Автор: Агидель Епифанова
18 лет назад страна отмечала Новый год. Как обычно, под девизом «весело-весело». Бахали пробки… Бахали фейерверки… Кривлялись паяцы на экранах. А где-то бахали орудия. И вместо шампанского лилась кровь. Русских солдат, брошенный в котёл Грозного. Помните? Помните сиплый, надорванный голос командира Савина? Он уже понимает, что помощь не придёт, что он и его люди будут уничтожены в этом капкане, в капкане большого города, где каждое окно – бойница, а каждый танк – отличная мишень… Солдаты гибли, страна плясала… Весело… Весело…
Накануне нынешнего Нового года Первый канал показал репортаж о том, как здорово могут отдохнуть россияне в Краснодаре и Сочи, в Москве и Питере, какое астрономическое количество лампочек развешено в столице, какие ещё развлечения придуманы для тех, кто не отчалил к берегам Турции и Египта. А ведь совсем недавно вроде бы стало доходить, что нельзя разухабисто гулять в военное время, что лучше направить деньги на помощь фронту, а не транжирить на лампочки и фейерверки. Или позабыли мы торжественное открытие самого большого колеса обозрения и несметное количество фейерверков в день, когда армия оставляла русские земли Харьковщины, в день, когда на расправу врагу оставались русские люди, верившие в то, что «Россия здесь навсегда»? Впрочем, и тогда уже прикормленные цепные пропагандисты облаяли негодующих на кощунство «рассерженных военкоров», даже и не печатными словами, которые стали ныне нормой выражения не только что у официозных блогеров, но и у известных, так сказать, телеведущих. Довольно послушать изысканную речь товарища Соловьева…
Было ли очевидно, что враг «поздравит» нас с Новым годом? Нормальным людям — более чем. Как-никак девятый год воюем, знаем нравы. Но девиз «весело-весело встретим» снова «понад усё». И у властей, и у населения, не научившегося быть народом. И вот снова новогодняя ночь… Весёлые визги на улицах. Бахают пробки… Бахают петарды… Кривляются паяцы… Час ночи. В далёком городе Макеевка тоже что-то бахнуло, что полыхнуло… Страна продолжала плясать. А в сотни русских семей в этот миг вошло страшное горе. По официальным данным, в накрытом вражескими «хаймерсами» общежитии погибло 89 российских военных из числа мобилизованных. Неофициально озвучивалась цифра в разы большая, ведь число погибших не включает в себя т.н. «пропавших без вести», т.е. тех, которых опознать теперь только по ДНК.
Но оставим гадания о цифрах. Без малого сто русских солдат — это ли мало для национального траура? Но траура никто не объявил. Сухо сообщили в новостях. Прилёт, погибло столько-то, компенсации… Дальше Конашенков про «ответки» и наши достижения… А дальше — шампанское, икра, ёлки и палки. «Весело-весело»… То есть сотня погибших — это как бы и ни о чём, так, одна из новостей в общем блоке. И продолжало отплясывать нетревожимое население на останках, извлекаемых из-под дымящихся макеевских завалов…
«Ответка!» Да не в «ответке» дело. Не вернуть ею сотни загубленных задарма жизней и не предотвратишь трагедий новых. Павел Губарев, ныне рядовой, поставил вопрос главный: кто должен отвечать за эту трагедию? Ведь в чьи-то начальственные головы пришла идея поселить сотни мобилизованных солдат в одной общаге в то время, когда подобное размещение личного состава недопустимо. Для минимизации возможных потерь расселяют солдат по разным домам, малыми группами. У нас позади 8 лет войны. И почти год официальной СВО. Мобилизованных солдат привозят на передовую и селят в одном здании. Лучшей мишени вообразить нельзя! Зададимся вслед за Губаревым вопросом: кто должен за это отвечать? Что-то смутно подсказывает, что не ответит никто. А ведь должны отвечать. И не абы как, а по законам военного времени. Перед трибуналом. Может, тогда в другой раз другие командиры будут думать о жизнях подчиненных. Хотя бы для сохранения жизней собственных.
Но у нас нет законов военного времени… Девять дней минуло с макеевской трагедии. Скоро и две недели будет. И уже утонула она под напористым зудом конашенковских-пригожинских-кадыровских сводок. «И никто не додумался просто встать на колени…» Никто не посыпал пеплом голов… Никто не объявил не то что национального траура, но и минуты молчания. Как же можно! У нас же Новый год! Праздник! Надо, чтобы было весело! Пожалуй, большинство населения и не припомнит (если вообще успело расслышать о сем «печальном происшествии»), что где-то, в какой-то Макеевке… убили зараз порядка ста русских солдат.
18 лет назад в полевом госпитале умирающему от потери крови 19-летнему мальчишке, которому оторвало ноги, пел Юрий Шевчук. «А мы под вашу «Осень» на выпускном плясали…» Шевчук спел мальчишке «Осень», и тот умер. Музыкант говорит, что именно тогда стал пацифистом. Правда, непонятно, чем отличаются для него ребята, для которых пел он на Кавказе, рискуя собственной жизнью, и нынешние, погибающие на Донбассе. В эти дни я снова включаю «С Рождеством, мёртвый город…» Это Шевчук — о Грозном. И про убитого капитана Марковца, от которого остались одни погоны, которые сослуживцы отдали музыканту, и он хранил их как реликвию. И «Господь нас уважает…» Я слушаю эти песни и не понимаю, почему их автор оказался по ту сторону фронта, почему его нет теперь в госпиталях рядом с нашими парнями, почему…
«С Рождеством, мёртвый город…» хрипит надрывно голос в динамиках… И видится мне не Грозный, а мой несчастный Донецк. Донецк, ежедневно распинаемый, Донецк, без жалости расстреливаемый из всех калибров, Донецк, хоронящий лучших сыновей и дочерей… Мой гордый, мой непобедимый, мой истерзанный город. Сотни тысяч московских лампочек и убиваемый город — два полюса, два разных мира.
Убиваемый город скоро год как забыл о нормальном водоснабжении, но из другого мира, в который его формально приняли, прилетает будничная новость: тарифы для ДНР и ЛНР будут с первого января повышены на 17%… Хотелось бы увидеть рыбьи глаза тех, кто принимал сие постановление. Нет, неправы те, кто говорит, что русского мира нет вовсе. Дончане, несущие свой крестный подвиг уже восемь лет — это русский мир. И добровольцы, едущие наперекор всему защищать своих, ратовать за други своя и за совесть — это русский мир. А вот лампочкозажигатели, тарифоподниматели, тусовочное население, которое не поперхнулось же праздничной закуской от того, что сотню их соотечественников угробили в новогоднюю ночь, пропагандистская обойма, не считающая должным портить праздники днями траура — это всё мир не русский. Разделение весьма чёткое…
Такое же, как и в сфере культурной. «Юра-музыкант» стал пацифистом. Вика Цыганова продала один из своих домов и истратила все деньги на поддержку Донбасса. В Чечне она тоже выступала не раз. И песня её «Приказ на Кавказ» стала одним из гимнов той войны.
«Мы вернёмся и снова пойдём под огнём,
Был бы приказ…»
И видя, как снова идут в атаку наши воины, часто плохо вооружённые, предаваемые, сражающиеся не благодаря, а вопреки, кажется, что так и есть: вновь и вновь возвращаются они и идут под огнём… За Россию.
«Приказ — на Донбасс! За Россию, за нас…»
Сегодня, 13 января, мы отмечаем русский Новый год, настоящий, идущий вслед за Рождеством, а не в разгар поста. Мы отмечаем его тихо и скромно. И первый бокал, который поднимем мы, будет за всех наших павших героев. В Господних легионах они уже обрели свои вечные места. Бокал второй мы поднимем за воинов наших сражающихся. Ну и бокал третий — за победу. За нашу Русскую победу.
