Автор: Илья Рябцев

Часть. 1.

В области изящной словесности у каждого исторического народа есть свой большой и любимейший литературный автор, заявленный и почитаемый как «наше всё». Ведь как ни крути, все-таки «в начале было слово», а остальное уж потом… Такой писатель выходит за рамки собственно литературы и воспринимается не только как некий знак качества, эталонный образец, но и как главный эстетический, нравственный и, наряду с религиозными лидерами, духовный авторитет и мерило возвеличившего его народа. Можно даже сказать, что это «наше всё» является вполне надежным и объективным показателем цивилизованности или отсталости, одним словом, универсальным показателем культурного качества народа, из недр которого он вышел.

У англичан таким «нашим всем» стал гениальный драматург Вильям Шекспир. У испанцев — потомок древнего рыцарского рода Мигель де Сервантес Сааведра, у немцев – лидер «Бури и натиска», тайный советник Иоганн Вольфганг фон Гёте, ну и у нас, русских, – столбовой дворянин с пятисотлетней родословной Александр Сергеевич Пушкин.

Как известно, небратья наши меньшие с окраины из кожи вон лезут, чтобы не оказаться шитыми лыком и убедить весь мир, но в первую очередь самих себя в своем праве на самобытность, историчность и заслуженное, по их мнению, место в ряду великих и древних мировых народов. В качестве доказательства своих претензий они предъявляют (и надо сказать, весьма и весьма навязчиво) свой український вариант «нашого всього», местного художника и самоучку письменника, урожденного крепостного, солдата, представителя свободных профессий, профессионального нахлебника и приживала Тараса Григорьевича Шевченко.

На первый взгляд, конечно, и биография, и масштаб, и экстерьер, и художественный уровень его творений в сравнении с другими обитателями мирового литературного олимпа явно подкачали. Но как сказал классик: «Других писателей у меня для вас нет!» В конце концов, чем богаты, тем и рады.

«Малороссия мало рождает крупных талантов <…> малороссам пришлось развиваться под влиянием более сильных и ушедших дальше в культурном развитии родственных наций; поэтому их культура была отраженной культурой…» Так, во всяком случае, полагал известный большевистский деятель, революционер-интернационалист, публицист и на досуге литературный критик Вацлав Вацлавович Воровский.

«Отраженной» — это еще мягко сказано. Вернее было бы определить эту, в сущности, субкультуру (некультуру, строго говоря) как вторичную, а то и пародийную. В ней нет практически ничего самобытного и оригинального, все, чтобы не ходить далеко, взято взаймы у соседей: национальный флаг (придуман для украинцев австрийскими генштабистами, по мотивам старинного флага Нижней Австрии), герб, из пикирующего вниз сокола превратившийся в какой-то не весть откуда взявшийся у славян тризуб, гимн «Ще не вмерла Украина» (просто парафраз с «Еще Польска не сгинела»), язык, фактически являющийся южным сельским диалектом, простонародной, изуродованной и сниженной формой русского языка.

С другой стороны, вопрос этот неоднозначен. Пожалуй, что даже философский! Смотря, что считать культурой. Для одних это «Слово о полку Игореве», «Троица» Рублева, периодическая система элементов Менделеева, 4-я симфония Чайковского, дешифровка письменности майя Кнорозова, гомологические ряды наследственной изменчивости Вавилова, первый полет человека в космос. Для других: сало, галушки, вареники зi сметаною, горiлка, шаровары, вышиванки, венки на гарных дивчинах, напевные песни, чубы, кавуны, га’рбузы, и прочие продукты хуторской жизнедеятельности, вызывающие, впрочем, неожиданно острые приступы национальной исключительности и безбрежного мифотворчества, выводящего родословную своего народа едва ли не с докембрийского периода.

Ну да ладно! Одним, как известно больше нравится Конституция, другим — севрюжина с хреном. Древняя мудрость гласит: «Если хочешь понять душу народа, посмотри на богов и героев, которым этот народ поклоняется». Воспользуемся же этим испытанным советом и сравним героев свидомых украинцев и русских. С одной стороны — клятвопреступник, коллаборационист и перебежчик Мазепа, беспринципный и циничный гетман Сагайдачный, народный интеллигент, недоучка и бандит по велению сердца Симон Петлюра, два истекающих нечеловеческой злобой карлика Степан Бандера и Роман Шухевич и прочие иже с ними персонажи свидомого райка. С другой — жертвенный герой и богатырь Евпатий Коловрат, игумен земли Русской Сергий Радонежский, герои Куликовского поля князь Дмитрий Донской, схимонахи Пересвет и Ослябя, непобедимый Александр Суворов, великий Пушкин, моряки крейсера «Варяг» и его капитан Всеволод Руднев, герои беспримерной «атаки мертвецов» крепости Осовец, гениальные Шаляпин и шахматный чемпион Алехин, первый человек в космосе Юрий Гагарин… Согласимся, весьма наглядные в своем сопоставлении галереи!

