Автор: Геннадий Литвинцев

В разгар Первой мировой войны Томас Манн проверял свои мысли мыслями русского классика 

 

Книга Томаса Манна «Размышления аполитичного», в отличие от других его сочинений, хорошо известных отечественному читателю, впервые вышла на русском языке с невероятным опозданием – только в 2015 году. А ведь немецкий классик писал свой публицистический труд еще во время Великой (Первой мировой) войны, а выпустил его в свет на ее исходе, когда поражение кайзеровской Германии стало уже очевидным. В это драматическое время Томас Манн хотел показать немецкому народу, да и всему миру, свой взгляд на происходящее. Писатель, как известно, был далек от агрессивной политики своего правительства. Германия, писал он, дорога ему не как соперник других государств в борьбе за рынки и мировое господство, а как носительница старых гуманистических традиций «немецкого духа». Знаменательно, что в пору, когда ещё вовсю шла ожесточенная схватка, в которой Россия стояла на другой, враждебной Германии стороне, Томас Маннгромко заявил о своей симпатии и даже любви к русскому народу, его культуре. Он уверял своих читателей, что Россия могла бы (и должна бы при других обстоятельствах) быть не противником, а союзницей Германии в ее борьбе с «Западом», он мечтал о сепаратном мире с Россией и откровенно выражал свои чаяния.

Подлинная мудрость, глубокие прозрения всегда актуальны. Не приходится удивляться, что и спустя сто лет после написания, сразу после выхода «Размышлений аполитичного» русофильские взгляды автора не оставили равнодушными отечественных либералов.

Радио «Свобода» в своей передаче 22 февраля 2016 назвало труд Томаса Манна «взрывоопасной книгой». Назвавшийся философом собеседник американского радио Борис Парамонов не сдерживал своего отчаяния: «Я опасаюсь, что выход этой книги по-русски не пойдет на пользу российским читателям, и вообще исказит русский, так сказать, дискурс. В ней много соблазнов для всё еще нестойких русских душ. «Размышления аполитичного» попытаются сделать оправданием нынешнего грубого консерватизма, хотя консерватизм самого Томаса Манна никак не назовешь грубым. Но эта столетней уже давности книга может послужить дополнительным доводом о загнивании Запада и о русской святости, способной этому загниванию противостоять и, в очередной раз, спасти мир».

Было отчего вещателю госдеповской «Свободы» впасть в отчаяние! Мог ли он без внутренних судорог читать – и у кого?! у немецкого писателя, общепризнанного классика и гуманиста – такие вот пассажи: «Разве русский не самый человечный человек? И разве его литература не самая человечная из всех, святая благодаря своей человечности? Россия в глубине своей души всегда была настроена демократически…И Достоевский, кажется, сумел увидеть, что патриархально-теократическое самовластие представляет для этого демократизма более подходящую государственную форму, чем социальная и атеистическая республика».

В своих суждениях о причинах и перспективах мировой схватки, о судьбах своей страны Томас Манн брал в собеседники, более того, в соратники русского классика. «Размышления аполитичного» и по жанру, и по стилю изложения родственны «Дневнику писателя» Достоевского: и там, и здесь публицистика, памфлет переплетаются с лирической исповедью, авторская речь течет не ровно, с неожиданными переходами от одной темы к другой. А критика буржуазно-демократического строя и политических нравов Запада, широко развернутая в «Размышлениях», содержанием и направленностьюнапоминает другую публицистическую работу Достоевского – его «Зимние заметки о летних впечатлениях».

О «Дневнике писателя» Томас Манн вспоминает в своей книге не один раз, он то и дело ссылается на Достоевского, подкрепляет его цитатами свои важнейшие выводы. Немецкого писателя особенно привлекают мысли русского автора о Германии, как о «стране протестующей», противопостоящей остальному «западному миру». Его привлекает, с другой стороны, тезис Достоевского о «всечеловечности» русских людей, особенно сильно выраженный в знаменитой речи о Пушкине. Строю мыслей Томаса Манна близки рассуждения Достоевского о личном нравственном долге человека в противовес вульгарному детерминизму, перелагающему ответственность за человеческие поступки с личности на окружающую его «среду». Русская литература в «Размышлениях аполитичного» – не просто источник аргументов или примеров. Мысль автора почти непрерывно живет и развивается в мире образов любимых им русских книг– «Братья Карамазовы», «Идиот», «Бобок», «Крейцерова соната», «Дым», «Дворянское гнездо», «Новь»…Возникающиев книге по разнообразным поводам, эти названия вновь и вновь свидетельствуя о глубокой симпатии Томаса Манна к русскому народу и его духовному достоянию.

Автор «Дневника писателя» во многом близок Томасу Манну строем своих идей. Однако в художественном плане он вызывает у немецкого писателя не только восхищение как «первый психолог мировой литературы», но и настороженность как художник «апокалиптического гротеска», склонный к крайностям, резким преувеличениям, смещению реальных пропорций. Именно эти черты творчества Достоевского, замечает не без основания Томас Манн, получили развитие на Западе в искусстве экспрессионизма.

Мировую войну автор «Размышлений» видел как столкновение двух типов мировоззрения, двух видов культуры и цивилизаций. Германия, по Томасу Манну, колыбель романтической, «музыкальной» культуры, склад ее души – художественный, а романо-англосаксонский Запад представляет собой, по его мнению, цивилизацию рационалистически упрощенную. В конечном счете суть европейской и мировой схватки– это столкновение «разума» и «жизни». Захваченный романтической версией «анти-буржуазной тевтонской цивилизации», Томас Манн не перестает сетовать на то, что страна Толстого и Достоевского оказалась в одном ряду с западной торгашеской цивилизацией, против «родственной по сути» Германии:

«Для меня нет сомнений, что немецкая и русская человечность ближе друг к другу, чем Россия и Франция, и несравненно ближе, чем Германия к латинскому миру – ибо ясно, что гуманность религиозной чеканки, основанная на христианской мягкости и покорности, на страдании и сочувствии, ближе к той гуманности, которая всегда стояла под знаком человечной космополитически-бюргерской культуры, чем к той, которая основана на политических страстях».

В дни, когда Томас Манн дописывал «Размышления аполитичного», становилось все более ясным, что его туманная мечта о возрождении на его родине старобюргерской культуры под сенью обновленного монархического принципа терпит полный крах. И Германия, и Россия вступили в пору революционного безвременья. Писателю было нелегко осознать эту новую реальность и с нею освоиться. Тем не менее, в конце своей книги он снова высказал дружеские чувства к русскому народу, свое глубокое, выстраданное желание: «Мир с Россией! Мир прежде всего с ней!»

 

 

Поделиться ссылкой: