Доклад, прочитанный кандидатом исторических наук, доцентом кафедры истории и исторического архивоведения Московского государственного института культуры Михаилом Смолиным на Первой Всероссийской научно-практической конференции «Русская Имперская мысль как основа российской государственности»

Автор: Михаил Смолин

 

Отцы Церкви и отцы Империи

Сложно представить правый политический консерватизм без погружения в исторически сложившуюся национальную традицию. Примерно так же как существование православного мировоззрения невозможно без глубокого изучения святоотеческой традиции.

В святоотеческом преемстве важнейшую роль играет доктринальный элемент традиционности, то есть преемственной передачи церковной веры из поколения в поколение. Удивительное созвучие всей патристической традиции сливает мнения различных Отцов в единый общецерковный хор, создавая мировоззренчески согласованную гармонию. Единство в истине, достигаемое личным опытом, но в согласии с другими Отцами.

В русской имперской мысли имеет место подобное же идейное согласие между традиционными русскими идеологами. Если у Святых Отцов объектом учительства является совокупность Церкви и религиозная жизнь, то у имперских государственных отцов объектом учительства является Отечество земное, национальный государственный организм и политическая жизнь.

Сферы ответственности правого консерватора

Существует пять жизненных сфер, в которых каждый правый консерватор обязан чувствовать свою непосредственную ответственность. Это его личность, его семья, его народ, его государство и его вера.

Органическое проживание человеком своей жизни, связано с его участием во всех пяти жизненных сферах: и как личность, и как семьянин, и как профессиональный представитель, национального социального слоя и как гражданин своего государства, и как член своей Церкви, ориентированный на вечную жизнь.

Русская имперская мысль всегда отличалась от других мировоззренческих направлений, тем, что ставила все эти сферы человеческой жизни на свои законные места. Отдавая «кесарево кесарю, а Божие Богу», правый консерватизм так же и власть в государстве утверждал на её законном месте.

Имперское следование принципу «кесарево кесарю» не имеет ничего общего ни с гипертрофированным социалистическим этатизмом советского шовинизма, ни с противоположным либеральным радикализмом, с их всевозможными ограничениями государственной власти.

У каждой цивилизации есть свои, сформированные национальной психологией и многовековой историей политические предпочтения. Для русских людей власть, историческое Самодержавие, по образному выражению профессора Василия Каткова «всё может», а потому национальные ожидания от земной власти были и навсегда останутся в русской жизни предельно высокими. Но в этом имперском отношении к власти нет ни советского рабского обожествления, ни либерального пренебрежительного отрицания.

Имперское Самодержавие позволяло людям максимально, жить частной религиозной и семейной жизнью. Такое очень умеренное, разумное государственничество давало необходимое место как духовной свободе человека от давления государства, так и не стесняло свободу действия государственной власти ограничительными вмешательствами народных страстей.

Великая самодержавная власть — наш самобытный имперский институт государственной жизни. И уважительное, служилое отношение к ней государствообразующих русских людей — это наша национальная психологическая черта. Этот феномен надо изучать и принимать его как часть нашей государственной культуры, построившей величайшее государство в человеческой истории.

 

Холодная гражданская война: Империя и революция

Двадцатый век начался для Российской Империи в обстановке революционной радикализации, которая быстро достигла стадии террора и насильственных экспроприаций, производившихся революционерами тысячами.

Параллельно царствование Императора Николая II вызвало интерес политических писателей к вопросу уяснения идейных основ Монархии как особого типа Верховной Власти. Почти все крупные правые консервативные публицисты в конце XIX — начале XX века (1895–1905) выступили с теоретическими работами, высказав свою позицию по основополагающим принципам русского государственного строя.

Были изданы следующие важные работы: Черняева Н.И. О русском Самодержавии (М., 1895); Тихомирова Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения (М., 1897); Шарапова С.Ф. Самодержавие и самоуправление (Берлин, 1899); Сапожникова А.А. О царской власти с библейской точки зрения (СПб., 1899); Сыромятникова С.Н. Опыты русской мысли (СПб., 1901); Черняева Н.И. Необходимость Самодержавия для России. Природа и значение монархического начала (Харьков, 1901); Киреева А.А. Россия в начале XX столетия (СПб., 1903); Хомякова Д.А. Самодержавие. Опыт схематического построения этого понятия (М., 1903) (написана еще в 1899-м, а в 1904–1905 гг. значительно была дополнена); Семенова П.Н. Самодержавие как государственный строй (СПб., 1905) и некоторые другие.

Такое весьма интенсивное теоретическое творчество было связано, в частности, и с интересом, который проявляли некоторые представители власти к подобным публикациям.

Но, по большей части, эти работы занимались обрисовкой некоторых контуров, попыткой несколькими сочными мазками обозначить проблему или поставить вопрос. В подобных попытках не было той необходимой капитальности, всеохватности, теоретической универсальности, которую смог дать Л.А. Тихомиров в «Монархической государственности», вышедшей в Москве, в 1905 году.

«Монархическую государственность» нельзя рассматривать отдельно от других работ Л.А. Тихомирова, как критических, написанных в основном до «Монархической государственности», так и апологетических, во многом развивающих основополагающие идеи «Монархической государственности».

Сам Лев Александрович весьма долго шел к написанию «Монархической государственности», что видно по структуре и тематике самой книги. Еще в ряде статей о «Монархических началах власти» (1896–1898 годов) в газете «Московские ведомости» и в сочинении «Единоличная власть как принцип государственного строения» он поставил проблемы, рассмотренные подробнее впоследствии в первых трех частях «Монархической государственности». Он вновь и вновь возвращался к одной и той же теме, как бы проговаривая, прописывая те контуры идеи монархической государственности, которые с каждым новым его обращением к этой теме становились более видимыми, а вся идея — основательнее и академичнее.

После 1905 года русская имперская мысль обогатилась ещё несколькими капитальными работами. Прежде всего, сочинениями профессора Василия Даниловича Каткова (1967–1919) «О русском Самодержавии» (Харьков, 1906), «Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия» (Харьков, 1907) и некоторых других. Очень весомым очерком Александра Александровича Башмакова (1858–1943) «Народовластие и Государева Воля» (СПб., 1908), глубокой монографией Николая Александровича Захарова (1883 – после 1928) «Система русского государственного права» (Новочеркасск, 1912) и особо надо отметить совершенно уникальное исследование профессора Пётра Евгеньевича Казанского (1866–1947) «Власть Всероссийского Императора. Очерки действующего русского права» (Одесса, 1913).

«Власть Всероссийского Императора» — дает огромное количество правового материала и переводит наше внимание с общих разговоров о важности возрождения русской государственности к осознанию необходимости размышлений о конкретных формах, проявлениях и задачах Верховной Власти.

В русской литературе есть только одна книга, которую можно поставить рядом с «Властью Всероссийского Императора», — это книга Льва Тихомирова «Монархическая государственность». Эти две книги как два величайших столпа философии русской государственности должны быть настольными книгами у всякого любящего и изучающего русскую государственность.

 

Революция и республика

Правые консерваторы были самыми последовательными идейными противниками надвигавшейся революции в России. Они активно, участвовали в борьбе ещё в холодной фазе Гражданской войны, которая началась задолго до 1917 года.

Надо понимать, что сама Февральская революция была лишь завершающим актом падением здания Российской Империи и русского суверенитета, лишь катастрофической развязкой долгого процесса отпадения русского общества от традиционного право-консервативного мировоззрения и от христианской нормы поведения.

На самом деле, историческая Россия и правые консерваторы не смогли остановить вражеский натиск ещё на стадии той холодной фазы гражданского противостояния. Революция 1917 года и начало горячей фазы Гражданской войны, как собственно и вся дальнейшая вооружённая борьба белых и красных, а так же и диктатура большевиков в России это уже последующие этапы избиения побеждённых и их сопротивление кровавым попыткам радикальной утилизации Русской цивилизации.

Русское общество, с расшатанным религиозным сознанием, ещё в XIX столетии перестало справляться с просвещением новых поколений. Появлявшиеся «новые люди» теряли христианскую веру, вследствие чтения нигилистической литературы, пропаганды «освободительных» идей в журналах и газетах, а так же в результате тенденциозного либерально-социалистического преподавания в средних и высших учебных заведениях.

Эти расплодившиеся «янычары» борьбы за «светлое будущее» вызвали целую интеллектуальную эпидемию, глубоко поразившую умы имперского общества. В силу отсутствия в русском обществе прививок от предыдущих духовных болезней Запада: папистского раскола, «возрождения», «реформации», «гуманизма», — эта новая революционная западническая эпидемия поразила русский организм почти смертельно. Русское общество в XIX—начале XX столетия ещё не имело никакого иммунитета от подобных социальных заболеваний.

В России у «новых людей» психологическое внутреннее неудовлетворение собой и окружающим миром, искало непременного разрешения, в стремлении к небывалому будущему.

После Февральской революции судьбу монархии собирались решить на Всероссийском Учредительном собрании. Именно там должен был быть поставлен вопрос о том, будет новая Россия монархией или станет республикой.

Однако, министр-председатель Временного правительства А.Ф. Керенский решил, что ждать этого народного волеизъявления нет никакой необходимости. И, не дожидаясь созыва Учредительного собрания, 14 сентября 1917 года совершил государственный переворот.

От лица Временного правительства в «Постановлении о провозглашении России республикой» А.Ф. Керенский объявил, что устанавливает новый республиканский строй и передаёт всю полноту власти себе и ещё нескольким лицам из бывшего состава правительства.

Таким образом, при установлении республики в России не было ни народных собраний, ни парламентских заседаний, ни выборов, ни подсчётов голосов. Смена «политической веры» была проведена «слугой народа» Керенским тихо, без какого бы то ни было привлечения самого «народа-суверена».

 

Цивилизационное бессилие большевизма и безвозвратная трата народных сил

Пришедший на смену социалисту Керенскому ленинский социализм пошёл дальше и стремился уничтожить имперское общество уже до самого его основания. Революционеры, рьяно проповедовавшие на словах безвластное, безгосударственное, безнасильственное, безсословное общество, на практике напротив построили жесточайшее тоталитарное общество.

Большевистская партия, захватившая власть, стала единовластным коллективным олигархом. Единственным работодателем в советском обществе. Сами партийцы, заменив собой старую элиту, создали номенклатурную прослойку управления. И все большевистские попытки репрессивными методами классово уравнять общество, напротив лишь продолжали его расслаивать. Быстро сформировалась коммунистическая «элита», составился средний класс членов КПСС, а остальные перешли в низшие и бедствующие слои населения.

Здесь подтвердилась та социальная истина, которую задолго до революции вывел Лев Тихомиров: «Люди могут делать сколько им угодно революций, могут рубить миллионы голов, но они так же бессильны выйти из социальной неизбежности, как из-под действия законов тяжести».

Коммунистам, при всём их безумном старании оказалось не по силам: изменить человеческую сущность, они не смогли уничтожить институт семьи, остановить профессиональное расслоение в обществе, перемешать между собою разные нации, отказаться от государства и до конца уничтожить Церковь.

На самом деле, то к чему стремились большевики не по силам никому, ни какому репрессивному аппарату. Настоящая опасность большевистского эксперимента была в другом, в безумной и невосполнимой трате народных сил во имя неосуществимой мечты.

Творческое развитие нации должно идти эволюционно, постепенно вырастая из самих национальных сил.. Революционные же скачки приводят только к перенапряжению, внося в социальный организм нации надрывы, усталость и доводя его до инвалидности, что и произошло в СССР.

 

Русская имперская мысль после революции 

Тем не менее, катастрофическая революция и кровавое большевицкое правление дало огромную пищу для правой консервативной мысли, увидевшей доказательно, в своей жизни как опасен тот враг, с которым велась идеологическая война.

Новые поколения правых консерваторов, в основном в эмиграции, в 20–50-е годы, создали немало значимых произведений, которые обязательны для нашего изучения. Прежде всего, надо упомянуть книгу профессора Николая Болдырева (1882–1929) «Правда большевистской России. Голос из гроба» (окончена в 1929 году), книги Ивана Солоневича (1891–1953) «Россия в концлагере» (София, 1936), «Народная Монархия» (Буэнос-Айрес 1951–1954, 5 выпусков) и «Социализм, его пророчества и их реализация» (Ч. I. Диктатура импотентов. Буэнос-Айрес, 1949; Ч. II. Диктатура слоя. Буэнос-Айрес, 1956. Все три части книги опубликованы в 2019 году), сочинения Ивана Ильина (1883–1954) «О сопротивлении злу силой» (1925) и «Наши задачи. Статьи 1948–1954». Т. 1–2 (Париж, 1956), сочинение профессора Александра Билимовича (1876–1963). «Марксизм (Изложение и критика)» (Сан-Франциско, 1954), а так же работы Святителя Серафима (Соболева) (1881–1950) «Русская идеология» (София, 1934) и «Об истинном монархическом созерцании» (София, 1941) и некоторые другие.

СССР — коммунистический Голем

Тем временем сталинский социализм, продержавшись в формате классового террора, массового голода и социальных экспериментов меньше тридцать лет отошёл в небытие. Перед советским руководством встала проблема, как вести социалистическое хозяйство без привлечения бесплатного рабского труда заключённых и колхозников.

Начались попытки судорожных реформ. Но оказалось, что социализм не может улучшаться, не подрывая при этом своих основ.

Оказалось, что социализм может быть только жёстко партийным, по-военному тоталитарным и в реалиях реформационного очеловечивания после XX съезда КПСС будет подрывать свои революционно-классовые основания и неизбежно развалится.

Развал СССР произошёл не то чтобы не предсказуемо, а как-то в целом тихо. Двадцать миллионов взрослых коммунистов и шестьдесят миллионов молодых и крепких комсомольцев и пальцем не пошевельнули в защиту идеалов «комиссаров в пыльных шлемах».

Современность и правый консерватизм

После 1991 года, под этикеткой демократов, к власти пришёл второй эшелон разуверившихся коммунистов. Была установлена новая диктатура, составленная из представителей старых советских семейных «династий».

Конечно, были в рядах демократов и исключения, но в большинстве эти революционные династии складывались следующим образом: дедушки были в ленинско-сталинской гвардии, отцы в хрущёвско-горбачёвских перестроечных рядах, а современное поколение демократов активно участвовало в бесславных, но весьма для некоторых прибыльных реформах 90-х.

Представители этих «интернациональных семей» убили, а затем заместили собой русскую аристократию в XX столетии, после Февраля и Октября 1917 года. Именно они сегодня держат в своих руках власть и делают все возможное чтобы не дать государствообразующему русскому народу выйти из порочного круга либерализм — социализм, в рамках которого их семьи и заняли в нашей стране свое господствующее положение.

В их семейных анналах либеральные и социалистические фазы истории страны, это лишь смена поколений, от дедов к отцам и от отцов к сыновьям. Либерализм и социализм внутри этих семей, одинаково уважаемые и ценимые периоды, именно как удобная среда властвования, обитания, размножения и кормления.

Сегодня в ситуации коронавирусной эпидемии этими квази-элитарными группами нас посредством цифровых технологий продолжают встраивать в новое высокотехнологическое рабовладельческое общество. То самое общество, в котором демократия как раз и зародилась как политическое явление (Древняя Греция, США).

Мы, правые консерваторы находимся в очень сложной ситуации:

Рано или поздно демократическая республика неизбежно эволюционирует либо в олигархию (власть немногих богатых), либо в её разновидности: диктатуру одной тоталитарной партии (власть партийных политиканов) или полиархию (групповое многовластие), либо в какую-нибудь разновидность автократии.

И наше ослабленное столетними коммунистическими и либеральными экспериментами общество совершенно не готово осознать грозящую ему опасность. Её русская часть представляет собой:

— нацию, территориально расколотую, но всё же имеющую некую психологическую общность;

— нацию православную, но мало воцерковлённую;

— и наконец, нацию, практически лишённую какой-либо власти в современном государстве, но пока являющуюся национальным большинством.

Одновременно в нашем обществе все отчетливее проявляются нотки советского шовинизма. Идеологически противостоять этим левым реваншистским устремлениям, кроме правых консерваторов просто некому.

Надо, тем не менее, признать, что в современном межеумочном состоянии нашего общества есть и некоторая вина самих правых консерваторов.

Понимая всю тупиковость либеральных и социалистических путей, многие из нас все тридцать лет после развала СССР просидели на «приставных стульях» во всевозможных «патриотических фронтах», организуемых левыми, в надежде попасть в большую политику через социалистическую калитку. Которая на практике всегда оказывалась, наглухо закрыта. Бесконечные компромиссы и попытки создания коалиций с советскими шовинистами, православными сталинистами, национал-демократами, эзотерическими традиционалистами и прочими сколь экзотическими, столь и курьезными группами, на практике никогда не оставляли никаких реальных следов от изначальной правоконсервативной повестки.

Похоже, вовлечение правых консерваторов во всевозможные изначально нежизнеспособные, искусственные альянсы стало эффективным средством борьбы с ними со стороны лево-либералов.

С одной стороны, нас хотят убедить в том, что «белым» и «красным» необходимо примириться на признании необходимости революции и коммунистического эксперимента, как органического продолжения русской истории. С другой же стороны, нам предлагают отказаться от традиционного мировоззренческого деления на «правых» и «левых», чтобы затем перетащить гражданские добродетели (патриотизм и прочее) на левый фланг, окончательно маргинализировать правых консерваторов и утилизировать любую правоконсервативную повестку перемешав левое зло с правым добром.

Сегодня мы переживаем эпоху попыток настоящего советского реванша, которому генетически сочувствуют и многие либералы.

Именно правым консерваторам предстоит ответить на этот вызов и отбить эту совместную леволиберальную атаку, чтобы наше общество вновь не погрузилось в мутное интернационалистское болото.

Нужно хорошо представлять, что защищаешь, и в этой борьбе русская имперская мысль является незаменимым руководством в отстаивании мировоззренческой основы Русской цивилизации.

 

Поделиться ссылкой: