Автор: Виталий Даренский
Часть. 2. Окончание
Внутренняя абсурдность и алогичность массового сознания свидомых украинцев ярко проявилась во время так называемого евромайдана, в результате которого в 2014 г. неонацисты и пришли к власти. Выступая под лозунгами «достоинства», евромайдан игнорировал тот факт, что ассоциация с ЕС полностью лишает самостоятельности экономику Украины, окончательно превращая ее в колониальный сырьевой придаток – весьма странное понятие о «достоинстве». Якобы выступая против олигархов, евромайдан напрямую финансировался самими олигархами, а затем привел к власти президента-олигарха – все это уже самые откровенные проявления массового «раздвоения сознания».
Каковы же причины таких деформаций массового сознания? Возможность логически абсурдного соединения фактического неонацизма с декларативной приверженностью «европейским ценностям» объясняется отторжением своего русского прошлого. Это является проявлением того феномена массового сознания, которое в этике названо феноменом ressentiment (фр. «мстительность»). Парадокс неонацизма, основанного на комплексе ressentiment, состоит в том, что он как раз свидетельствует о несостоявшейся нации и комплексе неполноценности, сформировавшемся в массовом сознании по этому поводу. Действительно, «идентичность» нации – это феномен имперского периода, в более ранний, племенной (этнический) период ее не существует. Не принимая реальной идентичности той нации, которая приобщила этнос к большой истории (для западных украинцев – это в основном СССР, для остальной части жителей Украины – это в первую очередь Российская Империя), они пытаются выстроить псевдоидентичность из обломков племенного сознания, с одной стороны, и из поверхностно-эпигонского усвоения элементов «европейства», с другой.
Однако и то, и другое совершенно утопично и национальной идентичности создать не может в принципе. В результате возникает симуляция идентичности при ее реальном отсутствии. И именно в этом причина агрессивной русофобии современного «украинства». За ним стоит бессознательное чувство вины за предательство своей реальной, а не выдуманной общности, созданной русской историей. Эта вина переживается хотя и бессознательно, но тем острее, что все реальные исторические достижения южнорусского этноса, именуемого ныне «украинцами», были именно в русском имперском прошлом, а период «независимости» не принес ничего, кроме тотальной деградации. Это феномен, часто случавшийся в истории и ранее. О его сути писал еще Тацит: «Beneficia usque loeta sunt dum videntur exolvi posse; ubi multum antevenere, pro gratia odium redditur [Благодеяния до тех пор принимаются с признательностью, пока за них надеются отблагодарить; но становясь слишком большими, вызывают ненависть]» (Tacitus. Ann. IV.18). Именно этот закон массовой психологии зафиксирован в парадоксальных на первый взгляд, но оказавшихся пророческими, размышлениях Достоевского: «…по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому – не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит… Начнут они непременно с того, что… убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись… я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже политическому гонению»; при этом эти народы будут «трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации» (Достоевский Ф. М. Дневник писателя. СПб., 2010. С. 373-375).
Общаясь с «идейными украинцами», каждый раз ужасаешься, в какую «экзистенциальную яму», в какую культурную и психологическую резервацию они сами себя загоняют. Их обычным состоянием является поза вечной обиженности, ощущение постоянной окруженности врагами и предателями, сочетающаяся с особой злобой, надменностью и агрессивностью по отношению к инакомыслящим, которые фактически воспринимаются как недочеловеки («манкурты», «янычары», «бандиты», «пятая колонна» и т. д.). И пребывание в таком состоянии естественно и неизбежно уже приводит к разрушению любых нормальных нравственных понятий – отсюда возникают полная неспособность к диалогу и самокритике, комплекс «я всегда прав». Единственным способом общения с оппонентами становятся злоба, хамство и истерика. Эта неспособность видеть другого, замкнутый монологизм сознания – признак архаичности типа сознания, не прошедшего модерн и продолжающего воспринимать социальную общность по архаической модели «свое» (хорошее) – «чужое» (плохое, враждебное).
Поскольку понятие «свое» переносится на все население Украины при полном игнорировании его культурно-мировоззренческой неоднородности, то возникает, по сути, тоталитарная установка – требование унификации взглядов всего населения на происходящие события и навязывания всем своей собственной «идентичности». Те, кто не хочет подчиняться этой установке, автоматически квалифицируются как «враги Украины». Этот явный рецидив классического тоталитарного сознания несколько уравновешивается наличием неофициального уровня общения людей, имеющих возможность выражать свои взгляды в кругу единомышленников; но если это выходит на уровень публичности, то сразу же подвергается репрессиям. Публицисту В. Липинскому, искавшему причины неудачи украинского самостийничества в период гражданской войны, принадлежит термин «государство-разрушительный национализм». Он отмечал, что «характерной особенностью украинского этнонационализма является желание прислуживать внешним силам для получения поддержки в подавлении сопротивления внутри страны». Этот, по его выражению, «украинский шовинизм для лавочников» поэтому «всегда будет представленный типами озлобленных и эгоистических типов, которые своей бессильной злобой все творческое, жизнеспособное на Украине от Украины будут отгонять» (Цит. по: Крючков Г. К., Табачник Д. В. Фашизм в Украине: угроза или реальность? – Харьков: Фолио, 2008. С. 387).
Но возникает принципиальный вопрос: почему такие представления продолжают находить достаточно широкий отклик и становятся фактом массового сознания? Понятно, что это было бы невозможно без применения манипулятивных технологий и простого обмана. Однако важнее увидеть и объективные предпосылки временной популярности радикального украинского национализма. Как показывает опыт, «украинская идея» всегда выполняет функцию, пользуясь точным термином А.И. Солженицына, «отрицательного отбора», втягивая в число своих приверженцев в первую очередь людей эгоистически озлобленных, обремененных комплексом неполноценности и поэтому стремящихся к самоутверждению за счет унижения инакомыслящих, а также откровенных приспособленцев. Однако также важно заметить, что в наше время уже многие адепты радикального украинского национализма – это русскоязычные, многие из которых даже не умеют разговаривать на официальном украинском языке.
Людей, попавших под влияние этой идеологии, можно понять. Ведь после 1991 г. население Украины живет в состоянии постоянной разрухи и разочарования. На Украине, в отличие от России, так и не началось возрождение государства и народа, наоборот, разруха все усиливается. И поэтому люди тянутся к идеологии, которая в качестве «компенсации» создает им иллюзию собственного «величия» и, с другой стороны, формирует «образ врага», на которого можно свалить все беды. Кроме того, русофобская идеология позволяет замаскировать зависть населения Украины к успехам возрождающейся России.
Характерный пример: ни один украинский ТВ-канал не сообщил о том, что сборная России завоевала больше всех медалей на сочинской Олимпиаде. В украинских СМИ какой-либо позитивной информации о России уже не было даже во времена В. Януковича, не говоря о нынешних. Здесь всегда полностью господствовала русофобия, в настоящее время достигшая самой крайней степени.
Причины массового распространения украинского национализма состоят в том, что он является 1) мощным психологическим компенсатором реального процесса социокультурной деградации общества; 2) психологическим компенсатором подсознательного чувства исторической вины – предательства своей подлинной общерусской идентичности, отказа от подлинной исторической памяти и большой культурной традиции ради агрессивного провинциализма; 3) заполнением культурной пустоты массового сознания, создающим образ иллюзорного «величия».
Тем самым, внешняя «массовость» принятия идеологии украинского неонацизма, в том числе и русскоязычным населением, создает эффект «троянского коня». Внутренняя пустота и моральное одичание входит в саму суть этой идеологии, для принятия которой вовсе не нужно никаких серьезных знаний и убеждений, но нужно лишь бессмысленное повторение нескольких мифов, тешащих самолюбие. В этом отношении современный массовый украинский неонацизм является прямым преемником советской идеологии и явно опирается на многие ее стереотипы: например, на культ «светлого будущего», которым теперь является уже не коммунизм, а «европейский выбор», но его утопическая суть одна и та же. И результат этой превращенной формы «совка» будет таким же, как и её оригинала – быстрый и позорный крах, который сейчас очевидно и происходит.
