Автор: Вадим Рыбин
О старой морской песне и великом полярном исследователе
Одной из блестящих страниц русской истории начала ХХ века является ГЭСЛО — гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана, проложившая России Северный морской путь. 16.09.1915 суда ГЭСЛО, вышедшие из Владивостока, пришли в Архангельск.
Целью ГЭСЛО было проложение северо-восточного, как его тогда называли, морского пути. Необходимость в нём ярко показала русско-японская война.
Эта экспедиция под руководством Бориса Андреевича Вилькицкого совершила последнее в истории человечества крупное географическое открытие. 3 сентября 1913 года на карту была нанесена Земля Императора Николая II. Россия приросла 37 000 квадратными километрами суши и обширными территориальными водами на шельфе.
В 1926 году архипелаг Декретом ВЦИК был наименован Таймырским. Позже, без законных оснований, он стал называться Северной Землёй.
Экспедиция была крупным достижением России. Специально для неё были построены два первоклассных ледокольных прохода — «Таймыр» и «Вайгач». Поражает скорость их постройки: 2 года и 5 месяцев от начала проектирования до поднятия флагов. Была собрана замечательная плеяда исследователей, опытных мореходов и полярников. Ни одна страна в мире, кроме России, не имела необходимых кадров, технологий и знаний для организации подобного предприятия.
Осенью 1909 года из Кронштадта экспедиция отправилась во Владивосток.
Наиболее полно эта экспедиция описана в книге её участника Н.И. Евгенова и В.Н. Купецкого «Полярная экспедиция на ледоколах «Таймыр» и «Вайгач» в 1910-1915 годах» (Изд. ГеоГраф, СПб, 2013). Все приведённые ниже цитаты — из этой книги.
Книга эта напомнила о словах самой известной старой русской морской песни «Раскинулось море широко». Ниже показано, почему.
Давайте сначала сопоставим даты, а затем — слова.
Первая грамзапись песни была сделана в 1912 году Юрием Морфесси.
«Не слышно на палубе песен,
И Красное море шумит»
Ледоколы «Таймыр» и «Вайгач» проходили Красное море в марте 1910 года. В конце года суда встали на зимовку во Владивостоке, а многие члены экипажей приехали до весны к семьям в Петербург. Вероятно, слова песни описывают события именно на этих ледоколах, тем более что:
«Ведь «Таймыр» и «Вайгач» были первыми военными кораблями, вышедшими в далёкое, заграничное плавание после трагических событий русско-японской войны 1904—1905 годов».
Сравним же слова песни (курсивом) и книги Евгенова (жирным шрифтом).
«Нет ветра сегодня, нет мочи стоять,
Согрелась вода, душно, жарко.
Термометр поднялся аж на сорок пять,
Без воздуха вся кочегарка».
«…команда, которая в условиях непрекращающейся качки и при жаре, достигавшей в кочегарке +56˚, сильно переутомлялась».
«Товарищ, я вахты не в силах стоять —
Сказал кочегар кочегару,
Огни в моих топках совсем не горят,
В котлах не сдержать мне уж пару.
Ты вахты не кончил — не смеешь бросать,
Механик тобой недоволен…»
«на помощь кочегарам были брошены все, кого только можно было освободить от палубных работ»
«На палубу вышел, сознанья уж нет,
В глазах его все помутилось,
Увидел на миг ослепительный свет,
Упал — сердце больше не билось».
«И тем не менее один из кочегаров «Вайгача» Ян Грунт по прибытии в Коломбо был отправлен в портовый госпиталь»
«Окончив кидать, он напился воды,
Воды опреснённой, нечистой».
«…неоднократно приходилось пользоваться для питья водой из опреснителей, так как принимаемая в портах вода не всегда была хорошего качества. К питьевой воде, чтобы отбить специфический неприятный вкус, часто добавляли красное вино».
«К нему подбежали с холодной водой,
Стараясь привесть его в чувство.
Но доктор сказал, покачав головой:
Бессильно здесь наше искусство».
«С одним из кочегаров, который вообще был здоровым и крепким человеком, случился обморок, потребовавший медицинского вмешательства»
«Проститься с товарищем утром пришли
Матросы, друзья кочегара
Последний подарок ему поднесли,
Колосник обгорелый и ржавый»
«Часто перегорали колосники, совсем останавливая машину».
«Внезапно механик вскричал — Подлецы!
Задам я ему притворяться! —
И, ткнувши ногою в бок мертвеца,
Велел ему тотчас убраться.
— Не смейтесь вы! —с ужасом доктор вскричал,—
Он мертвый, совсем застывает!
Механик смущенный тогда отвечал:
— А чёрт же их душу узнает!
Я думал, что он мне бессовестно врет,
Он не был похож на больного…
Когда бы я знал, что он в рейсе умрет,
То нанял в порту бы другого».
«Отношения между офицерами и матросами не имели классовых предрассудков… Офицеры щедро делились с моряками своими знаниями и опытом. А их умению организовать свой досуг можно только позавидовать.»
«Интересно, что в окончательном виде ежедневное расписание пищевого довольствия хотя и отличалось особенным разнообразием, но, что особенно важно, оно было одинаково для всего личного состава экспедиции. В обычном же плавании офицеры питались отдельно от матросов и фактически несколько лучше».
Сравнение показывает, что художественное представление событий 1910 года значительно омрачает действительность. Была госпитализация — а в песне она становится смертью. Была помощь всей команды кочегарам в трудные часы — в песне, наоборот, кочегары несут обычную вахту. Взаимоотношения офицеров с нижними чинами также искажены до неузнаваемости.
Песня «Раскинулось море широко» — один из типичных примеров чёрного мифа о светлом событии в русской истории. Впрочем, на каком судне и когда именно произошло описанное в песне событие, не указано. Поэтому упрекнуть автора вымысла вроде бы и не в чем.
К сожалению, множество подобных мифов как о современных событиях, так и о нашем прошлом, мы встречаем и сегодня. Поэтому ни в коем случае нельзя в своих суждениях о реальных событиях полагаться на достоверность художественных произведений, авторы которых имеют право на вымысел.
Но вновь вернёмся к ГЭСЛО. Кто же командовал в этом переходе 1910 года «Вайгачом», кочегар с которого был госпитализирован, что позволяет полагать, что песня написана именно об этом ледоколе?
«Вайгачом» командовал капитан 2-го ранга Александр Васильевич Колчак. В ту пору — известный русский полярник, ветеран русско-японской войны, автор работ о строительстве флота России.