавицу». Вернулись в 12 ½. Очень довольна днем в особенности мазуркой с кавалером». – записала в дневнике Великая княжна Татьяна Николаевна.
Так завершался петербургский сезон 1914 года. Никто тогда еще не предполагал, что это последний сезон в русской истории. Летом Европу захлестнет Великая (Первая мировая) война, а спустя несколько лет Россия будет уничтожена смутой.
