Автор: Александр Гончаров
20 августа 1920 года Верховный Революционный Трибунал при Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете Советов вынес приговор по делу, так называемого «Тактического центра». К судебному процессу было приобщено сразу несколько общественных и политических организаций, сочтенных большевиками контрреволюционными: «Совет общественных деятелей», «Союз возрождения», «Торгово-промышленный комитет», «Кусковский клуб», «Союз русской молодежи», ЦК партии кадетов.
Председательствовал на заседаниях трибунала заместитель председателя ВЧК Иван Ксенофонтов, а государственным обвинителем выступил Н. Крыленко, являвшийся главой Верховного Трибунала и одним из главных организаторов репрессивной системы советской власти в 20-е годы прошлого века.
Крыленко – ближайший соратник Ленина, эсперантист (носивший на груди зеленую звезду), любитель красивой жизни, альпинизма и шахмат, оказался интересным источником по многим делам Верховного Революционного Трибунала. Он считал, что его речи, во время процессов гениальны и распорядился их опубликовать в книге, изданной в 1923 году, под названием «За пять лет 1918 − 1922 гг. Обвинительные речи по наиболее крупным процессам, заслушанным в Московском и Верховном Революционных Трибуналах».
В предисловии к этому сборнику Николай Крыленко вполне откровенен: «Пролетарский суд за истекшие пять лет отнюдь не играл только той роли, которая, казалось бы, должна была быть ему единственно свойственна по существу возложенных на него задач. Суд был, а тем более суд исключительный, каким был суд Революционного Трибунала, прежде всего орудием классовой диктатуры и самообороны пролетариата против его врагов. Отсюда вытекал неограниченно господствовавший в этот период в области судебной практики принцип полной свободы судейской совести, как в определении того, что преступно и. что не преступно, так и в определении того, как должна реагировать государственная власть в лице суда па каждое признанное судом преступным действие того или иного гражданина в каждом отдельном случае. Суд был таким образом одновременном творцом права. В то же время. он был однако и орудием политики. Этим об’ясняется пестрота приговоров того времени, не раз мягкость, а не раз чрезмерная суровость приговоров (ср. дело «тактического центра» пли «церковников» и дело «Малиновского» или «Косырева»). В приговорах и в особенности в постановке обвинения более чем, где бы то ни было отражалась сущность и направление карательной политики»*. Перед нами ценное признание. Оно позволяет понять, почему в одних случаях большевики были беспощадны к «контрреволюционерам», а в других же проявляли неожиданную снисходительность. Все диктовала личная воля или прихоть судей, а также логика пресловутого «текущего момента». Приговоры выносились не по принципу виновности, а по соображением пользы для советского государства.
Надо сказать, что дело «Тактического центра» является продолжением разгрома «Национального центра», организации признанной чрезвычайно опасной для существования «диктатуры пролетариата». «Национальный центр», по свидетельству самих советских представителей карательных органов, имел разветвленную структуру, сотрудничал с Белым вооруженным движением и готовил восстание против большевистского режима, по крайней мере, в Москве и Петрограде. Сейчас сложно установить, насколько «Национальный центр» был готов свергнуть власть Ленина сотоварищи вооруженным путем, но, безусловно, ясно, что в него входили и политики, и деятели культуры, и кадровые офицеры Императорской армии, временно пошедшие на службу к большевикам по разным причинам.
«Национальный центр» был раскрыт из-за плохой конспирации и разгромлен ВЧК в августе-сентябре 1919 года. По приговору Революционного Трибунала смертной казни через расстрел подверглось 67 человек. Если карательной машине не удалось захватить некоторых ведущих лидеров НЦ, то тогда за них расстреливали родственников, также обвинив в заговоре. Например, вместо генерал-лейтенанта Н. Н. Стогова ЧК расстреляла его жену и сына.
Трагичной стала судьба семьи выдающегося русского педагога А. Д. Алферова, создавшего при активном участии жены уникальную гимназию, которая после большевистской революции 1917 года стала колонией-прибежищем для детей, потерявших родителей, и в 1919 году переформатированную Московским отделом народного образования в показательную школу. Он 15 сентября 1919 г. был расстрел одновременно с супругой. Педагоги советской власти не требовались…
«Тактический центр» фактически, а об этом говорят документы, не только ни представлял серьезной опасности для советской власти, но, вообще, был выдумкой чекистов, преследующих две цели: карьерный рост и запугивание «врагов народа». ВЧК широко раскинула сети, чтобы прихватить как можно больше интеллигентов. Некоторым из них повезло. Скажем русских философов Николая Бердяева и Ивана Ильина отцепили от наказания еще на уровне следствия, не сочтя слишком важными «птицами». Кроме того, от них показалось невозможным добиться нужного покаяния в борьбе против соввласти.
Нельзя пройти мимо знаменитой переписки Максима Горького и «вождя» Ульянова-Ленина, связанной с арестами по делам «Национального центра» и «Тактического центра». Писатель-«буревестник» направил послание Ильичу, где имелись следующие слова: «Мы, спасая свои шкуры, режем голову народа, уничтожаем его мозг». Ленин ответил своей очень и очень известной фразой: «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а г…» (ПСС, Т. 51. С. 48.).
На процесс по делу «Тактического центра» непосредственно вывели 28 человек, среди которых выделялись такие известные всей стране люди, как князь С. Е. Трубецкой, историк и публицист С. П. Мельгунов, экономист Н. Д. Кондратьев, профессор В. Н. Муравьев, историк и педагог О. П. Герасимов, А. Л. Толстая, дочь писателя Льва Толстого и др.
Всего было осуждено 45 человек, в том числе и скрывшиеся от расправы. Князь С. Д. Урусов оказался оправдан. К расстрелу приговорили 19 человек, вменив им участие «в сотрудничестве в контрреволюционных организациях, поставивших себе целью ниспровержение диктатуры пролетариата, уничтожение завоеваний Октябрьской революции и восстановление диктатуры буржуазии путем вооруженного восстания и оказания всемерной помощи Деникину, Колчаку, Юденичу и Антанте». Впрочем, смертную казнь трибунал заменил либо на тюремное заключение, либо на содержание в концлагере, либо на условные сроки, либо просто амнистировав некоторых участников процесса.
По сравнению с делом «Национального центра» приговор надо признать наилегчайшим. Почему так? Ответ нам опять даст Крыленко. Процитируем его обвинительную речь: «И даже если бы для этого падения Советской власти обвиняемые здесь, в Москве, не ударили пальцем о палец, − все равно: в момент ожесточенной борьбы, в момент объявления страны вооруженным лагерем, который отбивается от наседающих врагов, − в такой момент даже разговоры за чашкой чая о том, какой строй должен сменить падающую якобы Советскую власть, являются контрреволюционным актом. Те самые гражданские обязанности, о которых так много говорили здесь некоторые обвиняемые, диктовали им одно: напрячь все силы, чтобы усилить самооборону и отпор, который Советская Россия в муках давала своим врагам, а не толковать о том, какой строй лучше всего установить после падения Советской власти. Во время гражданской войны преступно не только всякое действие, всякий шаг, подготовляющий реставрацию иного порядка, чем тот, какой установлен Советской властью − преступно само бездействие».
Собственно, под реальный расстрел подводить никого не надо оказалось, ибо были только разговоры и разговоры, и ничего страшного для товарищей большевиков. Любопытно, что виной Крыленко признавал даже и бездействие, когда советская власть воюет на фронтах и с «врагами внутренними». Так сказать, «преступники» не проявили любви и почтительности к власти, за то и наказываются.
Дороги участников процесса «Тактического центра» далеко разошлись во времени и пространстве. Кто-то уехал за границу, кого-то в 30-е годы стерли катки советской карательной машины, кто-то, наоборот, совсем недурственно устроился работать в советских учебных и иных структурах и скончался в своей постели. Главный же обвинитель Николай Крыленко напоролся на то, за что и боролся.
29 июля 1938 года по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР (наследнице ревтрибуналов) его вывели в расход, как деятеля «контрреволюционной фашистско-террористической организации альпинистов и туристов».
Примечание: * − Орфография, стиль и пунктуация оригинала полностью сохранены.
