Автор: Александр Гончаров
Все-таки русскому человеку иногда следует уподобляться апостолу Фоме, который выразил сомнение в Воскресении Христовом: «Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой!» (Ин. 20:24, 26-28). Только недоверчивость эту надо выказывать не в отношении Сына Божьего, а совершенно в других вопросах. Например, нельзя слепо полагаться на либерально-левацких и прокоммунистических историков и соглашаться с их объяснением гибели Российской Империи в 1917 году.
В это вопросе крайне необходимо проявление твердости в аккуратном скептицизме, ибо от нее зависит и воскрешение погибшей Империи, которое для нас жизненно необходимо.
Без Империи судьба русского этноса будет незавидной. Нам никогда не прощали и не простят нашей же истории. Россия не может существовать в виде какого-то конгломерата демократических образований. Это уже доказали долгие годы бесплодных блужданий конца XX – начала XXI вв.
Геноцид русских в бывших союзных республиках, а также насилие и гонения, обрушившиеся на малые народы после распада СССР четко показывают, что этносы – «младшие братья» готовы на любые подлости в угоду новым хозяевам из Вашингтона и Западной Европы.
Впрочем, российских леваков это совершенно не беспокоит. Они не понимают происходящего и грезят о восстановлении Советского Союза – этакого союза национальных сатрапий, объединенного идеей мировой революции.
На них, молящихся на Ленина и Сталина, в полной мере подтвердилось пророчество русского писателя Ивана Бунина: «Они, эти висельники (большевики – прим. А. Г.), дотла разорившие богатейшую в мире страну…, убившие и уморившие буквально десятки миллионов русских душ, теперь, на четвертый год своей деятельности, начинают нагло почесывать в затылке и ухмыляться:
– Вот черт! Даром, кажется, пропала работа! Ничегошеньки не вышло из нашего «опыта»! Впрочем, не беда – одурачим, вывернемся. Одной поэзией, и то одурачим. Замутим им голову каким-нибудь Блоком, Белым… скажем, что мы фанатики… что, благодаря нам, Россия все-таки переродилась для новой, прекрасной жизни… что зерно, ежели не умрет, то и не оживет… За милую душу вывернемся!
И вывернутся. И даже в историю в нимбах войдут…»
Фантомы и иллюзии, порожденные сном левацкого разума, сейчас плотно окружили нас в информационном пространстве. Они легко распространяются СМИ и растекаются по социальным сетям. И такая огромная беда вообще ставит на первый план проблему о выживании русского этноса, удушаемого все тем же пресловутым интернационализмом, когда «большой брат» должен постоянно удовлетворять желания «младших братьев», одержимых примтивным национализмом.
Чтобы этому процессу противостоять, надо и разобраться с гибелью Империи.
Фантом №1. Российская Империя пала потому, что монархическая форма власти изжила себя.
О том, что это обыкновенная глупость свидетельствует сама история.
До февральского переворота 1917 года страна вполне была управляема. Враг не стоял на территории коренной России.
Важнейший показатель – рацион питания обывателя. Историки отлично о знают, что российский кушал немногим хуже британского, но лучше французского, итальянского, немецкого и австрийского.
Русская армия готовилась к наступлению. И оно было проведено уже после свержения Государя, причем уже полуразложившимися от революционной агитации войсками. Это заставляет задуматься о том, какой значительный запас прочности был заложен Императором Николаем Александровичем и насколько хорошо им было организовано управление, действовавшее даже потом, когда началась обвальная постреволюционная дезинтеграция.
Любопытно, что монархический принцип организации власти использовали и сами большевики после Октября. Безусловно, это была квазимонархия и с культом вождя.
Ленинский «монархический» (вождистский) культ первым решил создавать Емельян Ярославский еще в 1918 году. Ему принадлежит целый ряд пропагандистских опусов о «гениальном» вожде: «Великий вождь рабочей революции Владимир Ильич Ульянов-Ленин» (1918), «Жизнь и работа В.И. Ленина» (1924) и «Ленин, теоретик и практик вооруженного восстания» (1924).
Отвергнув монархию, большевики сами воспользовались постулатами монархической формы властвования. Высшей точкой паразитирования на народном монархизме стал культ личности И. В. Сталина.
Смена же власти в позднем СССР проходила по «византийскому» формату, пусть и искривленному.
В современном нам мире монархия тоже некуда не делась. Успешно функционируют и работают ради подданных монархии на Аравийском полуострове. Но что об этом говорить, если в социалистической КНДР образовалась династия Кимов.
«Чучхе» – это идеологическое прикрытие для достаточно традиционной дальневосточной деспотии, уходящей своими корнями в глубокую древность, к культу предков, конфуцианству, даосизму и отчасти буддизму.
Совмещение же дальневосточных культов с западной социалистической доктриной – явление совсем не уникальное. Можно вспомнить, к слову, государство Тайпин Тяньго (XIX век) на территории Китая. Его идеология сформировалась из смеси протестантизма, даосизма, буддизма и теории равноправия. А правитель государства тайпинов Хун Сюцюань (в прошлом – крестьянин и незадачливый чиновник) почитал себя полноценным монархом и раздавал княжеские титулы своим соратникам.
Таким образом, монархическая форма властвования себя совсем не изжила, да и вряд ли изживет когда-нибудь. Если правителя не называют монархом, то это совершенно не означает, что он им не является.
Фантом №2. Империя подавляла индивидуальность. Ее смерть и революция разорвали лишние коллективистские узы и стимулировали развитие.
На самом деле Русская Империя строилась на индивидуализме. Русский человек – это жуткий индивидуалист. Ему необходимо всегда собственное пространство. Неслучайно у Пушкина находим замечание о том, что даже нищий, отправляясь побираться в город, оставлял свою убогую хату в деревне.
В советское время коммуналки оказались проклятьем для русского человека. Недаром осталось столько негативных воспоминаний бывших их жильцов.
Русский человек издревле ради защиты своей индивидуальности и желания распоряжаться самим собою бежал на Дон, Дунай и осваивал Сибирь. Но и оставшись в Центральной России он не был раболепен и привязан к месту. Лучшие и самые находчивые уходили работать за тысячи верст от дома. И крепостное право тому помехой не являлось. Умные помещики, наоборот, поощряли таких крестьян, переводя на оброк с барщины. «Косопузые рязанцы» (прозванные так, из-за спрятанного плотницкого топора и засунутого за кушак, сбивавшийся на косую вниз) доходили строить деревянные дома и храмы аж за Урал.
Да и русскую общину историки и философы оболгали. Она отнюдь не тормозила индивидуализм. Крестьяне не ходили строем и не сажали репу зигзагами по указанию старейшин.
Отношение к Богу и Церкви тоже было индивидуалистическим: «Я верю! Я хочу молиться в самом красивом храме! Я украшаю его!» И учение о Пресвятой Троице русским казалось более понятным, чем греческим богословам. Бог – Личность. Как показывает себя Личность? В общении с другими Личностями. Как можно узнать это. Если одна Личность общается с другой. Но и это неполноценная коммуникация. Она становится ясной при наличии по крайней мере трех Личностей.
О соборности много сейчас написано и сказано. Только вот она не предполагает всеобщий коллективизм, ибо «каждый в Божием храме молится за себя и одновременно за других».
Православие русские приняли неслучайно. Оно по воле Божией в наибольшей степени отвечало их индивидуалистической природе. Иудаизм и ислам не годились – русские там не чувствовали в Боге Личности. А католицизм не задался по той причине, что римский понтифик заслонил собою Личность Спасителя Господа нашего Иисуса Христа.
И Самодержца русские любили за то, что он есть Помазанник Божий и Личность на троне.
Часто русских принято упрекать, что их Империя имеет основания в восточной деспотии Золотой Орды. Отсюда, мол, и обращение к Царю даже родовитого боярина: «Холоп твой Ивашка, Великий Государь, тебе челом бьет…»
Раболепие говорите? Ой ли? Да вы просто не знаете русского человека! Он может быть холопом Государя, а не чьим-то еще. Он может быть рабом Божиим, но не чьим-то еще! Ежели кто-то другой его так при себе почислит, то ему и физиономию легко начистят.
Еще в XIII веке знаменитый Даниил Заточник прямо писал, что Князю он служить готов, а вот боярину… Нет уж, извините. Невместно.
Насильственное насаждение коллективизма на Русь пришло с Запада. Вот где расцвело буйство коллективизма. Например, в гильдиях, ограничивавших мастера во всем.
А знаменитый феодализм – это выстраивание властной вертикали от личной зависимости. Какой уж тут индивидуализм! «Вассал моего вассала – не мой вассал», – это принцип прямого ограничения индивидуализма. Скажем, ты любишь Короля, но подчиняешься графу, который восстал на него. Иначе никак – традиция не позволяет.
Пресловутое крепостное право в России угнездилось после западнических реформ Петра Первого. И в сумрачном виде продержалось примерно сто лет. Причем оно вызывало постоянный дискомфорт у самих владельцев крепостных душ. Да, были изверги вроде Салтычихи, но ее осудило само сословие. Об этом как-то у либерально-левацких историков не принято говорить.
Впрочем, крепостное право в России, при всем его устройстве, никогда не доходило до диких форм, бытовавших в «просвещенной» Европе.
Ландграф Гессен-Кассельский Фридрих «впал в долги, для покрытия которых продал Англии 17 тысяч человек своего войска для войны с американскими колониями за 21 млн. талеров» (1776 г.). И это далеко не единичный случай. Вот саксонский курфюрст Иоганн Георг III, продал в 1685 году Венецианской республике за 120 тысяч талеров 3 тысячи бойцов для участия в войне на территории Греции.
И ведь никто из подданных и не пикнул. Вот оно рабство, крепостничество и господство коллективизма.
На коллективизме замешан и марксизм – тоже подарок Запада. Классовая борьба – это коллективистская форма противостояния. Ну, не может европеец сам по себе сражаться за что-то. Ему нужна обязательно группа, кружок, секта, клуб и т. п.
Российская интеллигенция приняла правила западной игры. И стала душителем русского индивидуализма. В этом она и революционна, ведь революция (по К. Н. Леонтьеву) – это стирание всяческих различий и превращение всех людей в однообразную серую массу.
Разница между русским человеком и советским заключается в том, что первый – индивидуалист и строитель Империи, а второй – коллективист и разрушитель Империи.
Советский народ сформировался задолго до 1917 года. Он и стал главной причиной гибели Российской Империи. Он изнутри разъедал ее, прикрываясь русским именем, а потом неожиданно нанес смертельный удар – свергнув Императора. Далее наступил разгул партийной стихии, а здесь уж советскому человеку равных не имелось. Он и победил. А затем и поставил стержневой этнос Империи – русских в неравноправное положение с другими народами, пытаясь стереть в труху индивидуализм. Пошли в ход и гражданская война, и репрессии, и пропаганда с агитацией. Но господство советских коллективистов завершилось провалом – падением СССР, когда государство стало безразличным стержневому этносу. А без позвоночника скелет не устоит.
В сем и состоит главное научение нам всем.
