Автор: Вячеслав Бондаренко
Это по-журналистски хлёсткое, ёмкое название отлично знакомо любому человеку, интересующемуся историей Царской Семьи. Еще бы – в свое время книга Марка Касвинова была едва ли ни единственным источником, откуда в СССР можно было получить хоть какие-то сведения о Екатеринбургской трагедии 1918 г., да и вообще о жизни представителей династии Романовых в начале ХХ века. На излете существования Советского Союза этому опусу суждено было стать настоящим бестселлером. Однако интересно, что подробности создания, и сама личность его автора никогда особенно не афишировались. Собственно, Касвинов и остался в истории автором одной-единственной, пусть и крайне успешной коммерчески, книги – такое бывает нечасто.
О самом Марке Константиновиче Касвинове и сегодня известно немногое. Все, что о нем пишут – это вариации на тему краткой справки из «Российской еврейской энциклопедии» 1995 года: »КАСВИНОВ Марк Константинович (1910, Елизаветград Херсонской губ. — 1977, Москва), журналист, историк. Окончил ист. ф-т Зиновьевского пед. ин-та. С 1933 — корр., зав. внешнеполитич. отд. »Учительской газеты»; печатался в центр. газ., готовил материалы для радио. В 1941-45 — на фронте, в 1945-47 служил в Германии, Австрии. В Вене редактировал газ. сов. оккупационных войск »Остеррайхишецайтунг». С 1947 работал на радио, в отделе вещания на немецкояз. страны. С кон. 1960-х гг. собирал материалы для кн. »Двадцать три ступени вниз» (журн. публ. в 1972; цензурой изъята гл. »Вечера в трактире на Таганке», посвященная истории черносотенного движения). Работа над книгой в 1978 была завершена женой К[асвинова] А.К. Резановой».
О его военных и отчасти послевоенных годах можно получить представление на сайте «Подвиг народа». Согласно его данным, в армии Касвинов служил с марта 1942 г., место призыва в разных местах указывается разное – Киров или Ленинград. Был старшим литературным сотрудником группы информации газеты 66-й армии «Патриот Родины» — сначала в звании техника-интенданта 1-го ранга, затем гвардии старшего лейтенанта и гвардии капитана.Был удостоен медалей «За оборону Сталинграда», двух «За боевые заслуги» (боевой и за выслугу 10 лет), «За освобождение Праги», орденов Красной Звезды и Отечественной войны 2-й степени. На июнь 1952 года находился в звании подполковника.
Даже из этих обрывочных данных понятно, что был Касвинов человеком, коротко говоря, непростым.В советских оккупационных зонах после войны служили только хорошо проверенные люди, а уж редактировали там газеты (да и вообще служили в органах спецпропаганды) люди, проверенные не дважды и не трижды, а много чаще. И уж конечно, к теме Царской Семьи «обычного» журналиста и историка в СССР никто и близко бы не подпустил. Это был идеологический заказ, причем достаточно многоступенчатый, с долгой историей.
…Началось все весной 1964 года, когда к Н.С. Хрущёву обратился сын одного из убийц Государя, чекиста Михаила Медведева. Его отец завещал передать в ЦК КПСС свои воспоминания, а также два пистолета, использовавшихся во время убийства (один он завещал передать Хрущёву, а второй… Фиделю Кастро). Хрущёв «расписал» вопрос на председателя Идеологической комиссии при ЦК Л.Ф. Ильичёва, а тот – на инструктора отдела пропаганды и агитации А.Н. Яковлева. В итоге Яковлеву удалось составить большой корпус документов по гибели Царской Семьи – публикации в прессе, архивные материалы и т.п. Причем подошел Яковлев к делу очень тщательно: он даже провел магнитофонные интервью со всеми оставшимися на тот момент в живых участниками событий. Впрочем, надо заметить, что никакой симпатией к Государю и его Семье Яковлев в ходе этой работы не проникся: для него это было просто служебным заданием, по итогам которого он составил обширную записку. Ильичёв сделал из нее резюме и подал Хрущёву. Но никакого продолжения дело не получило. В 1998 году Яковлев так вспоминал об этом: «И вот однажды, спустя довольно продолжительное время, улучив момент, я поинтересовался у Ильичева, что слышно по нашему делу. В ответ он как-то неопределенно махнул рукой и заметил, что, судя по всему, Никита Сергеевич потерял интерес к этому делу».
Однако интереса к делу не потерял сам Яковлев. Судя по всему, он обратил внимание на многочисленные работы западных авторов по истории Царской Семьи, которые начали появляться в преддверии 50-летия октябрьского переворота, и начал вынашивать идею некоего «ответа» иностранным «переписчикам истории». Причем Касвинова привлекли к этому делу практически сразу: уже в 1965 году в ФРГ была под псевдонимом М. Константинов опубликована его статья «Die Erschiessungder Zarenfamilie» («Расстрел Царской семьи»), Она стала началом цикла статей, призванных «дать отпор фальсификациям и измышлениям» западногерманского историка Ханса Хойера. Судя по всему, сильно озаботила советских идеологов и популярность романа Р. Мэсси «Николай и Александра» (1967), по которой был снят популярный фильм Ф. Шеффнера, получивший два «Оскара» (13 января 1972-го «Известия» напечатали рецензию на него под названием «Целлулоидная клюква»).
Почему выбор пал именно на Касвинова? Возможно, сыграла свою роль его причастность к вывозу в СССР из послевоенной Европы документов, связанных с Н.А. Соколовым, расследовавшим гибель Царской Семьи. Возможно, для работы на западную аудиторию требовался именно «историк» с хорошим владением языками, а с этим у Касвинова проблем не было – в его активе были английский, французский, немецкий и датский. Наверняка оценивались и личные качества кандидата в авторы.
Конечно, не исключено, что идея книги-отповеди «росла» не только сверху, но и снизу. Так, если судить по очерку главного редактора ленинградского журнала «Звезда» (1957-89) Г.К. Холопова, он обсуждал эту идею с Касвиновым в 1968-м:
«О книге Роберта Масси, а также книгах Ганса Манфреда Хойера, Сиднея Харкейва, Нобла Фрэнленда и других немецких и американских авторов, изданных к пятидесятилетию со дня убийства Распутина и казни царской семьи, мне четыре года назад, в январе 1968 года, рассказывал М. Касвинов, один из наших опытных журналистов-международников.
И тогда же, помнится мне, я сказал ему в гостинице, в Москве:
— Почему бы вам не написать правду об этих событиях?.. Ведь так называемая «екатеринбургская драма» относится к разряду сюжетов наиболее устойчивых, систематически возобновляемых на Западе! К тому же вам ведь уже приходилось недавно полемизировать в серии ответных статей на страницах западногерманской прессы, обличая апологетов царизма и династии Романовых…
— В частности, в прессе оффенбург-баденского концерна Франца Бурда, — добавил М. Касвинов. — Да, неотвратимые решения, продиктованные логикой событий, шпрингеровские толкователи пытаются выдать за слепую расправу, народный порыв самозащиты от контрреволюции и реставрации — за бесшабашный разгул. Таким способом проимпериалистическая пропаганда в ФРГ силится бросить тень на бессмертную эпопею мужества и героизма, какой вошла в мировую историю наша революция… — Помедлив, М. Касвинов продолжал: — Кроме этих книг, сотен больших и малых публикаций за последние годы в ФРГ и США поставлены еще десятки кино и телефильмов…
— Нет, вам определенно надо написать такую книгу, — сказал я ему. — У вас и большие знания, и большой опыт полемики с зарубежными фальсификаторами русской истории.
М. Касвинов сел за работу над серьезным исследованием. Кроме советских архивов он работал в Чехословакии, Польше, Австрии и Швейцарии.
В первых числах января 1972 года автор завершил свой труд «Двадцать три ступени вниз» и сдал книгу в «Звезду».
Конечно, такой разговор вполне мог состояться. Но, конечно же, Касвинов даже при искреннем желании не взялся бы за такую работу «просто так», по зову сердца или по совету конкретного доброжелателя. Сначала идея подобной книги должна была вызреть в недрах ЦК КПСС.
Как следует из диссертации доктора исторических наук Л.А. Лыковой, в распоряжении которой находится личный архив Касвинова, «в 1968 г. по поручению Идеологического отдела ЦК КПСС <на самом деле – отдела пропаганды и агитации. – В.Б.>, в структуре которого был сформирован комплекс документов, М.К. Касвинов начал готовить книгу». «Комплекс документов» — это те самые документы, которые еще в 1964-м собрал и обобщил Яковлев: Касвинов «располагал неопубликованными рукописями Я.М. Юровского: “Воспоминания” (январь 1934 г.); “Запиской коменданта Дома особого назначения в Екатеринбурге” историку М.Н. Покровскому о казни Романовых (1920 г.), а также рукописью его сына Александра Юровского “Люди, встречи, годы (записки старого комсомольца)” и автобиографическими заметками М.А. Медведева, бывшего члена коллегии Уральского ЧК (декабрь 1962 г.) и др.»). Помимо этого эксклюзива, в его распоряжение были предоставлены и материалы иностранных архивов.
Л.А.Лыкова свидетельствует, что Касвинов «был по служебным делам в Венгрии, Бельгии. В Бельгии он встречался с послом Мельниковым, который помогал ему работать над книгой в архивах». Сам же Касвинов в предисловии выражал «сердечную признательность зарубежным друзьям, способствовавшим поиску и разработке данных, в их числе персоналу Академического архива в Праге (ЧССР), Национальной библиотеки в Варшаве и Западного института в Познани (ПНР). Весьма обязан и признателен сотрудникам Национальной библиотеки в Вене, отдела рукописей Исторического института в Граце (Австрия), Цюрихской народной и Базельской центральной библиотек (Швейцария) — за оказанное внимание и открытый мне на месте доступ к соответствующим рукописным и печатным материалам». Со многими потомками действующих лиц книги Касвинов встречался лично – так, Римма Юровская даже подарила ему свою фотографию с надписью «От дочери героя главы «Казнь». Одним словом, для никому не известного историка, который занялся темой убийства Царской Семьи, «степень допуска» Касвинова оказалась поистине беспрецедентной.
Обилие архивных источников, причем иностранных, и публикации в прессе ФРГ приводят к однозначному выводу: изначально проект «Двадцать три ступени вниз» замышлялся отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС (в 1968 г. им руководил В.И. Степаков, первым заместителем которого был А.Н. Яковлев) именно как «экспортный», рассчитанный на западную аудиторию в расчете «дать отпор» тамошним «фальсификаторам». Но в дальнейшем по каким-то причинам было решено выпустить книгу и для советского читателя. Результатом стала ее публикация в ленинградском журнале «Звезда» в 1972-73 гг. Число ступеней в подвал Ипатьевского дома автор увязал с числом лет царствования Императора – мол, каждый год был шагом вниз. Этот дешевый, по-журналистски пошлый символизм был, видимо, одобрен на самом верху. Интересно, что другие немногочисленные произведения на «царскую тему» тоже носили в СССР подчеркнуто «безнадежные» названия: фильм Э. Климова «Агония», романы В. Пикуля «У последней черты» и В. Ардаматского «Последний год»…
Жанр, в котором писал Касвинов, был, в сущности, далеко не нов: подобные антимонархические памфлеты густо плодились еще в начале ХХ века (многие из них были переизданы в 1990-х). Венцом подобного «творчества» может считаться опус отставного офицера, а после – депутата Государственной думы В.П. Обнинского «Последний самодержец», впервые изданный в Берлине в 1912 году (его московское переиздание 1992-го содержит следующую аннотацию: «Книга написана увлекательно, снабжена уникальными фотографиями, представляет интерес для широких кругов читателей»). Касвинов показал себя достойным наследником застрелившегося в марте 1916-го Обнинского: его книга представляла собой пасквиль на эпоху и правление Николая II, призванный очернить фигуру Государя в глазах читателей и подвести их к мысли о том, что бессудное убийство Императора и его Семьи было вполне оправданным и глубоко закономерным. Единственное «новаторство» автора заключалось в том, что пасквиль был написан в начале 1970-х, когда сама тема уже порядком подзабылась и потому показалась публике ошеломляюще свежей.
Первая часть касвиновской книги появилась в «Звезде» в августе 1972-го и сразу же вызвала большой интерес. Это и неудивительно: о жизни и гибели Царской Семьи в СССР практически ничего не публиковалось, эмигрантские книги не эту тему были недоступны, и многие попросту не подозревали о том, что Николай II и его Семья были расстреляны. Вот как Касвинов описывал трагедию в Екатеринбурге:
«Группа вооруженных рабочих, сопровождаемая уполномоченными совета, поднимается около полуночи на второй этаж. Ермаков и Юровский будят спящих, предлагают им встать и одеться. Юровский объявляет Николаю: на Екатеринбург наступают белые армии, в любой момент город может оказаться под артиллерийским обстрелом. Следует всем перейти из верхнего этажа в нижний. Один за другим выходят в коридор семь членов семьи Романовых и четверо приближенных (Боткин, Харитонов, Трупп и Демидова). Они спускаются за Авдеевым вниз – двадцать три ступени между вторым и первым этажами. Выйдя во двор, поворачивают к входу в нижний этаж и переступают порог угловой полуподвальной комнаты. Площадь ее 6 х 5 метров. На стенах обои в косую клетку. На окне – массивная металлическая решетка. Пол цементный. После того как все вошли в эту комнату, стоявший у входа комиссар юстиции Юровский выступил вперед, вынул из нагрудного кармана гимнастерки вчетверо сложенный лист бумаги и, развернув его, объявил: «Внимание! Оглашается решение Уральского совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов». Под низкими сводами полуподвала громко, отчетливо прозвучали первые слова: «Именем народа…» И так же прозвучали последние… И сразу после этого под низкими сводами загремели выстрелы. В час ночи 17 июля все было кончено…»
Подобный эпически-спокойный тон был вполне характерен для «чекистской» прозы 1950-70-х. И тем не менее для людей с ярким воображением хватало и этого. Впервые за много лет советские люди смогли прочесть о гибели Царя и его Семьи и представить себе эту страшную картину.
Судя по всему, цензура основательно «почистила» изначальный касвиновский текст: так, в книге нет главы «Казнь», о которой упоминала Римма Юровская, убрали также главу «Вечера в трактире на Таганке». Но и в урезанном виде журнальная версия вызвала сенсацию. Тем более что публиковалась она с большим перерывом: номера за август-сентябрь 1972-го, а потом – номера за июль, август, сентябрь и октябрь 1973-го, т.е. продолжения читатели ждали почти год. Возможно, значительный интерес, проявленный читателями «Звезды» к «царской теме», косвенно повлиял на принятое 30 июля 1975 г. на заседании Политбюро ЦК КПСС решение о сносе «Ипатьевского дома» в Свердловске (снос произошел 18 октября 1977-го).
Дебют опуса Касвинова в 1972 году неслучаен. Именно на тот год пришлась крупная антирусская кампания в советской идеологии, приуроченная к 50-летию СССР. Ее манифестом стала статья А.Н. Яковлева «Против антиисторизма» (напечатана в «Литературной газете» в ноябре 1972-го). А учитывая, что отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС в начале 1970-х руководил именно Яковлев, публикация книги Касвинова происходила именно с его санкции. Не приходится сомневаться, что у Яковлева к этой теме был и личный, собственный интерес – ведь именно он в 1964-м по заданию Хрущёва впервые собрал все, касавшееся гибели Царской Семьи, воедино и, вероятно, был заинтересован в том, чтобы его работа не пропала даром… Статью Яковлева Борис Межуев характеризовал как «последний выкрик протеста ортодоксально-революционного коммунизма против «консервативного разворота» советского интеллектуального класса». И хотя эффекта Яковлев достиг скорее обратного (эта статья фактически поломала его карьеру при Брежневе, так как он был подвергнут разгромной критике и на 10 лет отправлен послом в Канаду), «Двадцать три ступени вниз» несомненно воспринимались им как важная часть антирусской кампании 1972-го. Уезжая в Канаду, книгу эту Яковлев не забыл.
Что же до самого Касвинова, то книжного издания своего труда он так и не дождался – умер от инфаркта в 1977 году. (Часто встречающаяся дата его смерти 30 января 1974 г. ошибочна и восходит к книге Л.А. Лыковой.) В виде отдельной книги «Двадцать три ступени вниз» появились только в 1978-м, в московском издательстве «Мысль». Затем последовали переиздания 1979 и 1982 годов, а в 1981-м вышло первое зарубежное издание – в болгарском издательстве «Партиздат». Книги выходили огромными по нынешним меркам тиражами – 100 тысяч, хотя по тем временам такой тираж считался вполне обыденным, «средним».
Между тем наступил 1985 год, который ознаменовался прорывом в застопорившейся карьере А.Н. Яковлева – благодаря протекции М.С. Горбачёваон возглавил наконец отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС, о чем мечтал еще 15 лет назад. И тут же в судьбе книги Касвинова резко наметился феерический взлет. Это могло бы показаться совпадением, но мы уже знаем, что в основе писаний Касвинова лежали материалы, собранные тем же Яковлевым, так что ничего удивительного в таком взлете не было… Книгу тут же перевели на языки прибалтийских «союзных республик»: в 1985 году она вышла в Вильнюсе на литовском, а в 1986-м – в Таллине на эстонском. В 1987-м и 1988-м вышло три московских издания («Мысль» и «Прогресс») и одно кишинёвское. Ну а 1989-й ознаменовался мощнейшим «залпом»: издания в Кемерово, Фрунзе и Алма-Ате. Плюс в 1990-м в Ташкенте и Москве – исправленное и дополненное издание. Общий тираж книги буквально за пять лет составил почти миллион экземпляров!..
Случайны ли были такие «дружные» массовые издания опуса Касвинова, пришедшиеся на 1978-82, 1985-87 и особенно 1989-90 годы? Разумеется, нет. На 1981-82 годы пришлась очередная крупная антирусская (так называемая «андроповская») кампания в советской идеологии, для чего Касвинов вполне годился. А 1985-й стал началом «яковлевской» эпохи, а тему расстрела Царской Семьи Яковлев еще с 1964-го явно считал «своей». Это очевидно хотя бы потому, что он весьма ревниво следил за попытками Э. Радзинского выдать «Записку» Юровского за свою находку – ведь ее оригинал был найден еще в 1964-м. Злили его и попытки использовать сделанные им магнитофонные интервью. В мемуарах Яковлев возмущался:«Время от времени сообщалось о каких-то находках. Я не хотел вмешиваться в это дело. Мне не нравилась суета, напичканная всякими спекуляциями. Но потом стали раздражать случаи, когда цитировались в качестве новых открытий отдельные пассажи из моей записки без ссылок на источник. И уж окончательно лопнуло терпение, когда я услышал по телевидению магнитофонные записи, сделанные в мае 1964 года. Они преподносились как неожиданная сенсация, но снова без ссылок».
Но так или иначе, очевидно, что в конце 1980-х книгу Касвинова очень старательно двигали. 1989 год в качестве ее главного взлета неслучаен: в апреле того года в журнале «Родина» вышел очерк Гелия Рябова «Принуждены вас расстерлять», а в мае в «Огоньке» — статья Эдварда Радзинского «Расстрел в Екатеринбурге». Это было воспринято Яковлевым как попытка «вторжения» посторонних авторов на застолбленную им территорию, этим и объяснялись срочные массовые переиздания касвиновского пасквиля. Интересно и то, что в этом участвовали именно периферийные, республиканские издательства: литовское, эстонское, молдавское, киргизское, казахское, узбекское. Видимо, книга про крах огромной страны и бессудную гибель ее главы должна была вызвать у читателей на окраинах вполне прозрачные ассоциации… Главной задачей было сделать образ русского Царя как можно более антипатичным в глазах читателей, облить его грязью и вбить в головы мысль о «логичности» бессудного убийства. Неслучайно и на обложке киргизского издания были изображены Государь, Государыня и Распутин под одной короной. Старые, времен еще Первой мировой войны штампы германской пропаганды работали и 70 лет спустя…
После распада СССР пасквиль Касвинова, как и следовало ожидать, канул в небытие вместе с десятками книг подобного же жанра, написанным по заказу советских спецслужб. Впрочем, и сейчас иногда еще попадаются почитатели Касвинова, призывающие отнестись к его заказной стряпне «объективно». Так, в 2007 году Л.А. Лыкова утверждала, что «с позиции новых реалий 1990-х годов и начала XXI века книга М.К. Касвинова заслуживает критики, но не отрицания или порицания». Т.е. с ее точки зрения книга, в аннотации которой содержатся слова о «справедливом приговоре», который Николаю IIвынес «народ», порицания не заслуживает…
Впрочем, Л.А. Лыкова отчасти права, когда пишет, что «после многолетнего замалчивания истории гибели царской семьи выход книги М.К. Касвинова, ее информативная насыщенность и привлечение новых архивных источников, а также мемуарной литературы в 1970-е годы стали открытием темы цареубийства для общественности страны». Как ни странно, в эпоху полного замалчивания именно касвиновский пасквиль стал для многих первым шагом к почитанию Царской Семьи. Эффект получался обратный: вместо одобрения убийства – возмущение убийцами и восхищение теми, кто пал от их рук, а следом и интерес к началу ХХ века, к подлинному облику эпохи Николая II. Многие читали книгу Касвинова отнюдь не как бульварную, но как шокирующую, глубоко трагическую. Хорошо помню, какое впечатление произвела она на меня и на моих родителей – боль, ужас, негодование, возмущение… Как возникло желание самому узнать побольше о личности Государя и его Семьи, разобраться в хитросплетениях родословия Романовых, в их связях с европейскими правящими династиями… И в этом смысле «Двадцать три ступени вниз», как ни парадоксально, отчасти сыграли положительную роль в прославлении Царской Семьи. Кривое зеркало пасквиля, как ни старалось, не смогло исказить образы Тех, кто был в нем запечатлен.
