Автор: Филипп Лебедь

 

Белое движение есть отбор, отбор лучшего русского по духу, по чувствованию России, отбор – того, что не мыслило без России быть, не могло мириться с Её искажённым лицом, с надругательством над Её душой.

И.С. Шмелёв

 

Иван Сергеевич Ильин был не единственным, кто справедливо заметил: белые воины спасли честь России в годину тотального падения и поругания всех святынь. Он же был уверен, что по прошествии времени имя «Белый Воин» станет символизировать героя и мученика-борца. Героизм присущ русскому воинству испокон веков, но мученичество традиционно относится к духовному подвигу. История Белого движения характерна тем, что в ней граница между подвигом и подвижничеством едва заметна. В самом основании Белой борьбы – самопожертвование, а упорство сопряжено с обречённостью. Выполняя свой офицерский долг до конца, следуя кодексу чести или же христианской морали, эти люди сражались даже тогда, когда другие бы покорились. Тысячами гибли они в бескрайних степях Русского Юга и Средней Азии, в холодных лесах Сибири, в застенках чрезвычайных комиссий, и их смерть так часто в моральном отношении и по своей форме обретала черты христианского мученичества. Они приносили себя в жертву во имя России. Особенно ярко христианское подвижничество в феномене Белого движения проявляется в знаменитых походах, совершённых бойцами белых армейских соединений в разные годы. Каждый поход имел свою стратегическую задачу, отличался составом, каждый обрёл своё символическое значение и место в истории, выделив разные грани и этапы Белого дела.

Ни в коей мере не умаляя ратных подвигов и славных дел Русской армии до революции, следует все же понимать, что во всех войнах и заграничных походах за спиной русских солдат и казаков была Россия, и в этом заключалось их огромное преимущество. Чувство Родины – мощный стимулирующий фактор, тем более, на чужбине; оно заряжает сражаться и побеждать, чтобы вернуться домой героем. В образе Родины сплетаются родной дом и могилы предков, символы страны и ценностей, на которых она строилась.

Походы белых соединений были изначально исполнены глубоко трагического и героического пафоса. Чаще всего военнослужащие белых армий покидали свои дома и разорённые могилы предков. Связь с родными терялась: они могли находиться в тюрьмах, быть убитыми или замученными в ЧК. Переставала существовать сам сама Родина. Узурпировавшие власть большевики не желали сохранить даже её имени, вытеснив его аббревиатурой Р.С.Ф.С.Р., а её исторические символы и идеалы были чужды воинствующим апологетам марксизма. Они стремились вырезать и вырвать с корнем всё то, что составляло историческое национальное лицо России, примёрно так же, как революционные толпы сбивали двуглавых орлов с парадных, а их последователи с кирками выскабливали с фронтонов сохранившихся усадеб вензеля и гербы их бывших хозяев. Белая гвардия рождалась в походах, где не было дома и того Отечества, что ждёт и вознаградит за все лишения. У них был лишь образ России, который они хранили в сердце, и за который они жертвовали свои жизни.

Над всем царила неопределённость: даже если известна цель, возвращаться обычно некуда, а вероятность успеха никогда не была достаточно высокой по стандартам военной тактики. Пересекая родную землю, участники походов попадали на территории новых государственных образований со своими законами, где идея единой и неделимой России воспринималась как угроза. Они сталкивались с враждебностью крестьян, которых запугала советская пропаганда, либо навязав образ жестоких господ, либо же угрожая расстрелами за содействие «золотопогонникам». Они уходили в неизвестность, не представляя, как за время пути может измениться обстановка, кем будет занята территория, не застанет ли враг врасплох. Обречённость и вера в чудо прихотливо уживались в рядах участников белых походов.

Обоз в походах белых армий часто был не источником необходимых запасов и артиллерией, а тысячами раненых и гражданских, которых немногочисленным боеспособным единицам требовалось охранять. История Гражданской войны изобилует примерами пыток и изуверских казней, ожидающих оставленных в сёлах или станицах раненых или больных белогвардейцев. Порой быть сразу заколотым штыками в койке лазарета оказывалось для белых офицеров наилучшим исходом. Это же казалось сестёр милосердия и офицерских жён, предпочитавших быструю смерть надругательству солдатской толпы или нравственным и физическим истязаниям в чрезвычайках. Защита обозов с раненными и гражданскими были долгом совести белогвардейцев, несмотря на то, что из-за этого существенно уменьшалась мобильность походов.

Вопрос материального обеспечения для белых армий всегда был весьма болезненным. Не хватало ресурсов, задача своевременного подвоза были трудноосуществимой. Чаще всего не хватало даже простых винтовок и патронов к ним; всё приходилось добывать самим – в боях, со штыковыми атаками под шквальным огнём красных. Запуганность населения, продразвёрстка и общее обнищание, охватившие Россию с приходом большевиков, сказывались на том, что даже с реквизициями было трудно прокормиться в походах, хотя белогвардейцы в большинстве случаев старались платить за всё деньгами. Не хватало обмундирования. В советских фильмах зрителю нередко демонстрировали схематичные фигуры «золотопогонников» в кителях из дорогого сукна, пенсне и белых перчатках – привыкших к роскоши аристократов, надменно смотрящих на простой народ. В реальности выжившие участники белых походов не раз отмечали, что завидовали экипировке своих врагов, поскольку самим приходилось неделями ходить в истончившихся и продуваемых ветрами шинелях, оборванных гимнастёрках, страдая от вшей и болезней. Лишения сопутствовали белым, сохраняя лишь готовых к аскетизму. Осознанно или нет, ступая этот путь, они выбирали роль нестяжателей духа, рыцарей-схимников.

Первый Кубанский, или Ледяной поход принято считать точкой отсчёта – рождением Белой гвардии. В наши дни всё чаще можно услышать, что День защитника Отечества следует отмечать не 23, а 22 февраля, когда только образовавшаяся Добровольческая армия отправилась с Дона на Кубань. Вокруг Л.Г. Корнилова собрались кадровые штаб-офицеры, обер-офицеры, а также юнкера и кадеты, студенты и гимназисты, ведомые патриотическим порывом: всего-то около 4-5 тысяч человек. Все они взялись за оружие добровольно и осознанно, поэтому, несмотря на малочисленность, кадровый состав и высокая мотивация обеспечивали высокую боеспособность. Ещё не познавшие ужасов большевизма донские казаки не захотели поддержать добровольцев, и те ушли в холодную зимнюю степь. С 9 (22) февраля по 30 апреля (13 мая) 1918 года они совершали переходы от станицы к станице, раз за разом разбивая превосходящие в пять-десять раз силы красноармейцев. Как правило, пленных не брали: их попросту некому было конвоировать. Своим названием поход обязан мартовскому бою, когда после беспрерывных дождей ударили морозы, и плетущиеся по колено в грязи бойцы и лошади покрылись ледяными панцирями. Продолжая брести по заледенелой и кусающей злыми ветрами степи, белые добрались до станицы Ново-Дмитриевской. Силами корниловцев и офицерского полка генерала Маркова они выбили врага. При штурме Екатеринодара в конце марта добровольцы понесли большие потери, лишившись и своего вождя генерала Корнилова. С боями они отступать обратно на Дон, прорывая окружения, обороняя обоз с 3 тысячами раненых. Обескровленные, но не сломленные, они сумели дойти и сохранить состав, получивший гордое имя Первопроходников. Там сформировалась главная движущая сила Белой гвардии на Юге России – «цветные» Корниловский, Алексеевский и Марковский полки.

Поход дроздовцев Яссы – Дон, или Дроздовский поход 26 февраля (11 марта) – 25 апреля (8 мая) 1918 года, вероятно, стал самым эпических эпизодом в летописи белых походов. Первая бригада Русских добровольцев, сформированная Генерального штаба полковником М.Г. Дроздовским на Румынском фронте для борьбы с большевиками, состояла преимущественно из молодых офицеров; она была спаяна строгой дисциплиной и своеобразным кодексом, разработанным командиром. Собрав большие запасы вооружения, бойцы двинулись на Дон к генералу Корнилову через оккупированные территории бывшей Империи. Чуть больше тысячи человек не растерялись, когда власти Румынии попытались разоружить их: полковник Дроздовский навёл артиллерию на Ясский дворец, и румыны, дрогнув, пропустили добровольцев. Проходя через Херсонскую, Таврическую и Екатеринославскую губернии вновь образованной Украинской народной республики, дроздовцы свергали в населённых пунктах советскую власть, а жители встречали их с хлебом-солью. После свершившегося распада Российской Империи, упразднения её армии, после толп разнузданных дезертиров, красногвардейцев и гайдамаков местное население, к своему удивлению, увидело, что Русская армия всё ещё жива. Вид марширующих в полном обмундировании с погонами и гордо поднятой головой русских офицеров вызывал у селян и горожан восхищение, неприкрытую злобу у военных УНР и уважение у немецких оккупационных войск. В конце апреля Дроздовский войдёт на территорию Донской Советской республики и совершит дерзкий штурм красного Ростова. Дроздовцам протиаостояло около 30 тысяч красноармейцев, но им удалось взять город и удерживать его до следующего утра. Через несколько дней «дрозды» помогли восставшим донским казакам освободить Новочеркасск. Со вступлением в столицу Войска Донского поход завершался. По пути следования и на Дону бригада выросла за счёт пополнения новыми добровольцами и пленными красноармейцами. Ещё через месяц она соединилась с Добровольческой армией, усилив её физически и подняв моральный дух. Так к июню 1918 года оформилось ядро будущих Вооружённых сил Юга России – из самых идейных, стойких и бесстрашных полков Добровольческой армии.

9 (22) июня 1918 года начался 2-й Кубанский поход Добрармии под командованием А.И. Деникина, в котором около 8,5 тысячам белогвардейцев противостояло до ста тысяч красных. В этот раз у белых был тыл, они брали солдат в плен и начали прибегать к их мобилизации. Ко 2 августа удалось освободить большую часть Кубани и взять Екатеринодар, но ценой значительных потерь. В начале похода погиб генерал С.Л. Марков – душа Добровольческой армии, её героический символ. Пополненная кубанскими казаками и мобилизованными армия увеличивается до 35 тысяч, но утрачивает принцип добровольческого начала и идейную монолитность. На втором этапе расширяется фронт и масштаб действий, ведутся бои за Черноморское побережье, Ставрополье и Северный Кавказ. В ноябре под Ставрополем был казалось бы неопасно ранен М.Г. Дроздовский. Но в январе 1919-го он скончается от наступившей гангрены. Датой завершения Второго Кубанского похода принято считать 7 (20) ноября 1918 года, когда советский фронт в регионе окончательно распался, а основная группировка РККА была уничтожена. По итогам этого похода сложились ВСЮР, которым в 1919 году предстоит освободить Царицын, вести бои за Украину и начать движение на Москву.

Великий Сибирский Ледяной поход, совершённый остатками Русской армии Верховного правителя А.В. Колчака с ноября 1919 по весну 1920 года, станет символом крушения Белой мечты. Разбитая 100-тысячная армия дробится на мечущиеся по фронтам корпуса, которые, попадая в окружение, быстро исчезали. Тысячи гибли и пропадали в тайге. Одновременно с разложением снова будет происходить отбор: самые сильные духом и верные долгу колчаковцы продолжат организованное сопротивление под командованием генерала В.О. Каппеля. В зимние месяцы им придется пробираться от Омска на восток через всю Сибирь. Чехословацкий корпус, предавшийся мародёрству и позорно продавший адмирала Колчака, контролировал железнодорожные пути, стремясь быстрее вместе с награбленным добром добраться до Владивостока. Реквизируя составы, чехи оставляли вагоны с ранеными русскими офицерами и их семьями, которым предстояло либо замёрзнуть насмерть, либо пасть жертвой охотников-партизан. Выжившие чудовищной зимой 1920 году помнят целые леса из замёрзших фигур раненых колчаковцев, их жён и сестёр милосердия – изнасилованных и выброшенных из поездов вслед за мужчинами. На фоне вероломства чехов, подлости англичан и французов, бесчинств партизан и неумолимого наступления орд РККА продолжался марш смерти тех, кого Владимир Каппель вёл к новой ставке Верховного правителя в Иркутске. Он ещё не знал, что там уже возник красный Политцентр, которому чехи и сдадут арестованного адмирала. Красноярск, где предполагалось получить припасы, оказался занят и хорошо укреплён красными, но лишенные артиллерии и измотанные переходами белогвардейцы предприняли попытку штурма. После двухдневных боёв пришлось отступить. От крупного соединения оставалось до 20 тысяч штыков, которые продолжили путь вдоль Енисея и по льду его притока Кана. Истощенные и обмороженные, покрытые инеем и намерзшей на шинели кровью, эти офицеры и солдаты вместе с сёстрами милосердия и гражданскими шли на пределе человеческих возможностей, вступая в бесконечные стычки с наседающим неприятелем. Кто не мог больше идти, падал, отставил, тот навсегда засыпал в снегу, пока не его добивали красные партизаны. Остальные следовали за командиром; он неизменно вёл колонну на коне, даже после того, как, провалившись под лёд, обморозил ноги и также получил гангрену. Вытерпев ампутацию стоп без анестезии обычной ножовкой в каком-то сарае, В.О. Каппель снова приказывал усадить его в седло, чтобы фигура военачальника по-прежнему подбадривала вверенных ему людей. Но силы постепенно покинули и этого исполина духа. Умирая 26 января 1920 года, генерал велел освободить А.В. Колчака. Миновав бесконечные вёрсты по снегу и льду, превозмогая себя, белые воины с боем ворвались в предместья Иркутска. В ожесточённой схватке с красными они не жалели ни себя, ни врага, и никакие ледяные укрепления не могли остановить их. Однако до возглавившего их генерала С.Н. Войцеховского дошли сведения, что большевики уже расстреляли адмирала Колчака, и он принял решение спасти остатки армии. Всего несколько тысяч выживших с огромным обозом раненых и больных – в марте 1920 года они дошли до столицы Забайкалья Читы, где позиции атамана Г.М. Семёнова прикрывал японский экспедиционный корпус. Эта горстка героев, с тех пор именующих себя каппелевцами, представляла собой породу особо закалённых бойцов, прошедших ледяной ад. Таким образом, на волне крушения разложившейся армии А.В. Колкача в походе произошёл обратный отбор, и пришедшие в Забайкалье каппелевцы, ставшие синонимом рыцарства духа, дадут новый импульс борьбе. Именно на них будет держаться сопротивление большевикам в Забайкалье, а затем в Приморье вплоть до октября 1922 года.

Одновременно с Великим Сибирским ледяным походом начинался и Голодный поход Оренбургской армии атамана А.И. Дутова. С 22 ноября 1919 года разбитые оренбургские казаки, спасаясь от Красной армии, были вынуждены пересекать Голодную степь на левобережье Сырдарьи с длинными переходами почти без продовольствия по малонаселённой местности. Раны, усталость и голод, разные формы тифа, а также постоянные нападения красных стремительно уменьшали число участников похода. Из первоначальных 20 тысяч оренбуржцев выжила лишь половина. Колонна состояла в основном из больных и членов семей, которых прикрывала боеспособная конница генерала А.Бакича. Ей следовало соединиться с армией В.О. Каппеля, однако части РККА захватили Семипалатинск и Барнаул, отрезав казакам путь. К 31 декабря они пробились в Семиречье, подконтрольное партизанской «дивизии» атамана Б.В. Анненкова. Пережив ещё много невзгод и притеснений со стороны анненковцев, в марте 1920 года оренбуржцы добрались до Синьцзяна, где были интернированы китайскими властями. Этот поход унёс жизни многих, многих сломил, но оставшиеся в лагере на реке Эмиль до мая 1921 года продолжали сохранять волю к борьбе. Возглавив этих людей после убийства атамана Дутова, генерал Бакич снова уведёт их в степи в новый поход по Джунгарии и Монголии – к Урянхайскому краю. И опять, привычно страдая от голода, питаясь лошадьми и верблюдами, до конца 1921 года белые будут сражаться с китайско-советскими и монгольско-советскими войсками. Судьба участников Голодного похода была характера для остатков некогда крупных армий А.В. Колчака: кто выжил после великого отступления и не потерял волю, переходили в формы белопартизанских отрядов, рассеянных по Восточной Сибири, Монголии и Маньчжурии.

Якутский поход сентября 1922 – июня 1923 года стал завершающим актом Белой борьбы и имел свои характерные черты. Правитель Приамурского Земского края М.К. Дитерихс ответил на призыв участников якутского восстания, направив в Якутию дружину добровольцев, но, увы, слишком уже поздно: момент максимальных успехов был упущен, якуты сдавались и прекращали борьбу, а мотивированных офицеров оставалось слишком мало. Дружина Анатолия Пепеляева высадился в Аяне 2 сентября и направился к Якутску, а через два месяца белые войска уже покинут Владивосток. Таким образом, последний белый отряд фактически вернётся к тому, с чего начиналась Белая гвардия: всего 800 бойцов, но все добровольцы и идеалисты, решившие рискнуть, когда дело казалось проигранным. Они больше не имели тыла, им было некуда возвращаться, но они брели по якутским лесам, надеясь стать импульсом, который всколыхнёт всю Сибирь, породив новые белоповстанческие армии. После многих месяцев упорной борьбы, в июне 1923 года, осознав, что его люди абсолютно одни, и отклика нет, генерал Пепеляев решит сдаться, поставив точку в истории Белого дела, которая прослеживается, прежде всего в истории героических походов Белых армий.

При всех идеологических и региональных особенностях главный мотив походов Белых армий – это постоянное преодоление, верность долгу и вера, что не даёт пасть даже на самом краю. В них просматриваются самые возвышенные и трагические страницы, благодаря которым в полной мере раскрывается история и аскетически-рыцарская суть Белого движения.

 

 

 

 

Поделиться ссылкой: