Автор: Илья Рябцев
Об очередном красном навете на генерала Дроздовского
Недавно исполнилось 140 лет со дня рождения одного из самых ярких и харизматичных героев Белого движения Михаила Гордеевича Дроздовского. Как и следовало ожидать, это важное и памятное для многих событие было, так или иначе, отмечено на большинстве заметных правоконсервативных ресурсов. Вполне ожидаемо не смогли обойти вниманием круглую дату и необольшевики.
В АиФ-е, некогда самой тиражной и читаемой газете стремительно вырождающегося Советского Союза, был опубликован материал скандального журналиста и профессионального провокатора Андрея Сидорчика под многословным и незамысловатым названием «Каратель Дроздовский. Правда о белом генерале <…>» и т.п. Что ж, у нас ведь, как известно, свобода слова, «на чужой роток не накинешь платок», в более экспрессивном варианте: «Собаке и на свой хвост вольно брехать». Жаль только, нельзя было заранее предупредить доверчивых читателей, что никакой анонсированной в заглавии «правды о белом генерале…» в этой натужной, глумливой побасенке не будет и в помине. Да и не могло быть. Такая уж у ошпаренного краснокожего журналиста шельмовская повадка, «Клим Чугункин – стаж!», как говаривал непереваривающий пролетариев профессор Преображенский. Как бы там ни было, низкий и пошлый пасквиль на славного генерала нельзя было оставить без ответа. Ради посмертной памяти и чести Михаила Гордеевича Дродовского. Хотя теперь уже это больше нужно нам, живущим, чем ему, пребывающему в недостижимой для пачкунов вечности.
В сущности, содержание статьи с сермяжной большевистской прямотой полностью отражено в самом названии, так что дальше товарисчу Сидорчику можно было не наморщивать головной мозг и ничего более не писать. А читателям, в свою очередь, не тратить времени на прочтение этого на 100% клишированного пропагандистского пойла, наскоро сварганенного по излюбленному красными кулинарному рецепту: немного общеизвестных исторических фактов, обильно приправленных измышлениями, преувеличениями, недоговоренностями, около-исторической мифологией и, для приглушения скверного запаха, посыпанным острым каенским перцем звонкой идеологизированной трескотни.
Неокоммунисты, занимающиеся литературной работой, напоминают тех, кто оставляет надписи в общественных туалетах. Чем больше информационного пространства они запачкают и пометят, тем больший авторитет заслуживают в сродной себе маргинальной среде. Вот и фигура генерала Дроздовского избрана красноперым журналистом неслучайно. Он прекрасно понимает, что Михаил Гордеевич располагается в первом ряду Белого пантеона героев. Сама героическая биография генерала, его безупречный и благородный внешний облик генетически оскорбляют необольшевистских шелкоперов. С одной стороны, отборный образец человеческой породы, безукоризненно воспитанный потомственный офицер, бесспорный храбрец, с другой, бывший «милицанер» с наследственной шариковской фамилией, журналист-самоучка и медийный дебошир, выпускник никому неизвестного заочного педагогического университета из (по его гордому самоопределению) «рабочекрестьян». Тут даже не классовая ненависть. Нечто большее… Видовая!
Свой текст о генерале Дроздовском т. Сидорчик построил по незатейливому хронологическому принципу, скороговоркой пробежавшись от рождения до смерти героя, в самом начале и конце закольцевав свой опус безвкусно-плакатной патетикой (большевик, однако, — «я милую узнаю по походке»). Для верности, должно быть. Так, чтобы, не дай Бог, не могло возникнуть никаких разночтений, и читатель полностью покорился бы железной пролетарской логике автора.
Краткое биографическое обозрение жизни генерала Дроздовского т. Сидорчик для пущей убедительности начинает с горького дневникового признания самого Михаила Гордеевича: «Мы живем в страшные времена озверения, обесценивания жизни. Сердце, молчи, и закаляйся, воля, ибо этими дикими, разнузданными хулиганами признается и уважается только один закон — „око за око“, а я скажу: „два ока за око, все зубы за зуб“, „поднявший меч…“ В этой беспощадной борьбе за жизнь я стану вровень с этим страшным звериным законом — с волками жить…».
Страшные, полные горечи слова. В них боль и осознание инфернальности морока, охватившего русских людей вместе со вздыбившейся страной, подобно гадаринским свиньям, сорвавшимися в клубящуюся бездну братоубийственной смуты. У Дроздовского, кстати, есть и другие строчки, например, такие: «У меня с большевиками основное разногласие по аграрному вопросу: они хотят меня в эту землю закопать, а я не хочу, чтобы они по ней ходили». Но эти слова не вполне подходят «художнику слова» для уже заранее, ещё до написания статьи, вынесенному генералу приговора.
В дневниковой цитате, приведенной в статье, его, Сидорчика, не интересуют ни тональность, ни контекст, ни трагический смысл этих слов. Для него это только – признание подследственным инкриминируемой ему вины. Важны только две последние эмоциональные строчки, в которые он вцепляется мертвой хваткой и которые с хищным удовлетворением прокурора (профессиональная повадка из прошлого, однако) заносит в протокол и подшивает к делу.
Всё остальное для таких вот потоком «лепящих дела» следаков-сидорчиков уже дело техники, «мели Емеля, твоя неделя». Теперь-то уж всякое лыко пойдет в строку. И происхождение из военной династии, и воспитание в спартанских условиях, и даже ранняя смерть матери и верность самодержавию. Отныне за всеми излагаемыми в статье фактами биографии, даже драматическими и политически нейтральными, надо всем образом Михаила Дроздовского словно зыблясь начинает проступать глумливая и хамоватая ухмылка автора: «Признался! Теперь уж, Ваше благородие, не отмазаться!»
Надо сказать, что в целом творение Сидорчика представляет собой более или менее прихотливую мозаику из откровенной лжи, манипуляций, исторического невежества и сознательных недоговоренностей. Впрочем, то, как по-шулерски умело подтасовывает факты красный «журналист-политолог» не вызывает удивления. Они все такие. Словно на одно лицо.
«…Дроздовский оставался монархистом даже тогда, когда на этой идее поставили жирный крест даже большинство воевавших в Белой армии».
Легкость мысли необыкновенная! С самомнением недоучки Сидорчик перевертывает всё с ног на голову. Действительно, в начале развязанной большевиками гражданской войны, на первом этапе Белого движения монархическая идея не была главенствующей и единственной. В Добровольческой армии приблизительно в равной пропорции были представлены как монархисты, так и республиканцы с «непредрешенцами». Имелось также немало и тех, кто не имея определенного, артикулированного мировоззрения, являлся убежденным и непримиримым противником кровавого красного произвола. Но со временем ситуация изменилась. Огромный корпус эмигрантской литературы, в том числе документальной убедительно доказывает, что ближе к развязке и финальному Русскому Исходу монархические настроения в Белом движении стали фактически доминирующими.
Дальше — больше. «И в кадетском корпусе, и в Павловском военном училище отмечали, что Дроздовский совмещал прилежность в учебе с резкостью и неуважением не только к соученикам, но и к преподавателям. Из-за этого он регулярно попадал в карцер, что, однако, не помешало ему окончить учебу с отличием».
Следим за мыслью (точнее сказать, шаловливыми шулерскими ручонками) сочинителя. В этом отрывке главное словечко – «РЕГУЛЯРНО». Именно оно и создает образ, превращая реального, живого мальчика, позднее юношу, в этакого грубияна-социопата пубертатного периода. Вполне допуская, что, как и все неординарные подростки с «сильным характером», юный Дроздовский мало походил на ангела, хочется, все же, узнать поконкретнее, — «регулярно», это как и насколько? Один, два раза? Раз в квартал, или каждый месяц? Но дело даже не в этом. Главное, что перед нами хрестоматийный случай преднамеренного преувеличения (в просторечье – вранья) и грубой манипуляции. Если бы автор не был невеждой и шельмой, он бы знал, что в учебных заведениях, готовящих офицерский состав для русской Императорской армии, оценка по поведению была одной из главных и решающих. Таким образом, проблемный по части дисциплины ученик никогда, и ни при каких условиях не мог бы «окончить учебу с отличием», как пишет сам автор. Так что, можно только поздравить «товарисча соврамши»! Однако, это еще не последняя ложь и шулерской трюк от креативно-жуликоватого журналиста.
«В 1907 год Дроздовский женился на Ольге Евдокимовой, дворянской дочери, однако отношения не сложились. Супруга мечтала о театральной карьере, но муж отрезал: или он, или искусство. Ольга выбрала искусство, и брак распался.
Неудачи в личной жизни он пытался компенсировать усердием в службе. Следя за новинками военной техники, в 1913 году Дроздовский окончил Севастопольскую офицерскую школу авиации, но в новый род войск так и не перешел.»
Удивительный в своем роде пример смысловой акробатики с психоаналитическим замесом, указывающий на шапочное (на уровне пересказа или предисловий) знакомство Сидорчика с трудами доктора Фрейда. Из приведенной цитаты прямо следует, что: «усердие в службе», концентрированная сосредоточенность, организованность, аскетизм, скрупулезность, забота о подчинённых, решительность – вся та совокупность положительных качеств, признаваемая за Дроздовским всеми сталкивавшимися с ним, была вызвана исключительно «суперкомпенсацией» неудачно сложившегося брака. Но ведь, этак можно далеко зайти, например, весьма произвольно, во фрейдистском духе интерпретировать неожиданное решение тогда еще 27-летнего милиционера Сидорчика бросить казенную службу и уйти на вольные журналистские хлеба.
И так, абзац за абзацем. В неутолимом классовом раже плетет Сидорчик свою липкую паутину лжи. Ему удалось написать в определённом смысле уникальный, но крайне утомительный в своей ментальной монотонности и предсказуемости текст. Текст, в котором нет практически ни одного авторского тезиса, который нельзя было бы подвергнуть сомнению или опровержению и полностью состоящего из безапелляционного навешивания картонных ярлыков, мелких (масштаб автора) вертлявых, хихикающих намеков и уколов.
Каков же главный козырь в крапленой колоде Сидорчика? Что, с его, разумеется, точки зрения, дает ему моральное право назвать карателем героя Русско-Японской и Великой (Первой мировой) войны, многократно награжденным за храбрость орденами и Георгиевским оружием. Ровным счетом, — ничего! Да и какая у большевиков может быть мораль? Никакой! Только мифология, брехня и ненависть!
«Он творил такое, от чего даже у самых непримиримых борцов с большевизмом кровь стыла в жилах. В июле 1918 года в ответ на гибель одного из своих соратников Дроздовский приказал расстрелять 1000 пленных красноармейцев».
Редкая степень концентрированной лжи и сознательной (а значит, опять таки лживой) недосказанности в одном предложении. В одном, потому что первую фразу можно сразу отнести в разряд заезженных графоманских штампов органически присущих сочинителю.
А вот, как было на самом деле. В бою под «Белой Глиной» передовые части 2-ого офицерского стрелкового полка 3-ей пехотной дивизии Дроздовского под командованием Жебрака-Русановича, во время ночной атаки попали в пулеметную засаду и понесли серьезные потери. Когда утром Дроздовская дивизия отбросила красных от «Белой Глины», стало известно, что захваченный раненным Жебрак вместе с несколькими офицерами его штаба, перед тем как быть убитыми, еще живыми подверглись изуверским истязаниям (классический большевистский стиль ведения войны). Жебрак же был сожжен заживо. И это вот Сидорчик скромно обозначил как «гибель одного из соратников».
После разгрома красных в плен было захвачено около 1000 красноармейцев. От жутких подробностей ночной расправы Дроздовский, что вполне объяснимо, впал в ярость и в ответ на зверства большевиков приказал расстрелять (заметим, без пыток и издевательств) пленных комиссаров и командиров, а также быстро установленных участников истязаний над офицерами. Это был классический эксцесс исполнителя (особенно, увы, присущий всяким гражданским войнам), на фоне бесчеловечных действий одержимых беспримерной и постоянной жестокостью большевиков.
Всего красноармейцев было расстреляно не 1000 (как завирально утверждают красные историки, блогеры и журналисты), а несколько десятков. Кроме того, Сидорчик, то ли сознательно, то ли по традиционному своему невежеству, забыл упомянуть еще один немаловажный факт: в боях за «Белую Глину» красными впервые в ходе гражданской войны были использованы запрещенные международными конвенциями разрывные пули.
И еще, к сведению Сидорчика и прочих необольшевистских писак, сама расхожая у красных цифра в 1000 расстрелянных красноармейцев (в виду своей точности, она при первом же взгляде кажется беспардонно преувеличенной) говорит лишь о том, что тиражирующие эти враки, даже отдаленно не представляют реалий гражданской войны, реалий существования Добровольческой армии, её психологии, источников пополнения личного состава, хронического недостатка патронов и других боеприпасов (какие уж тут расстрелы тысяч!). Эти диванные баснописцы-песняры просто не в состоянии себе представить что это за человеческая масса — 1000 человек, и что одним чохом ликвидировать её технически невозможно, а главное, не допустимо. Тем более при крайнем дефиците собственных боевых кадров.
Чтобы окончательно закрыть вопрос о мифической «тысяче расстрелянных красноармейцев», следует упомянуть, что большая часть взятых Дроздовским в плен в сражении под «Белой Глиной» красноармейцев, на следующий день после взятия станции Песчаноокопской по приказу командира 3-й дивизии Дроздовского впервые в истории Добровольческой армии вошли в специально сформированный из них чисто солдатский батальон. А не была расстреляна. И в дальнейшем (к неудовольствию современных красных пропагандистов) «дрозды» в существенной степени пополнялись именно за счет пленных красноармейцев, в большинстве своем смело и до конца воевавших с «интернационалом». Другими словами, нет никакого сомнения, что проявленная «добровольцами» в «Белой Глине» жестокость была ОТВЕТНЫМ неотвратимым возмездием, но не политикой Белого движения.
Еще одним из характерных трюков престидижитатора Сидорчука является ссылка на мемуары известного белого генерала Ивана Тимофеевича Беляева, ставшего невольным свидетелем «расправы» над красноармейцами. Однако, при ближайшем рассмотрении эта по-крестьянски хитрая попытка привлечь в свидетели белого офицера оказывается несостоятельной сразу по двум причинам: во-первых, потому, что описывая этот эпизод Беляев не называет никаких цифр. Во-вторых, в вопросе оценки действий Дроздовского Беляев не может быть объективным свидетелем, поскольку известно, что они недолюбливали друг друга, особенно, принимая во внимание факт близкой дружбы генерала Беляева и главного недруга Дроздовского, начальника штаба Добровольческой армии генерала Романовского.
Кажется сказанного вполне достаточно, чтобы составить исчерпывающее представление и ощутить специфический аромат статейки т. Сидорчика. Это их метод. Соприкоснувшись с которым хочется вымыться. В целом же, думается, опус красного журналиста оказался совершенно бессмысленным. Так как, все остались при своих. Он изначально не мог никого убедить. Разве только социально близких Сидорчику упертых и безнадежных красных маргиналов.
Для нас же, «белогвардейцев», Михаил Гордеевич Дроздовский был и навсегда останется безупречным и самоотверженным русским воином беззаветно сражавшимся и погибшим за поруганные честь и достоинство родины, белым рыцарем без страха и упрека.