Как бы там ни было, за неимением лучшего Тарас Шевченко — центральный персонаж украинского национального пантеона «гениев». Как только его ни величают в (пока еще) сопределье: и «солнцем   український поэзии», и «великим отцом и пророком (!) українського народу». В известном смысле он, вероятно, и правда, выдающийся мастер малороссийского наречия и зерцало свидомого патриотизма. Как правда и то, что личность этого страдальца и основоположника литературной «української мови», помимо всего прочего, словно бы в насмешку над здравым смыслом поименованного еще и мыслителем (!), этнографом (!) и революционером-демократом (!), покрыта толстым камуфлирующим слоем наметённых со всех сторон басен, устных преданий и фальшиво-лицемерных горестных гимнов, стенаний и плачей. О нем столько писано, переписано, причём в  своем подавляющем большинстве совершенно неправдоподобных измышлений и гомерического вранья, что неискушенному обывателю уже невозможно докопаться до истины, увидеть подлинную историю жизни, всю «красоту и величие» этого уже безнадежно мифологизированного деятеля художественных искусств. В его канонически выверенной за столетие укроцензорами биографии брехня абсолютно все, от самого начала и до конца:

Происхождение. Якобы предки Шевченки с отцовской стороны происходили от некоего  казака Андрiя, пришедшего в начале XVIII века в киевскую губернию из Запорожской Сечи.

Очевидно, что былина сия непроверяема в принципе и явно проходит по разряду фантастических, изрядно романтизированных и приукрашенных семейных легенд и преданий. Скорее всего, «великий» український поэт и «мыслитель», как и его отец, был природным, «столбовым» холопом и рабом. Что убедительнейшим образом подтверждается отвратительными фактами его на редкость неприглядной биографии. Поистине «из хама не сделаешь пана!»

Тяжелое детство и отрочество в казачках у помещика П. Энгельгарта. Трудно сказать, действительно ли такими уж невыносимыми были годы будущего поэта и художника, проведенные им в прислуге в качестве казачка у богатого помещика, кстати говоря, племянника светлейшего князя Потемкина-Таврического, и подвергался ли мальчик в этот период каким-либо формам издевательств и унижений, на которые скорбно намекают некоторые его биографы. Вряд ли таковые имели место, так как именно П. Энгельгарт способствовал получению Шевченкой художественного образования, когда, заметив изобразительные способности мальчика, отправил того в обучение преподавателю Виленского университета портретисту Яну Рустему с намерением впоследствии сделать из казачка домашнего живописца.

Ведущую роль в освобождении (выкупе) будущего гения Незалежной из крепостного состояния сыграли прогрессивные представители российского общества, в частности поэт В. Жуковский, художники К. Брюллов и А. Венецианов.

Вышеназванные знаменитости действительно благоволили Шевченко. Правда, горячее участие Карла Брюллова только усугубило ситуацию и привело к тому, что владевший в соответствии с действующим на тот момент законодательством правами на гиганта української думки помещик Энгельгарт, не желая продешевить при внезапно возникшем ажиотаже, резко увеличил откупные за своего казачка. В действительности главная роль в освобождении Кобзаря принадлежала супруге Государя Императора Николая I Императрице Александре Федоровне, возглавившей неофициальный комитет по выкупу народного таланта из неволи. Именно она, Императрица, фактически патронировавшая инициативную группу благодетелей, способствовала тому, что огромная по тем временам сумма (порядка трех тысяч рублей) была собрана, как теперь говорят, на «добровольно-принудительных» основаниях. Позднее Шевченко с характерным и таким присущим ему «фирменным» хамским своеобразием «отблагодарил» свою благодетельницу.

Шевченко был самоуправно, мстительно и беззаконно отдан в солдаты за вольнодумие, революционность и присущую потомкам казачьего племени свободомыслие.

И в заводе не было ничего подобного. Как и всякая шельма, мелкий прохиндей с фигой в кармане, наученный кое-как рисовать (сам себя, надо отдать ему должное, считал посредственным мазилой) и складывать неказистые вирши, кобзарь баловался пасквильными карикатурами и злыми к ним эпиграммами собственного сочинения. Что, разумеется, довольно быстро становилось достоянием хорошо знавшего свою службу жандармского управления, исправно докладывавшего Государю о шалостях облагодетельствованного венценосной семьей народного таланта. Император Николай I снисходительно относился к протеже своей супруги и даже не реагировал на грубые эпиграммы и сатиры, направленные в свой собственный адрес, полагая (справедливо) их автора круглым дураком, канальей и ничтожеством. Но вот однажды, разбирая очередные художества Шевченки, Император наткнулся на гнусную карикатуру и мерзкий поэтический комментарий Тараса, прямо указывавший на облагодетельствовавшую его Александру Федоровну. Дело усугублялось тем, что в карикатуре и стихах фривольно и неприлично высмеивался физический недуг Императрицы, слабость вплоть до дрожи, оставшаяся с несчастной женщиной в качестве неизгладимого напоминания о жесточайшем стрессе, пережитом ею во время декабристского мятежа, когда участь всей Императорской семьи в самом буквальном смысле висела на волоске. Неблагодарный хам перешел черту, и разъяренный Государь распорядился отправить зарвавшегося мерзавца в солдаты. Заняться общественно-полезным делом, послужить, подумать о своем будущем. Всего-то! Гуманным-таки человеком был Государь Император! Между тем даже по мнению такого канонического свободолюбца как «неистовый» Виссарион Белинский, поэма Шевченко «Сон», содержащая сатиру на Императора и Императрицу являлась всего лишь «плоским и глупым» пасквилем. Вот как выразился по поводу Шевченки знаменитый русский революционный демократ: «Мне не жаль его, будь я его судьею, я сделал бы не меньше. Я питаю личную вражду к такого рода либералам».

Окончание следует…

Часть. 2 https://rusnasledie.info/taras-shevchenko-kak-kvintessenciya-ukrainskogo-mifa-2/

Поделиться ссылкой: