Автор: Вячеслав Бондаренко

Гражданская война в России изобилует яркими моментами, захватывающими сюжетами, драматическими поворотами. Но эпизод, о котором речь пойдет ниже, выделяется даже на этом нестандартном фоне. Поход крупного офицерского отряда с Румынского фронта на Дон по праву вошел в легенду, причем очень быстро, практически сразу после завершения. Такой же легендой стало и имя человека, благодаря которому это предприятие стало возможным, — полковника Михаила Гордеевича Дроздовского (1881-1918). 20 октября исполнилось 140 лет со дня его рождения…

Этому человеку на роду было написано быть военным. Внук и сын офицеров, уроженец Киева, выпускник Киевского кадетского корпуса и Павловского военного училища, он с честью прошел Русско-японскую и Первую мировую войны, был дважды ранен, дослужился до чина Генерального штаба полковника (присвоен 15 августа 1916 г.), получил множество боевых наград, в том числе орден Святого Георгия 4-й степени и Георгиевское оружие. «Требовательный к себе, он был требовательным и к подчинённым, а ко мне, его ближайшему помощнику, в особенности, — вспоминал его подчиненный Е.Э. Месснер. — Строгий, необщительный, он не вызывал любви к себе, но уважение вызывал: от всей его статной фигуры, от его породистого, красивого лица веяло благородством, прямотой и необыкновенной силой воли».

Февральский переворот, принесший в армию «демократические» порядки, полковник Дроздовский, бывший по убеждениям монархистом, воспринял резко отрицательно, но тем не менее сделал свой выбор – фронта он не покинет и будет продолжать дело до конца. 6 апреля 1917-го сбылась давняя мечта Дроздовского – он получил под командование 60-й пехотный Замосцкий полк. «Еще так недавно я чувствовал бы себя на седьмом небе, теперь же, какая это радость? – это непосильный крест, – записал офицер в дневнике. — Мне сейчас тяжело служить; ведь моя спина не так гибка и я не так малодушен, как большинство наших, и я никак не могу удержаться, чтобы чуть не на всех перекрестках высказывать свое пренебрежение к пресловутым «советам». <…> Образ смерти является всем избавлением, желанным выходом». Однако даже в этой тяжелейшей ситуации Михаил Гордеевич оставался верен себе и продолжал службу – ведь война продолжалась, и «если не мы, то кто?..»

После октябрьских событий в Петрограде армия окончательно покатилась по наклонной. Но в отличие от многих своих коллег, которые в отчаянии махнули рукой на происходящее и просто уходили с фронта в никуда, Дроздовский был уверен: можно и нужно пробовать переломить ситуацию с помощью вооруженной борьбы. Узнав в конце 1917-го о том, что на Дону М.В. Алексеев и Л.Г. Корнилов собирают антибольшевистскую армию, Михаил Гордеевич решил присоединиться к ней. Но как, если от Румынского фронта, где он воевал, до Новочеркасска – 1200 верст?.. Единственным способом добраться до Дона был поход.

11 декабря 1917 г. Дроздовский прибыл в Яссы, где размещался штаб Румынского фронта. Он надеялся найти в городе офицеров-единомышленников, которые разделяли бы его уверенность в необходимости дальнейшей борьбы, и не обманулся в ожиданиях. В дневнике Дроздовский записывал: «Честолюбие для меня слишком мелко, прежде всего я люблю свою Родину и хотел бы ее величия. Ее унижение – унижение и для меня, над этими чувствами я не властен, и пока есть хоть какие-нибудь мечты об улучшении, я должен постараться сделать что-нибудь. Не покидают того, кого любишь, в минуту несчастья, унижения и отчаянья. Еще другое чувство руководит мною – это борьба за культуру, за нашу русскую культуру».

Пункт записи в часть, получившую название «1-я Отдельная бригада Русских добровольцев», разместилась в Яссах на улице Музилер, 24. Отличительным знаком поступавших в бригаду стал треугольный шеврон русских национальных цветов на левом рукаве. Вербовщики бригады с 31 декабря 1917-го работали не только в Яссах, но и в Тирасполе, Кишинёве, Одессе, Киеве и даже Пскове. К 20 января 1918 года в русской бригаде числилось всего 230 человек, квартировавших в казармах города Скинтея, при 500 лошадях, 6 орудиях и 10 пулеметах. Начинание Дроздовского встретило поддержку союзников по Антанте – английской и французской военных миссий (от последней Дроздовский получил около 12 миллионов рублей, гигантскую по тем временам сумму). А вскоре формирование русского соединения (уже как Отдельного корпуса Русских добровольцев) было оформлено приказом генерала от инфантерии Д.Г. Щербачёва, появилась надежда на создание действительно крупной боеспособной единицы.

Но 27 января 1918-го осложнилась военно-политическая обстановка: Украина подписала мирный договор с Германией и Австро-Венгрией, и оставшаяся один на один с врагами Румыния также начала переговоры о мире. Румыны заявили, что русские добровольцы должны сдать оружие и разойтись по домам, такие же требования предъявил украинский посол. Начальник штаба новосозданного корпуса генерал-лейтенант А.К. Кельчевский подчинился этим требованиям и объявил о роспуске соединения. Дело, которому уже подчинил свою жизнь Дроздовский, повисло на волоске… Но сдаваться он не собирался и, когда Кельчевский заявил ему, что поход на Дон в новых условиях невозможен, Михаил Гордеевич резко ответил: «Я с каким угодно числом решительных людей пойду на Дон и доведу их!»

«Число решительных людей» к февралю 1918-го достигло полутысячи. В Скинтее собирались те, кто безгранично верил Дроздовскому и горел желанием с оружием в руках сражаться против большевиков. Самым тяжелым временем для отряда стал конец февраля (или начало марта по новому стилю): продвигавшиеся вперед согласно соглашению о перемирии германцы требовали разоружить добровольцев, а румыны не давали вагонов для отправки людей и имущества в Кишинёв. 8 марта кабинет министров Румынии вообще запретил русским выход с оружием за пределы страны, и румынские военные предприняли две попытки разоружить бригаду. Но Дроздовский действовал решительно – по его приказу на дворец в Яссах, где тогда заседал румынский парламент, были наведены орудия. Это подействовало – в 17 часов 11 марта на руках у Михаила Гордеевича уже были все необходимые разрешения на выезд.

17 марта 1918-го отряд остановился в Дубоссарах, где был реорганизован. В него вошли штаб, Сводно-стрелковый полк, конный дивизион, команда связи, конная и автомобильная радиотелеграфные станции, автоколонна, броневой отряд (три бронеавтомобиля), команда конных разведчиков особого назначения, полевой лазарет, техническая часть, обоз и интендантство; артиллерия состояла из конно-горной и легкой батарей и мортирного взвода. Всего 1063 человека, из которых 667 офицеров (в штаб-офицерских чинах, т.е. подполковниками и полковниками, были всего шестеро), 370 солдат, 14 военных врачей и священников, 12 сестер милосердия. Таким образом, отряд по преимуществу состоял из юных офицеров военного времени, а по численности лишь немногим превосходил пехотный батальон по штатам 1910 г. Ниже мы будем называть участников похода «дроздовцами», беря это слово в кавычки, так как официально почетное наименование Дроздовских было присвоено некоторым частям Добровольческой армии только после смерти их командира. В начале же 1918-го чины отряда были «дроздовцами» по духу, а не по букве приказа.

Все ли из этих людей, решивших по мере сил бороться со все более сгущающимся вокруг них хаосом, до конца верили в успех предстоящего похода?.. Все ли понимали, что именно им предстоит?.. Безусловно, нет. Сомнения временами одолевали даже самого Дроздовского: «Вчера до поздней ночи читал описание района предстоящего перехода – страшно; время разлива, ряд речек, мостов нет. <…>Трудность предприятия колоссальна». Масла в огонь подливали всевозможные «доброжелатели»: «Агитация против похода изводит, со всех сторон каркают представители генеральских и штаб-офицерских чинов; вносят раскол в офицерскую массу.<…>А все же тяжелые обстоятельства не застанут врасплох. Чем больше сомнений, тем смелее вперед, по дороге долга…»

«Дорога долга» была далекой и опасной: Бессарабию и Дон разделяли 1200 верст пути, пролегавшего через взбаламученную Украину. Да и цель похода не была точно сформулирована. Удастся ли найти на Дону армию Л.Г. Корнилова — никто не знал, тем более что ходили упорные слухи о том, что Новочеркасск и Ростов уже заняты красными.

Поход начался в Дубоссарах утром 20 марта, в ясную солнечную погоду. 8 апреля «дроздовцы» получили крупное пополнение – к ним присоединился отряд полковника Михаила Антоновича Жебрака. Этот инициативный и смелый офицер самостоятельно вывел из Измаила 130 человек, ранее служивших во 2-м Морском полку Отдельной Балтийской Морской дивизии. Правда, Жебрак некоторое время настаивал на том, чтобы его отряд сохранил автономию в рядах «дроздовцев», но после переговоров согласился все же не нарушать принцип единоначалия. В пути отряд неоднократно входил в соприкосновение с германскими и австро-венгерскими войсками, которые согласно просьбе Центральной рады о военной помощи продвигались вглубь Украины, а также с украинцами. Но серьезных боестолкновений с ними не было. С попадавшимися в пути большевистскими силами офицерский отряд справлялся достаточно легко. Вот типичная картинка боя во время похода: «Пехота красных <…>высадилась из эшелона и, рассыпавшись в цепь, повела наступление на Акимовку. Спустя минут пятнадцать, с нашей стороны раздались редкие артиллерийские выстрелы. Только две, метко выпущенные, наши шрапнели произвели в рядах красных беспорядок и вынудили их бежать и скрыться за перегибы местности. То же случилось и с поездом противника, на котором стояло орудие. Метким огнем нашей артиллерии орудие было подбито. Над Акимовкой воцарилась тишина».

…День за днем, в плохую и хорошую погоду, с боями и без боев, «дроздовцы» одолевали лежавший перед ними путь. Командир отряда переносил трудности наравне со всеми. Обычно Дроздовский шагал во главе колонны, ведя в поводу лошадь, или же двигался верхом. На Михаиле Гордеевиче была заношенная солдатская шинель с погонами полковника 60-го пехотного Замосцкого полка, а его личным оружием была американская винтовка системы Винчестера. Вещи Дроздовского умещались в одном вещмешке.

Авторитет Дроздовского у всех чинов отряда был безграничным. Строгий, аскетичный, сосредоточенный только на деле, он поддерживал среди «дроздовцев» железную дисциплину. Во время похода по мере возможности проводились учебные занятия (стрельба из пулемета, метание ручных гранат и т.п.), беспощадно карались пьянство, расхлябанность, несоблюдение устава. Во время похода Михаил Гордеевич в полной мере проявил выдающиеся командирские способности. Его отряд двигался быстро (бывало, что проходили 60 верст в сутки), обманывая противника ложными маневрами и вступая в бой лишь при крайней необходимости.

Но чем дальше продвигались «дроздовцы», тем больше терзала их командира неясность конечной цели похода. Вернувшаяся с Дона в середине апреля разведка принесла неутешительные известия: Ростов оставлен белыми, Корнилов почти наверняка убит, у Добровольческой армии нет боеприпасов и сама она находится неизвестно где. «Мое переживание – пройдя уже более половины пути, потерять точку стремления! И все же бороться до конца…» — записал Дроздовский в дневнике. Чтобы не деморализовать бойцов, весть о гибели Корнилова сообщили только старшим командирам. 3 мая отряд обогнул оккупированный германцами Таганрог и приблизился к Ростову-на-Дону – первому на пути «дроздовцев» крупному городу, занятому большими силами красноармейцев (12 тысяч человек). На военном совете было решено штурмовать Ростов, главным образом потому что разведка донесла о намерении германцев захватить город. Штурм удался, но утром 4 мая 28-тысячные силы красных все же выбили «дроздовцев» из Ростова. Впервые с начала похода отряд Дроздовского столкнулся с такими крупными силами противника и впервые понес такие потери (по разным оценкам, они составили 80-100 человек, в их числе начальник штаба полковник М.К. Войналович). Но неудача в Ростове имела тем не менее большие последствия для всего Белого дела. Встревожившись, большевики перебросили к городу крупные силы из Новочеркасска, и ситуацией немедленно воспользовалось казачье ополчение полковника С.В. Денисова, которое 6 мая заняло Новочеркасск, а это положило начало целому ряду антибольшевистских восстаний на Дону. Однако красные не собирались оставлять Новочеркасск в руках восставших и повели на город активное наступление. Казачьи гонцы прибыли к Дроздовскому с просьбой о помощи, и хотя отряд был крайне утомлен ростовским боем, в поход выступили незамедлительно. Появление под Новочеркасском крупных сил добровольцев оказалось полной неожиданностью и для большевиков, и для изнемогавших в неравном бою казаков. Во фланг большевиков неожиданно ударили «дроздовские» артбатареи и бронеавтомобиль. И этого оказалось достаточно, чтобы красные побежали… Новочеркасск был спасен.

Так завершился беспримерный поход по маршруту Яссы – Дон. 1200 верст «дроздовцы» преодолели ровно за два месяца, из которых лишь 15 дней пришлись на «дневки», т.е. дневные стоянки для отдыха. Поход завершился с минимальными потерями и стал уникальным в истории Гражданской войны – только М.Г. Дроздовский смог увести с фронта крупную, хорошо вооруженную воинскую часть и с боями довести ее до белого Дона.

В ряды Добровольческой армии отряд Дроздовского влился в качестве 3-й дивизии, несменяемым начальником которой был назначен сам Михаил Гордеевич. Однако воевать ему пришлось недолго – 13 ноября 1918 г. у стен ставропольского Свято-Иоанно-Мариинского женского монастыря (современный адрес – Ставрополь, улица Советская, 23) полковник был ранен в ногу и 14 января 1919-го скончался. За два месяца до смерти, в госпитале, ему был присвоен чин генерал-майора. Дроздовский ушел в «пушкинском» возрасте – ему было всего 37…

 

 

 

 

Поделиться ссылкой: