Автор: Александр Гончаров
25 января 2021 года исполняется 190 лет со дня рождения великого русского историософа и публициста, дипломата и уникального мыслителя Константина Николаевича Леонтьева, причисленного итальянским ученым-славистом Эвелем Гаспарини к семи самым выдающимся умам за всю Русскую историю. А Лев Толстой о Константине Николаевиче некогда говаривал: «Леонтьев стоял головой выше русских мыслителей». Причем это мнение следует признать непредвзятым. Отношения между Леонтьевым и Толстым были далеки от идеальных.
Однако, современная публика (исчезающий ныне вид – читатель книг) Леонтьева и его трудов почти не знает. И отнюдь не потому, что он устарел. Скорее Константин Леонтьев может считаться нашим современником, так точно ему удалось из XIX столетия заглянуть в будущее. Основываясь на эстетическом понимании истории и православном мировидении, он предсказал все то, что накатилось на несчастное человечество и Россию после 1917 года и продолжает давить нас со всей своей ужасающей силой. Леонтьев, как историософ, опасен правящим транснациональным кланам и не понятен обывателям, почитающим Грету Тунберг и становящимися на одно колено по призыву движения BLM ради унизительного и лицемерного во всех отношениях покаяния перед черными…
Лучшим воздаянием памяти любого мыслителя является не написание хвалебных пустопорожних од, но следование его теории при описании происходящего здесь и сейчас…
Мiр XXI века по самую свою макушку захлестнут левацкой политической пеной. Думающие люди, буквально, захлебываются в ней, даже не понимая, что дышать ей нельзя, а нужен здоровый «правый» воздух. С эстетической точки зрения современное общество существует в пекле и борется за равноправие грешников: чтобы и смола кипела одинаково и сковородки подавали лизать стандартного размера всем и строго в порядке очереди. Все эти марши, митинги и популистские лозунги в пользу преследования экономических преступников и суда над коррупционерами, свободы, конституции, демократии, толерантности, защиты «меньшинств»: этнических и сексуальных– не более, чем имитация адского шума. Рай возвышает человека, а ад опошляет. В райском саду все было свежо, ново, оригинально, в тартаре же первоначальная обитель Адама и Евы вывернута наизнанку, господствуют банальность, рутина и пошлость – они-то и выплескиваются на нынешнюю грешную землю. Не верится, да и ладно! Есть примеры практические, разворачивающиеся в событийном ряду прямо сейчас. Возьмем, скажем Алексея Навального, прославленного и возвеличенного СМИ как бунтарь и борец за истину в сверкающих доспехах, как рыцарь «без страха и упрека». Если его воспринимать эстетически, то сразу же обнаруживается, что у него нет ничего общего со Стенькой Разиным (метнувший «младую княжну в набежавшую волну» Волги), с Емелькой Пугачевым (повесившим астронома, дабы тот оказался поближе к звездам) и с Ивашкой Болотниковым (мечтавшим своих врагов зашить в медвежьи шкуры и отдать собакам). Навальный же больше напоминает приличного одетого буржуа, ринувшегося протестовать из-за того, что чей-то личный кот изволил написать в его калоши по тайным проискам власти.
Вообще, по своим стереотипам поведения толпа «навальнят» абсолютно не отличима от толп «антифы» в Европе и антитрампистов в США. Но это еще пол-беды. Если присмотреться к лидерам крупнейших держав, то несколько неожиданно обнаружишь, что во главе Франции стоит Макрон-Навальный, во главе Германии – Меркель-Навальный, Великобритании – Джонсон-Навальный, США – Байден-Навальный. Несмотря на текучку лиц в правительственных кругах, сохраняется один тип «властителя» – серая личность, использующая на каждом шагу демагогические словесные выверты, и полностью пренебрегающая интересами жизненно важными интересами государства в угоду либеральной идеологии и неутолимому политическому честолюбию . И эта личность отнюдь не героична и не поэтична. Вот уже на протяжении двухсот с лишним лет, начиная с революционного процесса (после 1789 г.) такие люди являются штампованным продуктом естественного отбора в политике. Люди европейской цивилизации (к которой причисляет себя и Россия) потеряли свои лица, а политика и война упростились. Все хорошо описывается концепцией исторического развития по К. Н. Леонтьев: 1. «Первичная простота» (старт цивилизации, родоплеменные отношения усложняются); 2. «Цветущая сложность» (множество самобытных национальных культур, каждый европейский народ имеет свой неповторимый культурно-исторический облик; 3. «Вторичное упрощение» и всеобщее «смешение» (в результате революций стираются различия между странами, господствует человек толпы, общество тихо самоуничтожается).
Тип «Навальный» появился в Европе и перекочевал в Россию, в результате распространения различных революционных идеологий (от Руссо и до Маркса). Это стало возможным из-за потери религиозных начал, упрощения христианства и низведения его силами «толерантных» деятелей до христианства «розовой водички» (по К. Н. Леонтьеву): «Гуманитарное лжехристианство с одним бессмысленным всепрощением своим, со своим космополитизмом – без ясного догмата; с проповедью любви, без проповеди «страха Божия и веры»… <…> – такое христианство есть все та же революция, сколько ни источай оно меду; при таком христианстве ни воевать нельзя, ни государством править; и Богу молиться незачем…» («Записки отшельника»).
За «розовым» всепрощенчеством и теплохладностью последовало уже и безбожие, стирающее национальную самобытность и поэзию жизни. Константин Николаевич не зря отмечал: «Истинное христианство тем и божественно, что в нем все есть: и высшая этика, и залоги глубочайшей государственной дисциплины, и всякая поэзия: и поэзия нищего в лохмотьях, поющего Лазаря, и поэзия владыки, сияющего золотом и «честным» камением…» (Страх Божий и любовь к человечеству»).
Борис Джонсон не может, как древние английские короли вскрикнуть в сражении: «Все, кто любит меня – за мной!» Да и менталитет уже другой. И битвы стали иными, благодаря техническому прогрессу. Уметь управляться с двуручным мечом, видеть искаженный гневом лик врага, чувствовать, как твое оружие втыкается в кости противника – теперь на войне не обязательно. Рыцарские девизы и гербы поблекли, знаменна выцвели на солнце и вылиняли. Война выигрывается не благодаря таланту и смелости полководца, а неприметным серым человечком, сидящем в комнате с одной кнопкой на столе: нажал ее – и крылатой ракетой стирается в прах небольшой город.
В былые времена Меркель не допустили бы даже подметать полы во дворце кайзера, Макрон же бы спокойно торговал скобяными изделиями в арендованной лавочке, а Навальный может быть (в лучшем случае) дослужился до чина губернского секретаря. И вот теперь эти лавочники, секретари и уборщики распоряжаются судьбами тысяч людей. А мы удивляемся: «Что происходит с мiром? В какую сточную канаву превратилась политика?!»
Ей-же-ей, скучно господа-товарищи, наблюдать за обществом, превратившим живого человека в зомби или упыря, или, того хуже, в механического болвана, которому ничего кроме технического обслуживания и не нужно. Ох, и предвидел такой разворот в истории Евро-Америки Константин Леонтьев: «Однородное буржуазное человечество, <…> дошедшее путем всеобщей, всемирной однородной цивилизации до такого же однообразия, в котором находятся дикие племена, – такое человечество или задохнется от рациональной тоски и начнет принимать искусственные меры к вымиранию (напр.<имер>, могут только приучить всех женщин перед совокуплением впрыскивать известные жидкости, и они все перестанут рожать <…>); или начнутся последние междоусобия, предсказанные Евангелием (я лично в это верю); или от неосторожного и смелого обращения с химией и физикой люди, увлеченные оргией изобретений и открытий, сделают наконец такую исполинскую физическую ошибку, что и «воздух как свиток совьется», и «сами они начнут гибнуть тысячами».
Леонтьев боялся, что история оправдает все его пессимистические взгляды. Это уже случилось. Но у него всегда в сердце оставалась робкая надежда на то, что горячо любимая им Россия сумеет отстоять свою самобытность и веру христианскую, чтобы полнокровно жить вплоть до Второго Пришествия Господа нашего Иисуса Христа, а не слиться в единую целостность с европейской бесцветной нежитью.
