Русская на пятьсот процентов

Автор: Елизавета Преображенская

В мире итальянской моды XX века особенно ярко выделяется имя княжны, русской аристократки и эмигрантки Ирины Борисовны Голицыной. Она не сходила со страниц итальянской светской хроники, создавала наряды для Джеки Кеннеди, Одри Хепберн, Элизабет Тейлор, Клаудии Кардинале и называла себя русской на пятьсот процентов.

Она родилась в мятежном 1918 году в Тифлисе. Ее отцом был князь Борис Львович Голицын, а матерью Нина Петровна Ковальджи. Нина Петровна была олицетворением женского идеала времен Российской Империи. Дочь вспоминала о ней: «Красивой была моя мама, небольшого роста, миниатюрная. Кожа у нее была очень светлой и гладкой и такой оставалась долго, поскольку мама не имела привычки загорать. Черные и глубокие глаза, нос совершенной формы, изящные руки, которые я помню чаще всего или на клавиатуре фортепиано, или листающими страницы книги. Она обладала и сильным характером и была наделена недюжинным умом. Обожала пение и вообще музыку. У нее был великолепный голос, и втайне она мечтала петь в оперном театре».

После венчания родители Ирины Борисовны жили в Саратове, затем в Москве, откуда пришлось спешно уезжать после прихода большевиков к власти. Нина Петровна бежала из Москвы в Тифлис, переодевшись крестьянкой. Там в 1918 году у нее родилась дочь, которой было суждено всего год прожить в России, но прославить ее культуру в Европе своим творчеством. Через Константинополь Нина с новорожденной дочерью и ее няней отправилась в Италию. Здесь в Риме они обосновались в Гранд-отеле, где повстречали многих русских эмигрантов, позже перебрались на виллу Сфорца, а затем в пансион Тэа. Только в 1922 году ей удалось разыскать супруга и воссоединиться с ним. Впоследствии часто приходилось менять места жительства и каждый раз переезжать во все более скромные квартиры. Семейная жизнь княжеской четы не клеилась. Княгиня пропадала на работе, давая уроки фортепиано, чтобы как-то сводить концы с концами, а князь, человек военный, так и не смог обрести себя в эмигрантской жизни. В конце концов Голицыны разъехались. Княгиня с дочерью остались в Риме, а князь уехал в Париж.

Когда Ирина подросла, ее удалось пристроить в католическую девичью школу Сакро Куоре на Тринитодей Монти, на что потребовалось особое позволение кардинала, так как девочка была православной. Монахини надеялись, что в процессе обучения девочка решит перейти в католичество, но этого так и не произошло, что стало причиной прохладного отношения к Ирине в школе: «Монахини и подруги по учебе стремились любым способом поставить меня в неудобное положение. Это происходило всегда в церкви, на уроках по религии. Но никогда из-за этого не приходило ко мне желание сменить веру, хотя должна сказать, что, когда меня исключали из некоторых религиозных церемоний, таких как причастие, я и в самом деле ощущала себя «чужой», отщепенкой… » Православная служба с красотой ее текстов и мелодий, блеском церемониала и глубиной символов отвечала моей жажде духовности. Среди русских, которые встречались в церкви, был общий объединяющий дух: здесь мы ощущали атмосферу подлинного братства».

Среди русских, которые жили тогда в Риме и которых Ирина знала с детства, были княгиня Барятинская, графиня Ферзен и княгиня Зинаида Николаевна Юсупова.

А вот русский язык Ирина поначалу учить не хотела, но мать настояла на изучении родного языка и на протяжении всей жизни дочь была ей за это благодарна: «Мать решила дать мне такое образование, как если бы мы остались жить в России. Она не хотела, чтобы я чувствовала себя эмигранткой. Напротив, ей хотелось, чтобы я была привязана к стране, в которой оказалась, сохраняя в то же время любовь и к моей земле, моей Родине». Как и многие девочки, Ирина мечтала стать балериной и однажды ей посчастливилось встретиться с Анной Павловой. Великая балерина посмотрела на ноги девочки и сказала, что у нее есть данные для танца. После этого она начала брать уроки танца, но когда монахини из школы об этом узнали, они настояли на том, чтобы уроки балета прекратились и пришлось подчиниться.

Когда Ирине исполнилось 17-18 лет, она начала посещать римские балы. На одном из пышных балов итальянской аристократии было нужно длинное вечернее платье. Его для Ирины сшили тогда еще начинающие свою карьеру сестры Фонтана. Вскоре они станут знаменитыми, а вслед за ними популярность придет и к Ирине Голицыной. На одном из вечеров Ирина встретит Сильвио Медичи, впоследствии Сильвио станет ее мужем. Но этот почти королевский союз Голицыных и Медичи счастья супругам не принесет.

В годы Второй Мировой войны Ирина начала работу в Красном Кресте в Бухаресте, но вскоре возвратилась в Рим, где старалась отвлечься от грустные военных будней и погрузилась в уроки живописи.

После окончания войны Европа медленно возвращалась к мирной жизни. Снова появилось место для моды. В это время Ирина поступает на службу к своим давним знакомым, сестрам Фонтана, где она была одновременно и манекенщицей, и организатором модных показов. Но сестры Фонтана были представительницами старой, довоенной школы. Их идеи казались Ирине устаревшими, у нее был свой, свежий взгляд на моду. Со временем она решила начать свое собственное дело и нашла поддержку в лице Сильвио Медичи, Руди Креспи и Рикардо ди Сангро. Тогда же Ирина приняла предложение Сильвио Медичи и стала его супругой.

Показы Ирины сразу же обратили на себя внимание и вызвали восторг у итальянской публики. Одной из первых клиенток русской княжны стала тогда еще восходящая звезда кинематографа – Клаудия Кардинале: «Она приехала в Рим в 1957 году, выиграв конкурс красоты. Франко привел актрису ко мне в ателье и попросил приготовить для нее все, от шорт до вечерних платьев, поскольку они должны были отправиться в Венецию на кинофестиваль».

Вслед за Кардинале последовали заказы от других известных женщин: Одри Хепберн, Марии Каллас, Греты Гарбо, Элизабет Тейлор, Мишель Мерсье. Особенно популярны были ее шелковые брючные костюмы, получившие название «палаццо-пижама».

Для первой леди США, Джеки Кеннеди, Ирина Борисона сделала несколько костюмов по случаю ее поездки в Индию, первой после избрания Кеннеди президентом. Но положение «первой леди» обязывало ее одеваться «по-американски». Ее официальным портным был Олег Кассини, тоже русский эмигрант, начавший свою карьеру в Италии. Впоследствии для Джеки Ирина станет не только модельером, но и подругой. Она вспоминала о том, как гостила у президентской четы: «Мы пересекли лес и остановились перед очень скромным домиком. Кеннеди ждал нас, стоя у входа. Там не было официантов, не было охраны, там никого не было. Я вошла и Кеннеди объявил, что покажет мне мою комнату, поскольку Джекки в это время каталась верхом. Он сказал, что я могу освежиться, а потом спуститься на террасу. Как только Жаклин вернулась, я спустилась к ним. Джек приготовил «кровавую Мери», которую я обожала, и поставил пластинки с неаполитанскими песнями. Тогда я и сделала снимки, которые потом стали знаменитыми. Красивые цветные фотографии показывают молодую пару на отдыхе, спокойную, далекую от суеты и проблем. Он, Джек, в светлых брюках и синей майке с короткими рукавами. Она, Джекки, в пуловере и брюках для верховой езды, на голове беретик с козырьком. А на заднем фоне чисто причесанные луга и пышные леса Вирджинии: краски нежные, ясные, оптимистичные. Эти фотографии в разно время, но особенно вскоре после смерти президента Кеннеди, у меня просили журналисты, но я их ревностно скрывала.

В какой-то момент Кеннеди стал меня разыгрывать, уверяя, что я могу воспользоваться красным телефоном, чтобы переговорить с Кремлем. Но я ответила, что только в последнюю очередь стала бы говорить с большевиками».

В 1960-1980 гг. Ирина Голицына царила на Олимпе итальянской высокой моды. Ее коллекции с восторгом встречали во всем мире. Но была лишь одна страна, в которой ей очень хотелось побывать, но долгое время не получалось. Это была Россия. Приезд в Россию стал возможен только после падения железного занавеса. В 1988 году Ирина Голицына впервые провела серию модных показов в гостинице «Россия» и вызвала восторг у русской публики. Сама Ирина Борисовна наслаждалась видами Москвы и Петербурга, посещала дворцы и спектакли, встречалась со своими дальними родственниками – теми Голицыными, которые после 1917 года остались в России. В 1996 году исполнилась главная места Ирины Борисовны: в Москве открылся бутик Irene Galitzine, а в 2001 году на русском языке вышли ее мемуары «Из России в Россию», ныне представляющие собой большую букинистическую редкость.

В воспоминаниях Ирина Борисовна писала: «Я снимаю очки и несколько минут обвожу взглядом комнату, здесь повсюду фотографии: княгиня Юсупова, мать убийцы Распутина, в парадном платье, расшитом драгоценными камнями, моя мама Нина в профиль, со взглядом, уходящим вдаль. Джон и Жаклин Кеннеди во время последнего уик-энда в Вирджинии, Консуэло Креспи на пике своей красоты, Мерль Оберон, королева Елена, царь Николай II и его последний сын Алексей…

Я думаю о России, о том, как я представляла ее по материнским рассказам, о ее черно-белых образах: офицеры на лошадях, огромные луга, глубокие озера, хаос революции, бегство в неизвестное. И к этим сценам добавляются и заслоняют их ясные и радостные краски России, которую я наконец узнала: вода каналов Санкт-Петербурга, в которых, дрожа, отражаются дворцы прежних времен, свежий снег рядом с железной дорогой, дружелюбный народ, порывы щедрости, жажда деятельности».