Автор: А. Гончаров
105 лет тому назад на территории Российской Империи 16 декабря 1915 года родился последний из великой плеяды русских композиторов XX века Георгий Васильевич Свиридов. Скромный городок Фатеж, что спокойной лучинкою горел в Курской губернии, подарил нашей стране музыканта, за искусством которого чудится мощь огромного пламени, вздымающегося выше гор и, одновременно, слышатся слова песнопения: «Свете Тихий…»
Георгий Свиридов – человек русский, наделенный от природы всеми контрастами русской души, любил Россию самозабвенно, искренне и с теплом невыразимым. Он прочувствовал, прожил, продумал одну из главнейших своих мыслей о Родине: «Это страна Слова. Страна песни. Страна просторов. Страна Христа. Вот для меня, что такое Россия».
Свиридов, хоть и родился до революции, но воспитание и обучение получил вполне советское. Да и другого времени он не знал: плакаты с вождями, «борьба с мировым империализмом», «Кто там шагает правой? Левой! Левой! Левой!», на выбор из конфискованного имущества «врага народа»: корова или рояль, голодные глаза и школа с библиотечным уклоном…
Как там у Светлова: «Откуда у хлопца Испанская грусть?» А у советского человека Георгия Свиридова, выросшего в коммунистическом коконе, откуда Русская грусть? Грусть, проявившаяся пусть и не сразу, а лишь с течением дней, со взрослением, со становлением личности и музыкального осмысления мира и самого себя.
Почему Свиридов, уже в 1935 году, пишет шесть романсов на стихи Александра Пушкина? А потом в 1938 г. появляются романсы и на стихи Михаила Лермонтова?
Ох, и плохо советская власть боролась с контрреволюцией! Она ведь сидела не в головах отдельных «вредителей» и «эксплуататоров», а внутри русской литературы. Надежда Константиновна Крупская не зря составляла проскрипционные списки дореволюционных романов, повестей, стихов и сказок. Ой, не зря! Не доработали товарищи, не дожгли, не довыбросили «вредные» книги. Ведь если начнешь по-настоящему знакомиться с русской литературой, даже и в усеченном виде, то неизбежно придешь к тому, что, живя при лживой идеологии, не захочешь становится идеологическим проходимцем. Все эти крепостники, буржуи и помещики, разные там Пушкины, Лермонтовы, Чеховы, Толстые, Достоевские и примкнувший к ним Есенин, действовали на «пролетарскую сознательность» похлеще плавиковой кислоты. И «клячу истории» загонять не жаждется, и происходить не от добропорядочной макаки Дарвина, а от Адама и Евы. О, ужас!
Свиридов же с детства любил читать. И всю свою жизнь собирал книги. И через них в русскую душу проникала Россия. А через Церковь и церковную музыку в сердце входил Сам Христос.
Впрочем, не будем лукавить. Георгий Васильевич пережил вместе со всей эпохой и ее увлечения и разочарования. Поэзия Владимира Маяковского нравилась Свиридову. Не случайно, что одно из лучших его произведений – «Патетическая оратория» (1959 г.), было создано на слова Маяковского. Иллюзии, навеянные Маяковским, развеялись не сразу. Но, когда они исчезли, то Свиридов оказался беспощаден. И не только к бывшему кумиру, но и ко всеобщей «левизне» заполонившей и жизнь, и культуру, и искусство. Русский композитор, фактически, прозрел грядущее, набросав следующие строки, критикуя Запад за увлечение пресловутой революционной «левизной»: «Россия, если ей еще суждено существовать, изжила «левизну», которая ей обошлась очень и очень дорого. У французов есть еще и Шартрский собор, и церковь Троицы, и Мадлен, и святой Августин. У них еще все впереди! Вот когда на месте Нотр Дам де Пари будет зловонная яма с подогретой жижей для небрезгливых купальщиков и купальщиц, тогда мы будем разговаривать, понимая друг друга».
XXI век показывает правильность рассуждений русского «мракобеса». За BLM и толерантным преклонением колен на футбольных и иных полях перед якобы обиженными «меньшинствами» в Европе и США уже маячит «зловонная яма с подогретой жижей».
Свиридов не вступал в ряды КПСС, но и советской властью обижен не был. Его симфонии, оратории, кантаты, музыку к фильмам и театральным постановкам ценили высоко. Герой Социалистического труда, Народный артист СССР, лауреат самых разнообразных премий, обладателей орденов и медалей Свиридов не являлся диссидентом. Его композиция «Время вперед!», написанная для одноименного кинопроизведения, стала визитной карточкой новостной программы «Время», а чудеснейшая музыка к фильму «Метель» (по повести А. С. Пушкина) сразу же взволновала сердца благодарных слушателей. Георгию Свиридову не на что жаловаться в жизни при советской власти. А он и не жаловался. Он работал и творил. Благо музыка остается музыкой при любой идеологии и при любом государственном строе. Если это только хорошая музыка. Иную же музыку Свиридов писать умел.
Певцом революции Георгий Васильевич не стал. Бог отвел. Русская музыка помогла: «Занимаясь отбором песен для кинофильма «10 дней, которые потрясли мир», я выяснил достоверно, что Революция (не только октября 1917 года) и все революционное движение на протяжении десятков лет не создали ни одной своей песни. Все песни Революции – это немецкие, французские (Варшавянка, Интернационал), польские и т. д. песни.
Ни одной песни Русской: «Беснуйтесь, тираны», «Смело, товарищи, в ногу», «Красное знамя», Марсельезы разных родов. Ни одной своей ноты и, кажется, ни одного русского слова.
Это – не только удивительно. Россия и Революция оказались духовно несовместимыми. А сама Революция – по выражению Блока – оказалась совершенно «немузыкальным» явлением».
Свиридов, как подлинно русский музыкант и мыслитель, сумел заглянуть в недра революции, осознать ее истинный смысл: «Мы живем в эпоху мировых конфликтов, носящих прежде всего религиозный характер, во вторую очередь – национальный и, менее всего, характер социальный. Именно такой и была прежде всего Октябрьская революция, Октябрьский переворот. Он проходил под знаком истребительной борьбы против Христианства и, в первую очередь, Православного Христианства».
Для Георгия Свиридова приоткрывается и завеса, связывающая конец XX столетия с его началом: «Люди у власти, не имеющие никакой власти, шурупы с сорванной резьбой, ни к чему не пригодные. Существуют для видимости. Тяжелые, опаснейшие времена впереди…
Гришка Кутерьма – человек «ни к селу ни к городу» – предатель, указавший захватчикам путь в родной Китеж-град. Образ страшный, выявившийся в искусстве 20-го века. Это гигантская аналогия «босякам» Горького, будущим эсдекам типа Ленина или Бухарина.
Эти люди готовы служить кому угодно. Лишенные родного дома, семьи, а главное – земли, они продаются и покупаются.
«Кто дал меду корец, стал родной нам отец, кто дал каши котел, тот за князя сошел». В наше время таких людей стало великое множество и тон здесь задают государственные люди, получающие за продажу целых народов миллионные суммы, а если надо – и миллиардные, под видом авторского гонорара за их «книги», сочиняемые услужливыми «авторами».
Страна и народы, ее издревле населяющие, проданы с потрохами навечно купцу, владеющему несчастной страной, беззастенчиво грабящему нас и безжалостно истребляющему всех нас».
Приговор революции Свиридов выносит беспощадный: «Русские революции и войны нашего века были не так уж и бесполезны для иных людей и иных народов. «Благодетель» нищей России – г-н Хаммер (и многие другие) – сколотил чуть ли не миллиардное состояние, вывозя драгоценности (золото и серебро) целыми железнодорожными составами в обмен на оружие, необходимое большевикам для победы в Гражданской войне и закабаления сбитого с толку народа.
Они посадили его, этот народ, на железную цепь, бесконечно унижая его, третируя, истребляя его святыни, его веру Православную, его культуру, а главное – сам этот народ, который служил своей безликой массой своим палачам и тиранам, кровью своею питая их чудовищную, беспощадную власть.
Падение России – как смерть Христа, убитого римлянами и евреями на наших глазах».
Венцом творчества Г. В. Свиридова стал цикл «Песнопения и молитвы» (1994 г.), вытянувшийся как побег, из русской православной традиции. А примерно за год до ухода ко Господу Свиридов сказал: «Меня спрашивают: какой я? Я русский человек! И дело с концом. Что ещё можно сказать? Я не россиянин. Потому что россиянином может быть и папуас. И прекрасно он может жить в России. На здоровье, пусть живёт. Но русский человек – это русский человек. Во мне течет русская кровь. Я не считаю, что я лучше других, более замечательный. Но вот я такой, как есть – русский человек. И этим горжусь. Я призываю вас с высоты своего возраста (и не сердитесь на меня, что я так говорю): надо гордиться, что мы – русские люди!»
