Автор: Елизавета Преображенская
Зинаида Менгден стала последней, кого приняла в свою свиту Вдовствующая Императрица Мария Федоровна. Она служила при дворе не только в дни славы и величия России, но и осталась при Государыне после крушения Империи, разделяя с ней заточение в Крыму и эмигрантские будни.
Зинаида была самой младшей из пяти братьев и сестёр в большой семье Менгденов. Отец ее, Георгий Федорович Менгден, служил в свите Императора Александра II. В Петербурге Менгдены жили в самом центре, из окон их дома была видна Нева и Петропавловская крепость, кроме того владели они поместьями в Новгородской губернии, Курляндии и Великом княжестве Финляндском.
Зинаида, ее сестра Евгения и братья с детства были знакомы с Царской семьей, частой гостьей в их доме была Цесаревна Мария Федоровна, будущая Императрица. Менгдены часто устраивали благотворительные концерты, музыкальные и литературные вечера. Так, девочка еще в нежном возрасте познакомилась с Ф.М. Достоевским, Антоном Рубинштейном и Аделиной Патти. Однако, когда Зинаиде было всего пять лет, семья пережила разорение. Пришлось продать имение в Финляндии и столичный дом. В те дни Император Александр III предложил их семье переехать в Таврический дворец, который тогда еще использовался в качестве квартир для придворных. Лето семья проводила в новгородском имении Горы: «Никогда больше я не сталкивалась так близко с крестьянами, как на земле моего отца в Горах.
Они были неграмотны, но и не жаждали учиться. Когда кто-нибудь спрашивал их, почему не отдали ребят в школу, всегда следовал одинаковый ответ:
— Ни мы, ни наши родители, ни наши прародители не умели читать и писать, тем не менее, у нас всё хорошо. Зачем же учить детей чему-то большему, чем знаем сами?
Я думаю, примитивный инстинкт подсказывал людям, что если дочки и сыновья обретут знания, то могут соблазниться «лучшей» жизнью в городе. Родительский надзор тогда уже не смог бы до них дотянуться, и все незыблемые ценности, традиции и устои, которым они были верны дома, стали бы ими забыты. Крестьяне боялись потерять своих детей. И скорей всего, были правы: потеряли бы!», — вспоминала Зинаида впоследствии.
Сгущавшиеся над Россией тучи дали о себе знать в 1905 году. Юная графиня Зинаида и ее мать с ужасом наблюдали за происходящим в столице. Впоследствии, уже живя в Дании графиня справедливо отмечала, что тогда, в 1905 году начались беды, ставшие прелюдией страшного 1917 года: «…я никогда не забуду бед, с которых всё началось, не забуду охватившего меня ужаса. Фабричные рабочие, науськанные красными агитаторами, 9 января 1905 года начали свой марш к Зимнему Дворцу, под водительством попа Гапона. Якобы для того, чтоб вручить Царю народную петицию. Несмотря на государственный запрет подобных массовых обращений. Революционерам прекрасно было известно, что Императора во дворце нет, что он находится в Царском Селе, но они сознательно настроили людей на этот шаг. Потом бы кричали, будто Царь не рассмотрел прошения рабочих. (Именно так большевистские агенты впоследствии и поступили!) Со всех сторон двигались солдаты, дабы удержать в повиновении массы народа, но стрелять солдатам было запрещено. Я сидела у окна в нашей квартире, взирая на жуткий вид надвигающейся толпы. Множество конных солдат стояло прямо под окном. Возбуждённые людские колонны приближались и приближались. Первые ряды состояли из женщин и детей, их специально пропустили вперёд. Расчёт был на то, что, если всё же будут стрелять, объявить потом о жестокости, проявленной по отношению к самым беззащитным созданиям. Женщины подбегали к лошадям военных, как фурии, пытаясь воткнуть в крупы животных шляпные заколки. В память мне врезалось ржание бедных лошадей, полное боли и бессилия».
Но тогда Россия выстояла и народное безумие удалось усмирить. Жизнь, казалось, вошла в привычное русло. Зинаида Георгиевна стала в 1904 году фрейлиной Высочайшего двора. Это означало, что она принимала участие в придворных церемониях, но постоянно при Дворе не находилась. Первым торжеством, в котором принимала участие Зинаида Георгиевна стали крестины долгожданного Наследника Цесаревича Алексея Николаевича. Вскоре началась Русско-японская война, и графиня Менгден, как и многие другие фрейлины, работала на нужды раненых – заготавливала перевязочный материал, шила рубашки, собирала посылки на фронт.
В 1910 году умерла мать Зинаиды, графиня Менгден, девушка некоторое время жила у старшей сестры, но вскоре получила предложение от Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны. Зинаида с благодарностью приняла это предложение, однако ее согласие означало, что отныне вся ее жизнь будет посвящена службе. А служба включала в себя не только блистательные придворные церемонии и пышные балы, но и бесконечные посещения разнообразных благотворительных учреждений: больниц, приютов, школ, институтов… Вероятно, иная барышня сочла бы все это утомительным и скучным, но Зинаида Георгиевна полностью подчинила свою жизнь служению и ни разу не высказала ни одной жалобы на этот счет. Жалование фрейлины было щедрым: 400 рублей ежемесячно + 200 рублей сверх того на Рождество и Пасху. В те же случаи, когда нужно было сопровождать Императрицу заграницу жалование достигало 800 рублей. Но не следует забывать о том, что из этой суммы фрейлины отдавали немалую часть на чаевые и подарки дворцовым слугам.
С началом Первой Мировой войны день Императрицы был буквально расписан по часам, а у ее фрейлины и вовсе не было свободного времени. В те минуты, что Государыня выкраивала для отдыха, Зинаида Георгиевна читала ей вслух газеты. В 1916 году Вдовствующая Императрица со своим двором отправилась в Киев. Предполагалось, что на несколько недель, а получилось, что Петроград они покинули уже навсегда. Осенью 1916 года исполнилось пятьдесят лет с того дня, как юная принцесса Дагмар Датская прибыла в Россию в качестве невесты Цесаревича. А спустя год, в 1917, страна, ставшая ее Родиной, рассыпалась словно карточный домик… Вспоминать о революции и последовавшими за ней событиями Зинаиде Георгиевне было очень трудно, тем не менее она описала пережитое и была убеждена, что тем роковым мятежным духом страну заразили извне: «…Наверное, найдутся люди, которые будут утверждать, что большевизм родился в сердце Русского Народа. По моему мнению, это совершенно не так. Русский крестьянин сам по себе слишком флегматичен, чтобы инициировать такой переворот в обществе. Очевидно, над ним работали долго и лукаво. Те, кто осуществил это влияние, были международными агентами темнейшей власти».
Зинаида Георгиевна была свидетельницей последней встречи Государя с матерью. 1917-й принес горе и в семью Менгденов. Один из братьев Зинаиды, Георгий Георгиевич Менгден. После ранения на фронте Георгий Георгиевич был направлен в Лугу, где командовал кавалерийской частью. Красные мятежники предложили ему присоединиться к ним, граф отказался и был заколот штыками. Его последними словами были «Да здравствует Император!»
Следующие два года Вдовствующая Императрица и ее свита провели в Крыму, частично – в заключении во дворце Дюльбер. Об этом времени Зинаида Георгиевна вспоминала: «В те жуткие времена мы, «крымские затворники», очень сроднились. Конечно же, между нами возникали трения, а то и гром с молниями. Как без этого? Мы вели странное существование. Под стражей! Никто из пленников не мог принимать никаких решений. Мы не получали сообщений извне и не имели права подать какие-либо вести о себе. Временами до нас всё же кое-что просачивалось через прислугу, которая хоть как-то могла сообщаться с внешним миром. Но эти «скомканные» новости только напрягали наши и без того натянутые нервы. Мы все были заняты одними и теми же мыслями, озабочены одним вопросом: «Чем это закончится?» Часто вспоминали слова князя Шервашидзе: «Умрите с достоинством!» Мы вполне готовы были это сделать.
Императрица Мария Фёдоровна являла собой замечательный пример самообладания, силы духа, чувства собственного достоинства. И этим личным примером она не позволяла своей свите поддаться отчаянию, раздражительности, страху. Паники не было даже в самые страшные минуты. До последнего своего дня Государыня не верила в то, что два ее сына и пятеро внуков убиты. Увидев очередной громкий заголовок в газете она говорила: «Они опять печатают ужасные новости о моей семье?»
Весной 1919 года наступил момент прощания с Россией. Многие полагали, что ненадолго, оказалось, что навсегда. В Ялту прибыл британский крейсер «Мальборо», на борту которого Вдовствующая Императрица и ее приближенные покинули Россию. В их числе была и фрейлина Зинаида Менгден. Ей удалось выхлопотать и места на крейсере для супруги своего убитого брата Георгия и супруги брата Николая с детьми.
Графиня Менгден неотлучно находилась при Государыне до ее смерти в 1928 году. Мария Федоровна прекрасно знала, что ее фрейлина покинула Россию с пустыми руками и у нее нет никаких средств, кроме скромного на тот момент жалования, потому она купила для Зинаиды Георгиевны квартиру в Копенгагене, куда та переехала после кончины Государыни. В этой квартире Зинаида Георгиевна прожила до смерти в 1950 году. Её братья Дмитрий и Николай погибли в годы Гражданской войны, а сестра Евгения, оставшаяся в России, умерла от голода.
