Автор: Елизавета Преображенская
Графиня Прасковья Сергеевна Уварова, урожденная Щербатова вошла в историю как прототип Китти Щербацкой из романа «Анна Каренина». Однако личность Прасковьи Сергеевны и без этого факта крайне интересна и примечательна благодаря ее научной, исследовательской, просветительской и благотворительной деятельности.
Она появилась на свет в семье князя Сергея Александровича Щербатова и княгини Прасковьи Борисовны, урожденной Святополк-Четвертинской, которую с легкой руки В.А. Жуковского в свете называли Психеей Борисовной. По линии матери Прасковья Сергеевна приходилась внучатой племянницей Марии Антоновне Нарышкиной, фаворитки Императора Александра I.
Детские года Прасковьи, ее братьев и сестер прошли в малороссийских усадьбах Щербатовых Терны и Бобрик (ныне Сумская область). Прасковья Сергеевна вспоминала: «Тихо и спокойно жилось в усадьбе, пред которой со стороны двора открывался обширный горизонт богатой цветущей степи, заканчивающейся вправо живописно раскинутой малороссийской деревней, белые хаты которой тонули в зелени фруктовых деревьев. Счастье хозяев состояло главным образом в семейном согласии и тех дружеских и любовных отношениях, которые соединяли всех членов бывшей щербатовской семьи, живших на своих усадьбах в недалеком расстоянии от Бобриков и Городища, занятых своим хозяйством, но не забывающих друг друга и сохраняющих постоянное общение как между собой, так и со старушкой матерью, так умело наделившей всех и сохранившей до последней минуты своего существования интерес ко всем членам семьи как к старшим, так и нарождающимся. Семья наша со временем увеличивалась: состояла она из 9 человек детей (6 сыновей и 3 дочери), из которых только брат Николай и сестра Мария родились после нашего переезда в Москву».
Росли дети Щербатовых здоровыми и веселыми; воспитывались просто и строго, с детства им прививалось осознание обязанностей по отношению к родителям, воспитателям, окружающим слугам и крестьянам. Прасковья Борисовна принимала активное участие в судьбах своих крестьян, обладая медицинскими познаниями, лечила и оказывала первую помощь, помогала нуждающимся, организовала мастерскую вышивальщиц, что позволило крестьянским девушкам заработать на приданое, не выезжая из родного села в города. По мере того как подрастали дети, Щербатовы решились на переезд в Москву, чтобы дать им образование. В Москве поселились сначала на Пречистенке, а затем в Мертвом переулке. Здесь для старших детей наняли прекрасных учителей, кроме того, старшие дети получили возможность выезжать в свет и учиться искусству светского общения. Юная Прасковья проявляла успехи в учебе, но особенно ее привлекала верховая езда. В августе 1856 года Прасковье было всего 16 лет, но несмотря на столь юный возраст, она принимала участие в коронации Императора Александра II и Императрицы Марии Александровны. Щербатовы относились к Императорской семье с глубоким почтением и уважением, так же были воспитаны и их дети. Уже в четырнадцатилетнем возрасте Прасковья во время визита в Петербург, была очень тепло принята Императрицей Александрой Федоровной.
Вслед за коронационными торжествами для Прасковьи Сергеевны начался ее первый светский сезон. Она начала выезжать. Об этом времени она вспоминала: «Сезон был блестящий, балы повторялись неустанно и были часто посещаемы молодыми великими князьями Николаем и Михаилом Николаевичами, которые придавали им своей веселостью большое оживление. Стали возвращаться из ссылки декабристы и сделались любимыми гостями всей нашей знати; держались они приветливо и просто и видимо радовались тому, что их молодежь, родившаяся в Сибири, была ласково принята нами. Появился среди наших кавалеров и граф Лев Николаевич Толстой, вернувшийся с Кавказа и уже создавший свое «Детство» и «Отрочество» и роман «Казаки». Он усердно танцевал, знакомился, ухаживал, носился сам с собой и искал везде и во всех, по собственному признанию, героев и героинь для будущих своих произведений. Много мазурок просидела я с ним, спорила без конца о его героях и героинях, о суете мирской, о призвании человека, о соблазнах, вносимых в народные массы нашею роскошью и балами, и… остаюсь при своем мнении, что у него на чердаке уже и тогда не все было в порядке».
Лев Николаевич Толстой отмечал, что княжна Щербатова «недурна очень». Одно время Лев Николаевич подумывал о сватовстве, но из этого ничего не вышло, зато он обессмертил княжну Щербатову в своем романе. «Она выезжала первую зиму. Успехи ее в свете были больше, чем обеих ее старших сестер, и больше, чем даже ожидала княгиня. Мало того, что юноши, танцующие на московских балах, почти все были влюблены в Кити, уже в первую зиму представились две серьезные партии: Левин и, тотчас же после его отъезда, граф Вронский»…
В ту зиму Прасковья Сергеевна получила еще одно лестное предложение: ее пригласили стать фрейлиной при только прибывшей в Россию невесте Великого князя Михаила Николаевича, принцессе Цецилии Баденской, впоследствии ставшей Великой княгиней Ольгой Федоровной. Поблагодарив Императрицу за оказанную честь, Прасковья Борисовна от предложения отказалась, указывая на молодость своей дочери и ее неопытность при дворе.
В следующем году в Москве поселился увлеченный археологией граф Алексей Сергеевич Уваров, уже нашедший развалины Ольвии и снискавший уважение в мире науки. «…граф мало кого знал, мало показывался. Но когда стал посещать балы и концерты, мало-помалу знакомиться с нами, молодежью, и оказывать мне внимание, то кумушки, в особенности мужская молодежь, заговорили и стали негодовать на приезжего петербуржца. Мне же, которая никогда не увлекалась зеленою молодежью и льстивыми ухаживаниями Льва Толстого, мне нравилась та ласковая осторожность, с которой подходил ко мне новоприезжий, которого, если он искал себе жену, пугали, вероятно, и моя молодость, и мое кажущееся увлечение балами и удовольствиями», — писала Прасковья Сергеевна.
Когда же все чаще начали поговаривать в свете о намерениях графа, Прасковья Борисовна заставила дочь задуматься над тем, действительно ли она желает принять предложение графа, может ли обещать быть ему хорошей верной женой на всю жизнь, не скучать без балов и удовольствий, которые уже не по летам, а главное, не по характеру графа. Над всеми этими вопросами Прасковья Сергеевна раздумывала год, прежде чем последовало предложение, которое было принято. Накануне венчания, назначенного на 14 января, граф и княжна c матерью отправились говеть в Троице-Сергиеву лавру.
Сразу после венчания молодожены уехали в Европу, где провели несколько лет, изучая искусство и археологию. Это свадебное путешествие длиною в несколько лет было словно продолжение образования, в особенности для юной графини, которая твердо решила дотянуться до уровня знаний ее супруга и стать ему верной помощницей во всех его делах. В Италии появился на свет первенец четы Уваровых.
По возвращении в Россию Уваровы поселились в подмосковной усадьбе Поречье. На плечи хозяев тотчас же обрушилось немало дел: хозяйство, доверенное управляющему, было запущено. Пришлось разбираться с бумагами, счетами, налаживанием быта. С течением времени Поречье превратилось в прекрасный райский уголок с фруктовыми садами, оранжереями, приносящим доход хозяйством. Помимо помощи супругу, бытовых дел и воспитания детей, Прасковья Сергеевна активно занималась просветительской деятельностью, она опекала и открывала на свои средства школы для крестьянских детей. Также, по примеру своей матери, она открыла в Поречье мастерские, которые давали заработок крестьянским девушкам, не отрывая их из семей.
В 1864 году граф А.С. Уваров выступил с инициативой создания в Москве Археологического общества, а по сути – создания нового центра археологических исследований, независимого от Петербурга. Программа Московского археологического общества, учрежденного Уваровым, была ориентирована на изучение преимущественно, русской археологии, популяризацию археологических и исторических знаний, ставила целью пробудить интерес к отечественным древностям. Уваров стремился привлечь в Общество всех интересующихся русской историей и древностями. Прасковья Сергеевна активно включилась в деятельность археологического общества, хотя формально его членом не являлась. Именно она помогала супругу вести деловую переписку, работать с экспонатами, устраивать выставки.
После кончины графа Уварова в 1884 году, Прасковья Сергеевна видела свою основную задачу в том, чтобы «продолжать его работы, углубляя и развивая все его начинания». Благодаря ее хлопотам было завершено сооружение памятника первопечатнику Ивану Федорову. Памятник по проекту С.М. Волнухина торжественно открыли в Москве 27 сентября 1909 г.
В 1906 г. Прасковья Сергеевна продала свое имение Черкизово и на вырученные деньги учредила премию имени графа А.С. Уварова. Именно она подготовила к печати трехтомное собрание сочинений супруга. Когда ж встал вопрос о выборе председателя МАО, то все единодушно приняли решение назначить председателем Прасковью Сергеевну. «Я приняла председательство не потому, что считала себя достойной этого избрания, но потому, что хотелось продолжать начатое дело в том направлении, которое было дано ему мужем. Я поблагодарила избирателей, обещала быть Обществу «послужилицей» (древнее выражение, найденное мной на древней пелене) и придерживаться направления, данного Обществу мужем».
Революцию 1917 года Прасковья Сергеевна не приняла, а убийство Царской Семьи считала глубочайшей русской трагедией: «Думаю, что мы все виноваты, что вся Россия ответственна за невинно перенесенные муки несчастной царской семьи и что день ее мученической кончины, то есть 16—17 июля, должен быть ежегодно отмечен как церковью, так и всем населением, особым настроением, особыми церковными службами, особой великой народной скорбью. Скорбь эта невольно увеличивается тем обстоятельством, что вскоре по убиении их величеств та же участь выпала и на долю великой княгини Елизаветы Федоровны, которую вся Москва считала святой и жизнь которой протекала в молитве, добрых делах и помощи, оказываемой ею беднейшим слоям народонаселения».
Посвятившая свою жизнь просвещению и благотворительности, графиня отчетливо видела, что вовсе не во благо России действуют все те, кто шел под кровавыми флагами: «Перечитывая строки, посвященные семье бабушки Щербатовой, моему отцу и двоюродному брату Савичу, не могу мысленно не провести параллели между этими скромными деятелями на ниве страны родной и теми велеречивыми проповедниками, которых расплодилось так много за последние годы на несчастной Руси. Первые, живя среди крестьянства, умели привлечь его к себе и, разделяя с ним и радости и горе, вносили в его среду и грамотность, и более усовершенствованные орудия, и некоторую потребность к улучшению их быта и обстановки. Устраивались разные мастерские, которые были также полезны помещикам, как и крестьянам; пряли и ткали все необходимое как для мужчин, так и для женщин, как для зимы, так и для лета, и это позволяло всем оставаться дома и не тратить здоровья на фабриках. Все были сыты, здоровы и довольны и жили потому мирно и согласно между собой. Вторые же — во имя равноправия, свободы и любви — залили Россию кровью, разорили всех и погубили Россию», — с горечью отмечала графиня.
После прихода к власти большевиков, Уваровы покинули ставшее родным гнездом Поречье. Накануне отъезда графиня перебирала семейный архив и предала огню множество личных бумаг своей семьи, дабы они не попали в чужие руки. Понимая, что жить в этом аду невозможно, Прасковья Сергеевна и ее семья уехали из Москвы осенью 1917 года и перебрались в Ессентуки, а два года спустя навсегда покинули Россию. Утратив все свое имущество, привычный уклад жизни, Родину, графиня скромно доживала свои последние года в королевстве СХС. В последний год жизни она начала мемуары, в которых описала свое детство в малороссийской усадьбе, московскую юность, поездки в столицу, заграничные путешествия, участие в деятельности МАО и многое другое. К сожалению, мемуары графини Уваровой завершаются переездом в Ессентуки. Завершить воспоминания Прасковья Сергеевна не успела – она тихо отошла ко Господу 30 июня 1924 года.
Так сложилась жизнь той, чей внешний облик и нрав Лев Толстой подарил своей героине Китти Щербацкой. Известно, что внешним прототипом Анны Карениной послужила Мария Александровна Гартунг, старшая дочь А.С. Пушкина. В отличии от П. С. Уваровой, Мария Александровна Гартунг не эмигрировала, она осталась в Совдепии, где умерла от голода в 1919 году…
