Автор: Елизавета Преображенская
Еще до появления на свет своих внучек, Императрица Екатерина II обмолвилась в письме барону Гримму о том, что все дочери русских императоров и великих князей «будут плохо выданы замуж, потому что ничего не может быть несчастнее русской великой княжны. Они не сумеют ни к чему примениться; все им будет казаться мелким». Императрица родилась и выросла при скромном немецком дворе и понимала, что ее внучкам, правнучкам и последующим поколениям русских принцесс будет сложно заменить блеск и роскошь русской Императорской семьи на что-то в сравнении с нею действительно мелкое и малозначительное. И, тем не менее, удел каждой принцессы, как немецкой, так и русской – это выйти замуж, причем так, чтобы ее брак было во благо Отечеству. Хотя, о словах из переписки Екатерины II впоследствии вспоминали неоднократно. Например, вспомнили об этом в 1839 году, когда правнучка Екатерины Великой, старшая дочь Императора Николая I Мария Николаевна обвенчалась с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским. Такой брак всем показался странным – герцог Лейхтенбергский не мог похвастаться ни древностью династии, ни влиянием, ни богатством, у него, собственно, и герцогства-то не было. Еще до женитьбы на русской великой княжне он поступил на службу в русскую Императорскую армию, где, правда, проявил себя прекрасным офицером и заслужил уважение Николая I. Такой брачный союз одной из самых завидных и красивых невест Европы многим казался странным, но великая княжна так захотела – только благодаря такому замужеству она исполнила свою главную мечту: никогда не уезжать из России.
Чтобы примирить общество, к претендентам на руку и сердце второй по старшинству дочери Николая I, Великой княжны Ольги Николаевны отнеслись уже более требовательно и серьезно. Второй немецкий принц без королевства уже не подходил. И сама великая княжна это понимала, считая, что жена должна следовать за мужем, а не муж входить в отечество жены. Именно поэтому она отказала принцу Морицу Нассаускому, еще одному принцу без королевства. Впрочем, Ольга Николаевна не испытывала недостатка в более титулованных женихах. Современники признавали, что она не только одна из самых красивых невест в Петербурге, но и, пожалуй, во всем свете. «Великая княжна Ольга Николаевна — самая красивая из дочерей Николая I. Её стройная фигура, прозрачность кожи, белокурые локоны, обрамляющие нежный овал лица, придают ей неземное очарование» — писала немецкая путешественница Тереза фон Бахерахт. Ей вторил венецианский художник КозроеДузи: «Глядя на танцующие пары, в глубине души я решил, что самый красивый мужчина – это, несомненно, Император, а самая прекрасная дама – Великая княжна Ольга». Одно время дворы Петербурга и Вены всерьез задумывались о союзе Габсбургов и Романовых, то есть о браке эрцгерцога Стефана и Великой княжны Ольги, но не смогли прийти к соглашению из-за остро стоявшего вопроса веры, кроме того, мачеха эрцгерцога по личным мотивам не желала видеть русскую княжну в Вене. Брак с австрийским эрцгерцогом Альбрехтом в Петербурге так же не состоялся – Великая княжна не испытывала к нему той симпатии, которую питала к Стефану, а назойливые требования Венского двора о переходе Ольги Николаевны в католичество в Петербурге сочли неуместными. По религиозным убеждениям отказала великая княжна и своему кузену, принцу Карлу-Александру Саксен-Веймар-Эйзенахскому, хотя заполучить в жены для своего сына одну из племянниц очень желала герцогиня Саксен-Веймарская Мария Павловна. В своих мемуарах «Сон юности» Ольга Николаевна описывает неудавшееся сватовство своего Веймарского кузена: «Она мечтала заполучить одну из нас, Адини или меня, в жены своему сыну и старалась отгадать, которая из нас подошла бы ему лучше. Она обратилась с этим к Папа, его отказ ничуть не смутил ее. В один прекрасный день она пожелала видеть мои комнаты. Она критически осмотрела лестницу, множество балконов и дверей, которые все выходили в переднюю, и наконец сказала неожиданно: «Неужели у вас здесь нет ни одной комнаты, в которой нельзя было бы подслушивать?» Я напрасно старалась ее успокоить, и только после того, как Анна Алексеевна обошла все комнаты, чтобы установить, что мы одни, она начала торжественно: «Существуют предрассудки, которые необходимо побороть, предубеждения, граничащие с суеверием, над которыми только смеются в культурных странах. В твоем возрасте надо научиться узнавать это. Я говорила с Николаем, но без успеха. Теперь я сама хочу поговорить с тобой и сказать, что прошу твоей руки для моего сына. Ты согласна?» — «Но, тетя, ведь это мой кузен!» — «Это предрассудки». — «Но Папа сказал тебе то же самое». — «Это отсталые взгляды». — «Но наша церковь запрещает это, и я чувствую себя обязанной ей послушанием».Разговор длился целый час. Я защищалась, сопротивляясь в корректной форме, в душе несколько обиженная, что она могла подумать, чтобы я ослушалась Церковь, которая была также и ее Церковью. С Адини последовало на следующий день то же самое. Тетя так близко приняла это к сердцу, что захворала и должна была слечь. Кузен же сделал вид, что ничего не знает, и оставался веселым и непринужденным, вероятно сознавая, что ему более к лицу роль товарища, чем вздыхающего поклонника».
Но, пожалуй, самым настойчивым и без сомнения искренне влюбленным поклонником Великой княжны Ольги Николаевны был принц Максимилиан Баварский. И хотя король был католиком, но в Баварии к вероисповеданию супруги короля относились гораздо терпимее, нежели в Австрии. Поэтому баварская корона для русской княжны была вполне реалистичной перспективой. Они познакомились в 1838 году, когда русские Великие княжны навещали своего дедушку, Прусского короля. Ольга Николаевна вспоминала: «В Шарлоттенбурге был завтрак с танцами, который запомнился мне потому, что котильон я танцевала с кронпринцем баварским Максом, племянником тети Элизы (кронпринцессы Прусской). Там хотели, чтобы Макс женился на одной из нас. Подумали, конечно, сейчас же о Мэри. Но кронпринц, который нашел во мне сходство с владетельницей старого замка Гогеншвангау, изображенной на одной фреске, сказал себе: эта или никто. Он постоянно рассказывал о преданиях своих гор, своих поэтах, своей семье, своем отце, который не понимает его, своей мечте о собственном доме, а также о том, какие надежды он возлагал на свою будущую супругу, — словом, только о том, что явно вертелось вокруг него самого. Я часто говорила невпопад, оттого что страшно скучала, не понимая, что это его манера ухаживать. Никто не решался при нем приглашать меня танцевать, чтобы не прерывать нашего разговора, что меня очень сердило. Уже ожидали официального объявления нашей помолвки. Только я одна в своем ребячестве ничего об атом не подозревала. На следующий день, после завтрака в Шарлоттенбурге, когда молодежь направилась пешком домой, кронпринц опять провожал меня. Я побежала вокруг пруда, чтобы избавиться от него. Он попробовал встретиться со мной, идя мне навстречу, тогда я бросилась к дяде Вильгельму, повисла на его руке и просила не покидать меня больше. В воротах Сансуси стояла женщина из Гессен-Дармштадта и продавала плетеные корзинки. Сначала я взяла одну, потом две, потом больше, оттого что они были очень красивы и могли служить прелестным подарком для оставшихся дома приятельниц. Кузены стали усмехаться, спрашивая по-немецки: «Однако ты хочешь раздать много корзин». (По-немецки «дать корзину» — это отклонить что-либо.) Тетя Элиза была явно возмущена этим намеком: «Кто позволил вам говорить о корзинах?» Мой немецкий язык был слишком слаб для того, чтобы понять этот намек, но мне все же было не по себе. Наконец на помощь подоспела Мама: «Оставьте ее в покое, она не понимает даже, чего вы от нее хотите». Она отвела Мэри и меня в сторону, объяснила намерения кронпринца Макса и рассмеялась громко, когда я в отчаянье закричала: «Нет, нет, нет!»
Кто знает, что именно послужило причиной такому яростному отказу, юный возраст Великой княжны (ей тогда было всего 16 лет) или разница в 11 лет, разделявшая ее с Максимилианом Баварским, или же Ольга Николаевна втайне надеялась на промелькнувшую и ускользающую от нее возможность брака с эрцгерцогом Стефаном, который взволновал ее сердце… Максимилиан Баварский не отступал несколько лет. Намерения его были столь серьезны, что взглянуть на Ольгу Николаевну пожелал даже его отец, король Людвиг I Баварский, известный ценитель красоты, собравший во дворце Нимфенбург знаменитую Галерею красавиц: «У нас было и много придворных визитов. Между ними — король Людовик I Баварский с королевой Терезой, которые, я это прекрасно чувствовала, особенно рассматривали меня. Во время одной прогулки, когда мы случайно очутились одни, король передал мне лист бумаги:
«Прочтите это». Я прочла стихи «Роза и Лилия» по-французски. «Это вы». Затем он быстро прибавил: «Я хотел бы вас иметь в мраморе и масляными красками», и все в таком роде. Я только смеялась. И все-таки в этом человеке было что-то, что отличало его от остальных людей светского общества и его круга. Он был, вероятно, деспотичен в семье и придирчив, но по отношению к посторонним мог быть в высшей степени любезен, говоря на свойственном ему языке красок и поэзии» — вспоминала Ольга Николаевна. Но не суждено было русской Великой княжне взойти на Баварский трон и ее портрет так и не появился в стенах Нимфенбурга, вместо него там висит портрет принцессы Марии-Фредерики Прусской, принявшей в 1842 году предложение Максимилиана Баварского. А Великая княжна Ольга Николаевна в 1846 году приняла предложение Карла Вюртембергского и стала королевой Вюртемберга.
Интересно, что о русско-баварском союзе пришлось задуматься еще раз спустя несколько десятилетий. Дело в том, что сын Максимилиана Баварского Людвиг II, известный король-романтик, очень уважал Россию и был дружен с русской Императрицей Марией Александровной, урожденной принцессой Гессен-Дармштадтской. Вообще же, казалось, что никто не понимал Людвига как две Императрицы – Елизавета Австрийская и Мария Александровна. В обеих, король, вероятно был влюблен в свое время, но обе были старше него, одна вышла замуж, когда Людвига еще не было на свете, другая, когда тот еще был подростком. С обеими Императрицами Людвиг часто виделся, обеими восхищался и испытывал поистине рыцарское преклонение перед ними.
Если Елизавета Австрийская слишком часто витала в облаках, пренебрегая монаршим долгом, то русская Императрица себе подобного не позволяла. В одном из писем она наставляла Людвига: «Я боюсь, что у вас есть стремление к одиночеству, к разъединению с миром и людьми. Я понимаю эту тенденцию, поскольку она тоже есть в моем характере. Но в том положении, в которое нас поставил Бог, мы не имеем права на это».
Во второй половине 1860-х годов европейская пресса всерьез обсуждала возможность русского брака для Баварского короля, имея в виду дочь Императрицы Марии и ее полную тезку – Великую княжну Марию Александровну.
Поговаривали даже, что король собирается строить в Баварии замок в русском стиле, но слухи не подтвердились: Людвиг воплотил в жизнь свою заветную средневековую мечту. Так появился замок Ношвайнштайн. Что же касается русской Великой княжны, то в нее Людвиг влюблен не был, но искал такую невесту, которая могла бы быть похожа на ее мать. В письме к принцу Карлу Гессен-Дармштадтскому он рассуждал: «Она (Императрица Мария Александровна) была также благосклонна и заботлива как всегда ко мне, это ангел, и больше нет другого на этой Божьей земле. О, если бы она родилась позже или я раньше. Теперь я буду долго искать, пока не найду подходящую для себя жену, о ее дочери Марии я думаю сейчас и никогда». При этом русская Императрица весьма благосклонно смотрела на возможный брак своей дочери с королем Баварии. Увы, и этот союз не состоялся. А единственная дожившая до взрослого возраста дочь Царя-Освободителя стала невесткой королевы Виктории.
Людвиг II Баварский так и не нашел свой идеал, он никогда не женился, но к русской Императрице, а вслед за этим и к России неизменно испытывал уважение. А еще, будучи католиком, он везде и повсюду возил за собой подарок русской Императрицы – православный алтарь с иконами Николая Чудотворца и Казанской Богоматери.
Тогда и сейчас имя короля Людвига II Баварского окружал флер легенд и домыслов, зачастую крайне нелепых. Современная либеральная повестка настойчиво приписывает ему модные наклонности, что едва ли похоже на правду. В 1886 году король Людвиг погиб при странных и загадочных обстоятельствах. Многие тогда не поверили в самоубийство. В Гессенской семье, откуда была родом русская Императрица, многие считали, что все произошедшее в Баварии в 1880-х годах – результат интриг принца Луитпольда, расчистившего таким образом дорогу к баварскому трону для своего сына, ставшего последним королем Баварии – Людвигом III.
За 6 лет до гибели Людвига II в Петербурге скончалась от чахотки Императрица Мария Александровна. И года не прошло, как был убит террористами ее супруг, Император Александр II. На исходе XIX века, в 1898 году средь бела дня анархист Луиджи Лукени заколол австрийскую Императрицу Елизавету. Старая добрая Европа неумолимо шла к гибели. В 1917 году не стало Российской Империи, в 1918 – была упразднена Баварская монархия.
