Автор: Елизавета Преображенская
Персидский Шах Наср-эд-Дин часто и подолгу путешествовал по Европе. В 1873 году приезжал он и в Российскую Империю. В мае 1873 Шаха ожидали в Петербурге. Граф С.Д. Шереметев вспоминал: «Особенно памятны мне вечера в большой угловой гостиной цесаревны… Неожиданно появлялся государь Александр II и садился за общий чайный стол… Государь подсаживался к цесаревне, слегка картавя, заводил с нею речь и лишь изредка обращался к цесаревичу. Помню, как он объявил: Nоu sаllоn sаvоir unе sеmаin Реrsаnе («у нас будет персидская неделя»). В то время ожидали приезда персидского шаха Насреддина…»
10 мая 1873 года для Шаха это было первое знакомство в Россией, а в Петербурге все живо обсуждали этого экзотического гостя: «Герой нынешних дней в Петербурге — Его Величество персидский Шах. В день Его въезда, в четверг 10 мая, половина населения города столпилась на Невском проспекте. С той поры, куда ни пойдешь, все говорят о персидском Государей и все спрашивают: что он сказал, что он сделал? Как он выглядит и т. д.», — сообщал журнал «Гражданин».
Путешествие по Европе давно планировалось и имело важное значение как первая попытка одного из крупных Государей Азии взглянуть на Европу, а главное окунуться в европейскую жизнь и познакомиться с обычаям этой жизни. Сам факт поездки воспринимался одними как движение Азии навстречу к европейским традициям и образу жизни, другие же утверждали, что путешествие – это всего лишь следствие личного любопытства Шаха. Так или иначе, но за всю историю Персии это был первое столь продолжительное путешествие Шаха по целому ряду стран. И Российская Империя в этом списке была первой страной, в которую направился шах. В детстве он однажды был в Эриване вместе с отцом и даже встречался там с Императором Николаем I, теперь же предстояло проехать через всю Россию с юга до севера. От Астрахани, Саратова и Царицына до Москвы и Петербурга.
В России принимали Шаха в Зимнем дворце, а большую часть его свиты разместили в гостинице Соболева на Фонтанке. Нужно сказать, что первое впечатление, произведенное персидским монархом было очень приятным: «Государь среднего роста, лицо смуглое, в темных глазах много задумчивого, сентиментального и мечтательного; ходит Он, слегка перекачиваясь, но не без торжественности, и держа голову слегка поднятою. На нем мундир черный с великолепными украшениями только из бриллиантов, и с эполетами, где ярко блестят поразительные своею красотою изумруды; через плечо, как бы перевязью для сабли, длинный ряд великолепных шатонов, сияющих на голубом фоне Андреевской ленты; затем сабля, залитая тоже бриллиантами. Шах не носит никакой персидской орденской ленты: вероятно величие Его сана не позволяет ему надевать орденских знаков, Им раздаваемым Его подданным. Вероятно по той же причине Он не посылает своих лент иностранным государям Европы. Говорят, что подаренная Ему здесь бриллиантовая Андреевская звезда, которую Он носит, имеет значительную ценность».
В ходе своего путешествия Шах постоянно вел дневник, где описывал все увиденное в мельчайших подробностях. Шах отметил, что в России очень чисто, красиво, высокий уровень жизни, как ни странно это может показаться, но хвалил он даже русские дороги (воистину, нет пророка в своем отечестве!).
В Москве Шах впервые в жизни увидел балет в Большом театре и это зрелище настолько поразило его и настолько ему понравилось, что впоследствии он стал настоящим балетоманом. Вот как сам он описывал свои впечатления от балета в дневнике: «Придя в театр, мы поднялись наверх, миновали столовую и заняли свое место в ложе перед сценой — местом, где разыгрывается актерская игра. Театр очень большой, построен императором Николаем. В нем шесть рядов кресел, и все они были заполнены мужчинами и женщинами. Посреди театра висит большая люстра. В нашей ложе сидел московский губернатор князь Долгорукий. Занавес поднялся, и открылсядивный мир. Большое количество танцовщиц пустилось в пляс. Этот танец и представление называется балетом, т. е. представлением и танцем без слов. В его ходе они и танцуют, и выступают разными способами, которые невозможно описать. Напротив зала и под сценой также было множество музыкантов, которые не переставая играли на своих инструментах… Танцовщицы тоже то и дело меняли свои костюмы. Тем танцорам, которые танцевали хорошо, публика аплодировала, хлопая в ладоши и выкрикивая «бис». В конце одного действия занавес опустился; а через четверть часа, когда люди немного отдохнули, снова поднялся и началось другое действие. Пять раз поднимался занавес, и пять раз разыгрывалось другое действие. Это продолжалось до полуночи».
Из Москвы Шах направился в Петербург, где состоялся официальный прием в Зимнем дворце и знакомство с Императором Александром II, которого шах описал как мужчину высокого роста с величественной походкой и манерами. Императрица Мария Александровна в это время отсутствовала, она уже была больна чахоткой и часть года проводила в Германии и на Лазурном берегу. Поэтому главную женскую роль в приеме высокого гостя предстояло сыграть Цесаревне Марии Федоровне. Помимо знакомства со столицей, с ее достопримечательностями и окрестностями, шаха ожидал целый ряд официальных мероприятий, в том числе и парад на Царицыном лугу. «Мы с Государем в открытой карете отправились на плац, где две-три тысячи регулярных кавалеристов и казаков выстроились для смотра», — писал шах. С погодой на сей раз не повезло. Был пасмурный день и в итоге пошел дождь, до нитки вымочив и военных, и заморского гостя с его свитой. Однако русская армия, вероятно, произвела на шаха сильное впечатление, так как по возвращении домой он повелел организовать Персидскую казачью бригаду.
Наср-эд-Дин побывал в Петергофе, Кронштадте, Царском Селе, Мариинском театре, где давали балет «Дон Кихот». В честь персидского гостя был дан роскошный бал в Зимнем дворце. Шах вспоминал: «Сегодня вечером был бал в императорском дворце. Мы отправились на бал, снова проходя через салоны и длинные залы. На балу присутствовали наши князья, придворные, чиновники и т. д. Сначала мы пошли в апартаменты второго сына императора чтобы нанести ему ответный визит. Посидев там недолго, я отправился в покои императора в присутствии наследника престола и других. Император пригласил пройти в бальный зал, где было многочисленное собрание мужчин и женщин, офицеров и генералов. Присутствовала и наша свита, за исключением Хизаду Салтана и Алау-д-Даула, сославшихся на недомогание. В бальный зал мы вошли так: я взял за руку супругу Наследника и пошел впереди, а за мной Император с женой принца Ольденбургского. Пары образовали круг. Мы прошли таким образом два полных круга и остановились. Присутствовали иностранные послы — османский, английский, немецкий и французский. Я и дамы императорской семьи и другие принялись танцевать, танцевали очень много. Затем мы с Государем ушли в другую комнату и немного отдохнули, беспрестанно беседуя с послами и прочими. После танцев я снова взял за руку супругу Наследника и прошел в столовую — большой зал, освещенный сверху многими люстрами. В зале были красиво расставлены многочисленные финиковые пальмы в вазах, а у каждой вазы стояли сервированный стол и множество стульев. Государь подвел нас к большому столу в центре, посадил остальных за другие столы и сам прохаживался между столами. Все присутствующие на балу заняли места за столами. Было множество цветов, роз и гиацинтов, больше и вообразить невозможно. Во время обеда играл оркестр. За нашим столом сидели послы, супруга Наследника , великий визирь и другие. Поужинав, я снова взял за руку супругу Наследника и вернулся в бальный зал, где пробыл некоторое время, все снова танцевали. Когда все завершилось, я отправился домой. Все прошло очень приятно». Однако, во всей этой череде светских церемоний не обошлось без казусов. Так, А. А. Мосолов вспоминал, что во время традиционного представления русской свиты, на которое придворные дамы должны были являться в декольтированных нарядах, шах был неприятно удивлен: «На одном из приемов целый ряд сановников и дам дефилировали перед восточным патенгатом и были ему представлены. Отвечая на поклон одной из дам, шах громко сказал по-французски: – Роurquоi: viеillе? lаidе? dесоllеttе?.. (Зачем: старая? безобразная? декольте?…). Очевидно, в Тегеране приличия понимали иначе, чем в Петербурге».
Балы, приемы и парад, которые созерцал Шах, можем себе представить и мы. Придворный художник Михай Зичи посвятил целый ряд своих акварелей визиту Наср-эд-Дина.
Завершив все мероприятия в русской столице, шах и его свита отправились через Вильно в Пруссию. Так завершился первый продолжительный визит персидского шаха в Россию. В 1878 году шах побывает в Эриване, а Петербург он посетит в следующий раз уже при новом Императоре, Александре III, случится это в 1889 году, снова в мае. Но второй визит не будет столь продолжительным как первый и продлится всего три дня. На сей раз шаха удивит нечто еще невиданное в Персии – электрическое освещение дворца. Александр Половцов в своем дневнике давал этому событию весьма острую характеристику: «Приезд шаха персидского, которого государь сначала вовсе не хотел принимать, а потом принял на три дня, потому что Англия предложила шаху провезти его на Парижскую выставку, минуя русскую территорию. Государь встречает его на станции в обыкновенной заложенной парою лошадей коляске и везет в Зимний дворец между двух шпалер войска, выстроенного без оружия. В 6½ часа парадный обед в концертном зале на 180 кувертов. Шах сидит по правую сторону Императрицы, а черногорский князь — по левую. Приглашенные дамы сидят за царским столом, который имеет форму (буквы) П. Остальные четыре стола для мужчин стоят перпендикулярно к главному столу. Обед начинается при дневном свете, а оканчивается при электрическом освещении. Шах, увидав освещение, говорит Императрице: «Electrique — magnifique» (фр. электричество прекрасно). Воронцов мне рассказывает, что пред обедом он провожал шаха по коридорам дворца, освещенным электрическими лампами, при виде коих шах спросил Воронцова: «Machines electriques faites ici ou Europe?» (фр. «Электрические машины сделаны здесь или в Европе?») После обеда проходят в малахитовую гостиную, где их величества обходят присутствующих. Шах одет просто, но с большими бриллиантами вместо пуговиц. У него скверное, хищническое лицо, и вообще он производит неприятное впечатление. При нем огромная свита (кажется, 37 человек), большинство коей состоит из богатых персиян, заплативших шаху крупные суммы для того, чтобы прокатиться по Европе со всякими удобствами и почестями».