Автор: Елизавета Преораженская
Последняя Императорская чета дважды встречала Светлое Христово Воскресение в Москве в 1900 и 1903 годах. Первопрестольная с небывалым размахом встречала высочайших гостей, в городе царила по-настоящему праздничная атмосфера, ведь со времен Николая I Императорская чета не встречала Пасху в Москве. Пасха в тот год выпадала на 9 апреля по старому стилю.
В те годы московским генерал-губернатором был дядя Императора Николая II, Великий князь Сергей Александрович, а его супруга, Великая княгиня Елизавета Федоровна, приходилась родной сестрой Императрице Александре Федоровне. В 1900 году Государь и Государыня проводят в Москве Страстную седмицу, говеют, посещают богослужения в старинных храмах, присутствуют на службе мироварения. В письме к сестре, Великой княгине Ксении Александровне, Император отмечает: «…могу тебя уверить, что теперь только я понял, что значит говеть. Аликс вполне разделяет мои чувства, это меня глубоко радует. Мы ходим утром и вечером в разные церкви внутри теремов; службы в этих старых храмах производят чарующее впечатление. В особенности нам понравилась одна крошечная – Воздвижения Креста… сюда мы ходим каждый вечер одни, с дядей Сергеем и Эллой…»
В ночь на Великую Субботу царская и великокняжеская чета отправились вместе на службу в Успенский собор. В соборе Император и Императрица молились вместе со всей народной толпой, что вызвало всеобщее воодушевление. Еще долго потом в Москве передавали из уст в уста историю о том, как Государь зажег от своей свечи потухшую свечу у крестьянина. Царь и Царица говели и сподобились приобщиться Святых Тайн у «Спаса за золотой решеткой», где когда-то говели и причащались первые державные предки Царствующего Дома. «Под сенью древних Святынь Московских как бы обновилась и вновь процвела родная старина. От лет древних, свидетелем которых стоит Кремль златоверхий, живы заветы Святой Руси и в настоящих событиях получают новую опору и утверждение. Православный народ видит воочию, что у него со своим Царем-Батюшкой единый Бог, едина вера, едина совесть и едина правда. На этом духовном единении Царя с народом выросла и окрепла Держава Русская, в этом единении ея сила и величие, залог преуспеяния», — отмечалось в прессе.
На третий день праздника Святой Пасхи, в Светлый вторник, 11 апреля, Император Николай II и Императрица Александра Федоровна присутствовали на пасхальной трапезе в Колонном зале Российского Благородного Собрания. Два высочайших стола (каждый на 14 персон) были расположены на возвышении около входа в Монументальный зал. Все Благородное Собрание утопало в цветах сирени, которые так любила Государыня, а на столах стояли букеты ландышей и орхидей. На каждом столе непременно были творожная пасха и кулич — главные пасхальные лакомства России. Перед началом торжественной трапезы княгиня А.В. Трубецкая преподнесла Великой княгине Елизавете Федоровне букет из ландышей, а Императрице Александре Федоровне роскошный букет из орхидей.
Всего Государь и Государыня провели в Москве около трех недель, включавших не только посещение храмов и праздничные мероприятия, но и визиты в благотворительные учреждения, паломнические поездки в монастыри, в том числе и посещение Троице-Сергиевой Лавры.
О том, как тепло Москва встречала своих Государей, Великая княгиня Елизавета Федоровна писала Вдовствующей Императрице Марии Федоровне: «Наши сердца настолько переполнены всеми этими впечатлениями от этих трех недель и благодарностью Богу, что все прошло так хорошо, что мы жаждем поговорить с тобой и рассказать тебе все, что мы чувствуем. Как часто наши сердца устремлялись к тебе, и дорогие воспоминания о счастливом прошлом стояли у нас перед глазами и в сердцах, и, зная о том, как жаждал Саша провести однажды Пасху здесь, казалось, будто все это время его благословение пребывало на твоих дорогих детях. Его бы умилил, как и их, этот сердечный прием, который возрастал с каждым днем их пребывания и превратился в одну совершенную радость обожания и любви к своим Государям. Тебе довелось пережить это и тебе знакомо благотворное действие этого как полное возмещение за ту тяжелую ношу, которой является жизнь Государей. И это достигло сердца Аликс, и мы были так невероятно счастливы оттого, что она должна была почувствовать, как любят русские. Никакая другая страна не умеет так любить, так выразить все свое тепло и всю свою преданность! Ники с его милыми глазами, в которых смешались твои глаза с Сашиными, народ называл «наш светлый ангел». Его всепобеждающая скромность, глубокая религиозность и милая улыбка внушили просто безграничную любовь, потому что это больше, чем восхищение, и воздух, казалось, был напоен радостью, “миром и доброжелательностью”. Как бы я желала, чтобы ты была здесь! Тебе здесь было бы хорошо — чудесно, тихое время молитвы перед Пасхой, когда чувствуешь, что Бог ближе. Это такое отдохновение — жить в этой атмосфере, и твои дорогие словно бы рядом — смотрят и благословляют тебя!»
Многие современники отмечали, что тогда чувствовалось особенное молитвенное единодушие Царя с его народом.
Спустя несколько лет, в 1903 году, Императорская чета снова приезжает в Москву в канун Светлого Христова Воскресения. Вместе с родителями в праздничные торжествах принимает участие Великая княжна Ольга Николаевна, а так же племянники Великого князя Сергея Александровича – Великая княжна Мария Павловна и Великий князь Дмитрий Павлович.
Императорская семья и великокняжеская чета участвовали во всех богослужениях Страстной Седмицы и Пасхальном богослужении в кремлёвском Верхоспасском соборе. А после праздничного обеда Государь и Государыня вышли на балкон вышли на балкон и приветствовали собравшуюся ликующую толпу.
Великая княгиня Мария Павловна — младшая впоследствии вспоминала: «Царская чета прибыла накануне Пасхи. Каждый день утром и вечером мы присутствовали на богослужениях в разных соборах Кремля. Службы на Страстной неделе, обычно длинные и утомительные, привлекали меня теперь особым очарованием. Потемневшие от времени древние иконы, которые освещались многочисленными свечами, отражавшимися в золотых окладах, казались исполненными таинственной силы. Прекрасные песнопения, нежные и печальные, плыли в воздухе, пропитанном ладаном. Старая часть Кремля состояла из небольших сводчатых помещений, часовен и молелен всех размеров. Одну из них я особенно любила. Она была очень маленькой, в ней едва помещалось десять человек. Святые образа на иконостасе были вышиты в семнадцатом веке дочерьми царя Алексея Михайловича. Вид этих искусно выполненных работ, потребовавших кропотливого труда, вызывал в моем воображении образы принцесс, заточенных на восточный манер в своем тереме и сидящих за пяльцами. Я видела их в высоких, украшенных драгоценными камнями головных уборах и отливающих золотом парчовых платьях, их пальцы, подбирающие по цвету шелка, были унизаны кольцами. После недели, почти целиком проведенной в церкви, наступило пасхальное воскресенье со всеми его праздничными ритуалами, официальными поздравлениями и приемами. Население Москвы, которым редко доводилось видеть своих монархов, было охвачено энтузиазмом. Все улицы, по которым следовал император, заполнили массы народа, толпа весь день окружала Кремль, надеясь увидеть его… Император был явно взволнован горячим порывом москвичей, выказываемыми ими почитанием и преданностью. Помню, что и я была взволнована всеобщим восторженным состоянием и втайне мечтала о случае, когда смогу доказать свою любовь к государю каким-нибудь поистине замечательным образом. Дядя Сергей был счастлив, все прошло хорошо. Вверенный ему город показал себя соответственно, со всей очевидностью народ бурно продемонстрировал чувство верноподданнейшей преданности, политический горизонт во всех отношениях виделся спокойным».
Такого пышного пасхального приема в Москве с 1903 года уже не было, вскоре началась русско-японская война, вслед за ней – первая безумная революция, а в 1905 году Великий князь Сергей был убит террористом Каляевым. В воздухе уже начала витать неотвратимая трагедия и уже не суждено было москвичам радостно встречать Светлое Воскресение в одном храме со своим Государем.
