Автор: Елизавета Преображенская

 

В 1838 году, после путешествия по Российской Империи Цесаревич Александр Николаевич отправлялся в путешествие по Европе. Официальная причина – традиционное знакомство с Европой как завершение образования будущего монарха, настоящая причина – поиск невесты для русского престолонаследника. В особенности это было важно в связи с тем, что при дворе немало толков вызвал роман Александра Николаевича с фрейлиной двора, Ольгой Калиновской. Наследник даже задумывался о том, чтобы последовать примеру дяди, Великого князя Константина Павловича и отказаться от престола, женившись на польской дворянке и католичке. Подобного его отец не мог допустить и потому заграничное путешествие, в котором наследник будет не столько осматривать достопримечательности, сколько искать принцессу, достойную стать будущей Императрицей, было как нельзя кстати. «Саша уезжал с тяжелым сердцем. Он был влюблен в Ольгу Калиновскую и боялся, что во время его отсутствия ее выдадут замуж», — писала в своих воспоминаниях сестра Цесаревича, Великая княжна Ольга Николаевна.

Итак, путешествие началось в мое 1838 года со Швеции и Дании. Затем продолжилось в Германии, зиму же Цесаревич провел преимущественно в мягком климате Италии, после чего снова направился в Германию. Что касается принцесс, то ни одна из них не производила на Цесаревича должного впечатления: Екатерину Вюртембергскую он счел некрасивой, Александрину Баденскую – еще более некрасивой, чем принцесса Вюртембергская, да к тому же еще и нудной. Александрина все время говорила о поэзии Гете и Шиллера, Цесаревич её восторга не разделял, беседа его утомила, в итоге оба были разочарованы друг другом. Разочарованием обернулось и знакомство с принцессой Лили Мекленбург-Стрелицкой. Вот уж почти год как Наследник путешествовал, но все встречи с принцессами завершались неудачно. Свита начинала дразнить его неудачными невестами. По пути из Франкфурта Цесаревич и его свита совершенно случайно заглянули в Дармштадт.

Великая княжна Ольга Николаевна вспоминала об этом визите: «Старый герцог принял его, окруженный сыновьями и невестками. В кортеже совершенно безучастно следовала и девушка с длинными, детскими локонами. Отец взял ее за руку, чтобы познакомить с Сашей. Она как раз ела вишни, и в тот момент, как Саша обратился к ней, ей пришлось сначала выплюнуть косточку в руку, чтобы ответить ему. Настолько мало она рассчитывала на то, что будет замечена. Это была наша дорогая Мари, которая потом стала супругой Саши. Уже первое слово, сказанное ему, заставило его насторожиться: она не была бездушной куклой, как другие, не жеманилась и не хотела нравиться. Вместо тех двух часов, которые были намечены, он пробыл два дня в доме ее отца».

Цесаревна Мария Александровна

Тотчас же в Петербург отправился курьер с радостным известием о том, что невеста найдена. Граф А.Ф. Орлов, сопровождавший Наследника в путешествии, писал Императору Николаю I: «Это принцесса Мария, дочь великого герцога Гессен-Дармштадтского; в августе этого года ей будет 15 лет; у нее изящная фигура и очень благородные манеры; лицо, не будучи безусловно красивым, привлекательное и очень умное; она прекрасно воспитана, и разговор ее умен и остроумен. Одним словом, все, что мне удалось узнать про нее, говорит в ее пользу». Впрочем, на самом не все говорило в пользу принцессы. Официально она считалась дочерью герцога Гессен-Дармштадтского, но все тогда были убеждены, что Мария и ее брат Александр появились на свет от связи герцогини Вильгельмины и ее придворного, барона Августа Сенарклена де Гранси. Герцог Гессен-Дармштадтский поначалу отказывался признать этих младших детей своими, но под напором влиятельных родственников супруги все же признал. Поначалу русские Император и Императрица к выбору сына отнеслись крайне настороженно и начали наводить справки о принцессе Мари. Но характер, деликатность, ум и благородство принцессы всякого располагали к ней, к тому же Наследник о другой невесте и слышать не желал, так что невестой Цесаревича стала настоящая Золушка – принцесса, которая менее всего рассчитывала когда-либо заключить столь блестящую партию.  Однако путешествие Цесаревича после Дармштадта не завершилось. Впереди была Англия, где ему предстояло познакомиться с совсем молоденькой королевой Викторией. Визит в Англию продлился с 22 апреля по 4 мая 1839 года. «Великий князь не остается нечувствительным при виде красивых лиц, которые он встречает на каждом шагу. Поистине это хорошее испытание для его любви в Дармштадте», — отмечал граф Орлов.

Но после Англии Цесаревич снова вернулся в Дармштадт. Помолвку, которая считалась делом решенным отложили на год – в виду слишком юного возраста принцессы, в 1839 году ей было всего 14 лет. А после помолвки должен был пройти еще год, прежде чем состоится венчание. До этого принцесса должна была познакомиться со своей новой семьей, приехать в Россию, начать изучать русский язык и принять православие.

Счастливый Цесаревич возвратился в Петербург, но тут снова дала о себе знать его несколько легкомысленная натура. Великая княжна Ольга Николаевна пишет: «Не успел он вернуться из своего путешествия, которое принесло ему столько развлечений и удовольствия, как его любовь к Ольге Калиновской снова разгорелась жарким пламенем. Несколько раз заявлял он о том, что из-за нее согласен отказаться от всего. Он доверился дяде Михаилу, и тот, вместо того чтобы призвать его к благоразумию, указал ему на свой собственный брак, жертвой которого он был, женившись не по любви. Папа был очень недоволен слабостью Саши. Еще в марте он говорил о том, что согласен жениться на принцессе Дармштадтской, а теперь после четырех месяцев уже хотел порвать с нею. Это были тяжелые дни. Решили, что Ольга должна покинуть Двор».

Ольга Калиновская действительно была удалена из числа фрейлин и поначалу жила у своей сестры, графини Северины Плаутиной в ее особняке на Литейном проспекте, а затем ее выдали за мужа ее покойной сестры Жозефины Иренея Огинского.

Летом 1840 года невеста познакомилась с Императрицей Александрой Федоровной и Великой княжной Ольгой Николаевной, а в конце августа – покинула Дармштадт и отправилась в Россию. 3 сентября 1840 года принцесса въехала в Россию, о чем писала гросс-герцогу Гессен-Дармштадтскому: «На границе встретили нас казаки; мы ожидали Сашу около получаса; без него государыня не желала, чтобы я переступила русскую границу; я воспользовалась этим временем, чтобы бросить последний взгляд на мою милую Германию и еще раз возобновить в своей памяти те радостные и счастливые дни, которые я в ней пережила. По правде сказать, я имею достаточно оснований думать о Боге. Вторым взгляд мой упал на русскую землю, и я подумала, что теперь только начинается труднейшая часть моей жизни, и просила у Бога его святой помощи».

Через Калиш, Варшаву, Ломжу, Сувалки, Динабург, Остров, Городец (Лугу) и Гатчину невеста 15 августа 1840 года прибыла в Царское Село, где в Александровском дворце для нее уже были подготовлены покои и ожидали камер-юнгферы. А 20 сентября состоялся торжественный въезд в Петербург. Невеста в русском платье серебристо-голубого цвета приветствовала собравшуюся толпу из окошка золоченой кареты. «Петербург гораздо красивее, чем я думала; этому много способствует Нева; это чудная река; я думаю, трудно найти более величественный город; притом он очень оживлён; вид из Зимнего дворца на Неву исключительно хорош. Наружный вид дворца совершенно такой, как я его себе представляла по многочисленным рисункам, но внутри он гораздо уютнее, чем я думала», — писала принцесса брату Карлу.

Принцесса Мари в окружении семьи

Впереди был еще почти год до венчания. Принцесса познакомилась и прекрасно поладила со своей новой семьей, принялась за уроки русского языка с В.А. Жуковским и Закона Божия с отцом Бажановым. Впереди была непростая жизнь, которую принцесса Мари, ставшая сначала Цесаревной, а затем Императрицей Марией Александровной, всецело посвятила своему долгу – быть Государыней огромной Российской Империи, поддерживать своего Царственного супруга, хотя он часто бывал к ней несправедлив, воспитать Царственных детей в духе православия и традициях монаршей семьи. Под ее опекой были все образовательные и благотворительные учреждения, всякий больной или обездоленный мог найти ее защиту и помощь, ее высоко ценили умнейшие люди России, лучшие поэты и писатели посвящали ей свои произведения и читали свои труды. Не случайно Император Николай I начинал письма к ней с фразы «Благословенно имя твое, Мария». И она поистине стала благословением для России.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Поделиться ссылкой: