Автор: Александр Гончаров
Должен признаться, к своему стыду, что об одном из героев Белого движения в Сибири – генерал-лейтенанте Иннокентии Семеновиче Смолине (1884-1973), в студенческие годы я ничего не знал. А, между тем, это был выдающийся человек и если бы жил он в другие времена, то обязательно вошел в историю русского военного искусства.
Смута 1917 года и гражданская война, развязанная большевиками, перевернули судьбы многих людей, живших в Российской Империи. После трагической развязки противостояния белых и красных, русские рассеялись по всему свету. И о тех, кто не покорился власти Советов в несчастной России не так уж много и известно. В основном на слуху личности крупного исторического масштаба, вроде Деникина, Врангеля, Краснова, Сикорского и т. д. О других людях мы часто и не ведаем. Искаженная идеологией история стоит препятствием на пути познания.
Например, до 1991 года о белых партизанах школьникам и студентам рассказывать считалось неприличным и чуть ли ни приравнивалось к предательству «партии и народа». В таких условиях целый пласт русской истории просто выпал из вида, неравнодушных и любознательных, любителей и профессиональных исследователей.
Помню, как в 1992 голу приятель дал мне почитать достаточно небольшую и изрядно потрепанную книжечку участника Белого движения Б. Филимонова «На путях к Уралу. Поход степных полков. Лето 1918 года», изданную (подумать страшно!) в 1934 году. Текст предварял эпиграф из «Бориса Годунова» А. С. Пушкина:
«Немного лиц мне память сохранила,
Немного слов доходят до меня,
А прочее погибло невозвратно…».
В Первой же части книги «Возрождение армии» автор пишет следующее:
«Не принявшие большевизма, не желающие подчиниться ему, лишенные, с развалом армии, службы и заработка, гонимые, беспощадно и зверски истребляемые советской властью офицеры, главным образом, составляли ту среду, которая готова была в любой час на восстание – отмщение за поруганную честь Родины и собственное унижение. Здесь следует подчеркнуть, что офицерство к этому времени не являлось больше своего рода более или менее замкнутой кастой, оторванной или удаленной от тех или иных слоев России. Нет, состоя из многочисленного ряда лиц различных классов, профессий, взглядов, убеждений и интересов, оно, бесспорно, представляло собою всю Россию».
Иннокентий Семенович Смолин, тогда полковник (Филимонов называет его подполковником), полностью соответствует характеристикам автора «На путях к Уралу».
Смолин (Муттерперль) принадлежал к этно-религиозной группе караимов, придерживавшихся «веры Авраама» и категорически не принимающих талмудический иудаизм. Интересно, что в Российской Империи караимы проживали в основном на территориях Крыма, Литвы и Польши, но вот Иннокентий родился в Якутске и очень любил Сибирь. Сам себя Смолин считал русским офицером. В 1905 году он окончил Иркутское военное училище, участвовал в японо-русской войне. А еще Иннокентий Семенович храбро воевал на фронтах Великой войны (1914-1918), чему свидетельством являются боевые ордена и Георгиевское оружие. Развал Императорской армии и переворот большевиков он не принял.
В момент Октябрьского мятежа в Петрограде, Иннокентий Смолин находился у родственников в городе Туринске, где создал подпольную ячейку сопротивления, ставившую своей целью освобождение Царя и семьи из заключения в Тобольске. Но Смолин опоздал, так как Царственных узников успели перевести в Екатеринбург по настоянию некоего комиссара Яковлева. Есть предположение, что последний был агентом британских спецслужб.
Смолинскую организацию в Туринске раскрыли. И Иннокентий Семенович вынужден был скрыться и добраться аж до Омска, где и получил добро на ведение боевых действий в тылу красных войск.
Смолину удалось быстро сформировать белопартизанский отряд из 79 человек, в состав которого вошли русские и чехи, офицеры и студенты, мещане и крестьяне. Оружия и патронов не хватало, да и численность отряда была невелика. Иннокентий Смолин сделал ставку на стремительность и неожиданность действий. В отношении же оружия и боеприпасов отряд перешел на «самообеспечение», захватывая их у красных. Операции белопартизаны Смолина проводить должны были в треугольнике Курган-Тюмень – Камышлов, координируя свои действия с наступающими частями Белой армии.
Смолинский отряд, пользуясь поддержкой населения, наевшегося «свободы» при советской власти, с самого начала своего боевого пути, сражался весьма успешно, очищая от красных железнодорожные станции, села и поселки. Смолинцы сумели захватить два бронепоезда. Главным оружием партизан были смелость и военная смекалка. На станции Тугулым один из бронепоездов попался в ловушку, подстроенную Смолиным и его воинами: «Пройдя шагов двести, бронепоезд остановился в левом боковом тупике. Несколько белых бойцов, оказавшихся поблизости, подбежали левее линии и залегли за штабелями шпал, шагах в 15–20 от бронепоезда. Капитан Корочкин оказался против паровоза и держал под огнем «бульдога» паровозную будку, заставив тем бригаду укрыться на тендере. Другие белые открыли огонь по амбразурам боевого вагона. Оттуда не отвечали. Кто-то из белых принес пятифунтовую гранату Новицкого, которую ротмистр Манжетный бросил на крышу боевого вагона. После взрыва оттуда послышался вой нескольких голосов… Из вагона раздался вопль:
– Сдаемся!..
Капитан Корочкин, человек безумной храбрости, заявил, что войдет в вагон и за уши по очереди выведет всех. Остальные белые бойцы стали его отговаривать, указывая на безумие одному войти в вагон, где, наверное, не менее 15–20 человек красных.
На это Корочкин усмехнулся, вскочил на площадку и, открыв дверь, крикнул:
– Выходи!
Вылезла одна фигура. Корочкин ее столкнул на землю. Тот упал и лежит. Подбежали белые. Смотрят – красный пьян вдребезину. Тем временем из вагона выкатываются второй, третий и т. д. Все они еле стоят на ногах…
В броневом вагоне победители нашли два ведра спирта и ряд вещей с инициалами Поклевского-Козела. Как выяснилось позднее, команда бронепоезда принимала участие в разгроме дома Поклевского-Козела, находящегося на станции того же наименования… Три купе были завалены вещами Поклевских. Были тут и фотографический аппарат, и кожаные чемоданы, и палка с толедским стилетом и золотым набалдашником, словом, все, что угодно».
Как говорится, светлый образ радетелей коммунистического будущего не требует дополнительного описания и комментариев.
После соединения с наступающей Белой армией Иннокентий Смолин возглавил 15-й Курганский Сибирский полк. Именно с этим военным соединением Смолин вошел в Алапаевск, где узнал о гибели членов Дома Романовых, содержавшихся здесь в заключении.
Расследование преступления Советов стало важнейшим делом жизни Иннокентия Семеновича Смолина. Даже находясь в эмиграции он не прекращал работы над рукописью «Алапаевская трагедия; убийство русских Великих князей большевиками».
Смолин нашел само место захоронения убиенных и выяснил факты содержания и инсценировки мнимого похищения узников. Удивительно, но Иннокентию Семеновичу пытались мешать. Сам он вспоминал: «Но почему-то начальству (кстати сказать, не спешившему с командированием из центра следственных властей и, вообще, слабо реагировавшему на это событие) мое усердие не понравилось, и мне было приказано в суточный срок покинуть Алапаевск. Тем не менее это начатое мною дело было продолжено моим заместителем в Алапаевске Начальником дивизионной учебной команды капитаном Парфеновым, который не только совершил торжественное погребение Великих Князей при огромном стечении городского и сельского населения, но по моему поручению сфотографировал тела и все прочее, что имело то или иное отношение к этой страшной Алапатьевской драме…
Должен заметить, что когда тела находились еще в храме, началось огромное паломничество туда населения, и я не сказал бы – из простого любопытства, так как от этих паломников поступали многочисленные просьбы о совершении заупокойных богослужений. Я лично был свидетелем слез, проливаемых многими над телами умученных».
Надо сказать, что документы расследования Смолин отправил руководству, а своих копий он не сохранил. Во время Ледяного Сибирского похода они были утеряны…
Великий Ледяной Сибирский поход Белой армии – это летопись Истории, повествующая о людях, терпящих поражение при защите Отечества, но не ломающихся перед невзгодами и мужественно продолжающих борьбу. Смолин оказался в их числе. Он с 4-й Сибирской стрелковой дивизией пришел в Читу в марте 1920 года.
В ноябре 1920 года И. С. Смолин оказался в Приморье. Он создал контрпартизанский отряд, направленный на борьбу с красными бандформированиями, которые советские историки стыдливо именовали «красными партизанами». Последнее вполне объяснимо. Краснопартизанские отряды в Приморье частенько почти на три четверти состояли из бывшего уголовного элемента и интернационалистов: китайцев и корейцев. Они совершенно безжалостно насиловали и убивали жителей окраины павшей Российской Империи. Можно сказать, что сбылась вековечная мечта всех «хунхузов» Северного Китая – граница растворилась и они наконец-то дорвались до бесконтрольного грабежа русских.
Борьба с красными «партизанами» в Приморье окончилась неудачей. «Товарищи» были вооружены и экипированы лучше «регулярных» войск белых и, к тому же, постоянно получали подпитку человеческими ресурсами из Китая.
В 1921 году Смолин исполнял обязанности военного коменданта города Никольска-Уссурийского, где оставил о себе добрую память. Здесь же он потерял свою горячо любимую жену, работавшую медсестрой и заразившуюся от пациентов тифом.
В 1922 году Иннокентий Семенович вошел в руководство Земской Рати, которая защищала последнее русское правительство и территорию свободного Приамурского земского края.
После падения Русского Приамурья Смолин уезжает из России навсегда. После лет скитаний он оседает на острове Таити во Французской Полинезии. Здесь его знали, как отличного специалиста в банковском деле и ветерана Великой войны. И мало кому было известно о той тихой и неутолимой грусти, навсегда поселившейся в сердце русского генерала, что уносила его воспоминания в далекую Россию, к далеким берегам потерянной Родины.
