Доклад, прочитанный доктором исторических наук, профессором исторического факультета Воронежского государственного университета Аркадием Минаковым на Первой Всероссийской научно-практической конференции «Русская Имперская мысль как основа российской государственности»

Автор: Аркадий Минаков

Часть.2 Окончание

Часть.1 https://rusnasledie.info/konservativnaya-mysl-rossii-pervoj-poloviny-xix-veka/

В 1810–20-х гг. в лоне русского консерватизма вызрела концепция самодержавия, являвшегося в сознании консерваторов главной причиной и гарантией могущества и процветания России. Самодержавие представлялось им как особый, самобытно-русский тип власти, тесно связанной с православием и православной церковью. Вся система государственных и общественных институтов Руси-России была своего рода “излиянием монаршей власти”, монархический стержень пронизывал всю политическую систему сверху донизу. Самодержавие, таким образом, было демиургом, создавшим русскую государственность и русский народ, проявлением национального, самобытного русского духа, «Палладиумом» России, являвшимся в сознании консерваторов главной причиной и гарантией ее могущества и процветания. Ограничить самодержавие означало столкнуть страну в катастрофу, как минимум резко ее ослабить. Создателем этой концепции был Н.М. Карамзин.

Консерваторов постоянно обвиняли в том, что они-де являлись «закоренелыми крепостниками». В 1817-1818 гг. из консервативной среды вышел один из реалистичных проектов отмены крепостного права (автором его был А.А. Аракчеев). При подготовке крестьянской реформы 1861 именно принцип освобождения крестьян с землей, предложенный задолго до этого Аракчеевым, возобладал.

Православие играло во взглядах консерваторов огромную роль. Так называемая «православная оппозиция», поскольку представители ее противостояли официальной конфессиональной политике, которая базировалась на идеях западноевропейского мистицизма и масонства) была по сути своего рода «консервативной партией» в церковной среде. Среди них наиболее яркими фигурами были архимандрит Юрьева Новгородского монастыря Фотий (Спасский), епископ Иннокентий (Смирнов), митрополит Серафим (Глаголевский). «Православную дружину» наиболее активно поддерживали А.С. Шишков и М.Л. Магницкий. На решающем этапе ее возглавил А.А. Аракчеев.

Система православных ценностей оказала существенное воздействие на формирование русского консерватизма, оказав блокирующее действие на процесс рецепции иноконфессиональных консервативных западных доктрин. Так, консерваторы остановили реализацию масштабного проекта реформации Церкви, вынашиваемого Александром I и его ближайшим сотрудником министром духовных дел и народного просвещения князем А.Н. Голицыным, который предусматривал распространение некого экуменического варианта христианства, связанного с антицерковными западноевропейскими учениями, в частности протестантским мистицизмом и масонством, что могло бы изменить религиозную, и, соответственно, национальную идентичность вначале элиты, а затем народа. С 1824 г. монархическая власть более не ставила под сомнение статуса православия как господствующей религии, а русский консерватизм отныне базировался исключительно на православии

После 1812 года в русской консервативной мысли начинает интенсивно развиваться направление, связанное с обоснованием русской самобытности, особого пути России, осознания ее отличия от Европы. В этом дискурсе две цивилизации – Русская и Западная – отчетливо воспринимаются как своего рода «расходящиеся галактики». Русские консерваторы ясно и отчетливо ставили вопросы об отличиях русской истории от истории Западной Европы. Одновременно они явились активными участниками процесса «национализации» культуры, когда произошел массовый переход элиты с французского языка на русский, завершилась эпоха ученичества и подражательства, а русские наука и культура начали приносить зрелые плоды.

В рамках официальной консервативной идеологии царствования Николая I (ее главными представителями были министр народного просвещения С.С. Уваров и историк М.П. Погодин, считавшие себя учениками Н.М. Карамзина) была провозглашена знаменитая триада «Православие. Самодержавие. Народность», противопоставляемая французскому революционному лозунгу: «Свобода, равенство, братство». Уваров, по сути дела, дал удачную установку для разработки консервативной доктрины.

Наряду с признанием различия исторических судеб России и Европы, представители официальной идеологии отстаивали мысль о необходимости народного просвещения на указанных началах, ибо только просвещенное государство, распространяющее образование «сверху», усилиями высших сословий, может быть по-настоящему могущественным и противостоять революции, идущей с Запада.

Уваров явился одним из создателей национальной системы образования и науки. Теперь чиновники обязаны были иметь высшее образование, предполагающее лояльность к вышеуказанным идейным принципам. Прекратилось былое повальное увлечение западноевропейским мистицизмом и масонством правящего слоя. Элита перешла на русский язык, по крайней мере, она его уже очень хорошо знала, с абсолютным засильем галломании было покончено.

Это было время «Золотого века» русской культуры. Значительная часть консерваторов были его ведущими творцами – зрелый А.С. Пушкин, В.А. Жуковский, Н.В. Гоголь, Ф.И. Тютчев, П.А. Вяземский. Основа их консервативных взглядов мало чем отличалась от уваровско-погодинской.

Благодаря деятельности консерваторов часть элиты пришла к осознанию значения Православия, как противоядия против идей радикального западничества и революционаризма. Николаевское царствование не случайно также стало началом возрождения в церкви святоотеческой византийской традиции, избавления от схоластики католического и протестантского образца.

В царствование Николая I консервативная идеология выполнила роль «щита» против революционных идей, идущих с Запада.

Так, Ф.И. Тютчев сформулировал доктрину, согласно которой консервативная Россия являлась главным оплотом, антиподом мировой революции. «Уже давно в Европе существуют только две действительные силы: Революция и Россия, — писал Тютчев. – Эти две силы сегодня стоят друг против друга, а завтра, быть может, схватятся между собой. Между ними невозможны никакие соглашения и договоры. Жизнь одной из них означает смерть другой. От исхода борьбы между ними, величайшей борьбы, когда-либо виденной миром, зависит на века вся политическая и религиозная будущность человечества» (1849).

Борьба эта имеет глубоко религиозный характер: «Прежде всего Россия – христианская держава, а русский народ является христианским не только вследствие православия своих верований, но и благодаря чему-то еще более задушевному …Революция же прежде всего – враг христианства. Антихристианский дух есть душа Революции, ее сущностное, отличительное свойство. Ее последовательно обновляемые формы и лозунги, даже насилия и преступления – все это частности и случайные подробности. А оживляет ее именно антихристианское начало, дающее ей также (нельзя не признать) столь грозную власть над миром».

Любопытно отметить, что подобные суждения Тютчева совпадали с оценками вождей европейского революционного движения (сделанных, разумеется, с другим знаком). К примеру, Энгельс писал: «…на европейском континенте существует только две силы: с одной стороны, Россия и абсолютизм, с другой – революция и демократия. …Ни одна революция в Европе и во всём мире не сможет достичь окончательной победы, пока существует теперешнее русское государство» .

Впрочем, Тютчев, как и классики марксизма, явно недооценил опасность революции для революции для России, равно как и переоценил степень ее контрреволюционности.

Существенную роль в разработке понятия «самобытность» внес историк М.П. Погодин. С одной стороны, он не ставил под сомнение тезис, что история России есть составная часть европейской истории. С другой стороны, утверждал, что «всякий народ развивает своею жизнью особую мысль», у России есть свой особый путь, а обязанность историка показать своеобразие этого пути. В небольшой, но весьма емкой работе «Параллель русской истории с историей западных европейских государств, относительно начала» (1845), отталкиваясь от работ западных историков, в частности, О. Тьерри, Погодин утверждал, что история русская и европейская являются сходными, но не пересекающимися процессами.

Расхождение путей России и Европы началось в момент образования государства. На Руси государство возникло в результате призвания варягов, «полюбовной сделки», на Западе возникло в результате завоевания варварами «туземцев». В Европе варвары победили «туземцев», отняли у них землю, обратили в рабство. Таким образом, победители и побежденные образуют два класса, между которыми возникла «непримиримая ненависть…., которая усиливается тем более, чем долее должны бывает таиться». Поэтому между бывшими завоевателями и между бывшими побежденными постоянно ведется непримиримая борьба. Вначале «третье сословие» борется с аристократией, затем низшие классы выступают против «среднего сословия», поэтому революции на Западе неизбежны. На Западе короли и Императоры ненавистны «туземцам», а в России государь был защитником и судьей народа. Земля оставалась в общем владении, а народ оставался свободным. Высшие сословия приобретали свои привилегии благодаря службе отечеству. Таким образом, делал вывод Погодин, в России «нет ни разделения, ни феодализма, … ни среднего сословия, ни рабства, ни ненависти, ни гордости, ни борьбы». Все преобразования шли сверху от государства, а не снизу, как в Европе. «Изначальная точка», «зародыш» русской государственности определили самобытный путь России.

Представители славянофильства, или в формулировке Д.А. Хомякова, «православно-русского направления мысли» (А.С. Хомяков, И.С. и К.С. Аксаковы, И.В. Киреевский, Ю.Ф. Самарин и др.), в целом признавали уваровскую триаду (а в ней прежде всего Православие и народность), как отправную точку своих взглядов. Они были несомненными консерваторами, поскольку обращение к традициям русского народа являлось определяющей установкой в их идейных поисках.

Относительно Православия славянофилы ставили задачу максимально актуализировать традиции византийского христианства, поскольку «под руководством их сложился и воспитался коренной русский ум…”. При этом славянофилы стремились к тому, что они называли «внутренней цельностью разума», «средоточию умственных сил», где «отдельные деятельности духа сливаются в одно живое и высшее единство”.

Их понимание Православия предполагало критическое отношение к «синодальной системе», созданной Петром I и Феофаном Прокоповичем, в которой Церковь оказалась подчинена государству и фактически стала частью государственного аппарата, что породило феномен отчуждения от Церкви большей части элиты и значительной части народа. Славянофилы сформулировали принцип соборности церковного сознания, который предполагал свободу Церкви, ее симфонию с государством (а не подчинение), а также логически вел к возрождению Патриаршества. Став, первыми светскими богословами, религиозными философами и публицистами, они в условиях нараставшей секуляризации и индифферентного отношения к религии, вновь открыли значимость православной религии и Церкви образованному обществу, положив начало своего рода светскому православному Возрождению.

Монархия в их понимании носила народный, не-бюрократический характер и должна была органично сочетаться с так называемой «земщиной», то есть системой местного самоуправления снизу, и выборным всесословным законосовещательным Земским Собором наверху, на которые бы опиралась власть самодержца. При этом самодержавие, как они считали, вполне могло сочетаться с теми свободами, которые, казалось бы, традиционно считались своего рода идейной монополией либералов: свобода слова, печати, независимого и гласного суда, принцип веротерпимости.

Принцип народности славянофилы жестко увязывали с общинной организацией, которая с их точки зрения определила исторические особенности русского народного быта. И.В. Киреевский утверждал: “…Воображая себе русское общество древних времен, не видишь ни замков, ни окружающей их подлой черни, ни благородных рыцарей, ни борющегося с ними короля. Видишь бесчисленное множество маленьких общин … составляющих каждая свое особое согласие, или свой маленький мир: эти маленькие миры… сливаются в другие, большие согласия … областные и, наконец, племенные, из которых уже слагается одно общее огромное согласие всей русской земли».

Принцип народности выступал в воззрениях славянофилов как противоположный принципу универсализма. Они одними из первых усмотрели опасность в космополитической унификации основных сфер деятельности различных народов, делая ставку на их уникальное религиозное и культурное своеобразие.

Славянофилы отчетливо сформулировали идею самобытного пути развития России, принципиального культурно-религиозного различия Европы и России. Своеобразие России было обусловлено Православием, особым характером до-петровского самодержавия, которое они отличали от западноевропейского абсолютизма и восточного деспотизма, особыми социально-нравственными отношениями, характерными для крестьянской общины, в которой они явно преувеличивали христианскую составляющую.

И.В. Киреевский одним из первых поставил вопрос о цивилизационных особенностях Запада, с его точки зрения, западная католическая христианская культура первоначально оказалась сформированной под сильным влиянием римского языческого рационализма и практицизма: “римские богословы занимались особенно стороною практической деятельности и логической связи понятий”.

При этом отношение славянофилов к Западу не носило негативного или изоляционистского характера. Ценные достижения Запада с их точки зрения было необходимо использовать, но таким образом, чтобы не нанести вред собственной культуре и традиции. Они порой резко критиковали Петра I, изменившего ход русской истории, осуществившего своего рода радикальную западническую революцию сверху.

Славянофильство до 1861 г. можно охарактеризовать как либеральный консерватизм. Надо сказать, что николаевское государство с его упованием на бюрократические методы управления с недоверием относилось к подобного рода взглядам, славянофильские издания существовали в условиях жесткой цензуры и постоянно запрещались.

Ряд ключевых деятелей славянофильства явились уже в царствование Александра II разработчиками проекта отмены крепостного права, освобождения крестьян обязательно с землей, а также земской реформы, т.е. всесословного (а не только дворянского) местного самоуправления. Реформы 1860-70-х гг., сыгравшие исключительно важную роль в истории России, имели достаточно ярко выраженную славянофильскую окраску.

Сам термин «славянофильство» был достаточно случаен, приоритетами представителей этого направления, при всей их симпатии и интересе к славянским народам, были все же Православие, русская история, русская культура и национальные особенности русского народа.

 

 

Поделиться ссылкой: