Автор: Александр Гончаров
Есть такой сорняк – повилика, который заполняя огороды и сады, питается за счет других растений, ибо сам не имеет корневой системы и размножается при помощи паразитического образа существования.
Русофобию, поражающую самих граждан России,вполне можно сравнить с повиликой. Она охватывает людей, заставляет ненавидеть Родину, проникает в книги и умы, отравляет и искажает судьбы целых поколений, высасывая соки, прежде всего, у молодых, не успевших еще выработать свое цельное мировоззрение.
215 лет тому назад, 27 июня 1807 года родился Владимир Сергеевич Печерин, которого обычно считают первым русофобствующим диссидентом, бежавшим из страны не по политическим или экономическим мотивам, а в силу дикого неприятия всех сторон бытия России.
На сохранившихся фотографиях сам Печерин обычно изображается, сидя за письменным столом и/или с книгой в руках. И это свидетельствует о многом. Перед нами человек книжного воспитания, этакий фарисей, не знавший подлинной русской жизни, не дышавший одним природным воздухом с народом, не желавший выходить за пределы, очерченные западной философской «премудростью».
И это нельзя счесть за выдумку. Сам Печерин писал: «Надобно заметить, что мне ничто даром не проходило. Какая-нибудь книжонка, стихи, два-три подслушанные мною слова делали на меня живейшее впечатление и определяли иногда целые периоды моей жизни».
Однако, похоже, что в нем говорило и нечто другое. Он писал стихи. Хорошие или плохие – не столь важно. Строки легко скажут сами за себя:
Как сладостно отчизну ненавидеть,
И жадно ждать ее уничтоженья,
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу возрожденья!
Современный российский литературовед Михаил Дунаев (1945-2008) подметил одну особенность данного опуса: «Разумеется, автор имел в виду денницу (то есть зарю) всемирного возрожденья − да так в размер не втискивается. Вынужденное сочетание «всемирного денницу» невольно заставляет воспринимать слово «денница» в мужском роде, так что вдруг появляется всемирный денница (то есть сатана) возрожденья. И все четверостишие вдруг обретает совершенно независимый от воли автора смысл: в разрушении России проявляется возрождение власти князя мира сего. Печерин повторил судьбу пророка Валаама (Числ. 22, 5−24, 25): вознамерился проклясть, а по сути, благословил, предрекая: падение России − гибель для мира».
А откуда же все произросло? Из недуга дешевого богоборчества, замешанного на банальном эгоизме:
И каждый орлиным полетом летит,
И смело грядущему в очи глядит,
И Богу кричит: «Я не хуже тебя!
И мир перестрою по-своему я!»
По отзывам современников, Печерин, обладал талантом ученого и педагога. И отнюдь не был обделен вниманием власти.
В 1833 году он вместе с другими молодыми учеными получил право на поездку для совершенствования своих навыков в Берлинский университет. И только он один вернулся в Российскую Империю ярым её противником.
В 1836 году Владимир Печерин навсегда оставил родную землю.
На его примере, кстати, обнаруживается закономерный факт: русский, охваченный русофобией, всенепременно увлекается коммунистическими идеями. Это только подтверждает, что социализм и коммунизм есть учения наиболее отдаленные от русской национальной традиции, как и их праотец – либерализм.
Впрочем, Печерин являлся человеком далеко не глупым и примитивность мышления апологетов социализма-коммунизма сумел распознать: «Он ровно ничего не делал, а только, как ревностный апостол, с утра до вечера шлялся по кабакам, где и проповедовал самый бешеный коммунизм. Это была грубая… натура без малейшего понятия о нравственных условиях общества. «Вот видите, пане Печерин, − говорил он мне, − в нашей республике будет такая роскошь и довольство, какие свет еще не видал. С утра до вечера будет открытый стол для всех граждан: ешь и пей, когда и сколько хочешь, ни за что не платя. Великолепные лавки с драгоценными товарами будут настежь открыты, как какая-нибудь всемирная выставка, бери, что хочешь, не спрашивая хозяина, − да и где же тут хозяин? ведь это все наше!» «В таком случае, − осмелился я смиренно заметить, − некоторые граждане должны будут сильно работать для того, чтобы доставить обществу все эти удобства». Апостол немножко смешался: «Ну, разумеется, они принуждены будут работать, а то гильотина на что же?»»
И именно от социализма Печерин сбежал в католицизм и стал монахом. Закрыв себя таким образом естественный путь в Православие, не желая знать православного богословия и мыслей русских святых. А ведь по земле тогда ходили святитель Филарет (Дроздов) (1783-1867) и преподобный Серафим Саровский (1754-1833). Владимир Сергеевич о них возможно даже и не слышал.
В более поздние годы Печерина стало с неудержимой силой тянуть к России. И хотя возвращаться он не собирался, но вступил в переписку с известными русскими людьми, в том числе и со славянофилами. Кроме того, он встречался с теми, кто выезжал за рубежи Империи.
Скончался Владимир Печерин в Ирландии, полностью разочаровавшись уже и в католицизме. Жаль его. Сегодня этого несчастного человека стараются оправдать только те господа-товарищи, которые ненавидят Россию реальную и желают построения «идеальной» страны по западным лекалам.
Печерин не был мерзавцем. Своим заблуждениям он подчинялся и искренне им следовал. Свои дарования он загубил русофобией, проклюнувшейся из нерусского воспитания, несамостоятельного ума и некритического восприятия посулов «цивилизованного» мира, являвшегося все той же повиликой, пожирающей ресурсы, жизненные соки и богатства всех частей света.