Автор: Аркадий Минаков
Низвержение Сперанского
В октябре 1809 г. Михаил Михайлович Сперанский («великий либеральный реформатор», так его традиционно называет «освободительная» историография) по поручению Императора Александра I составил и представил Государю план конституционных реформ – «Введение к уложению государственных законов», согласно которому в ближайшей перспективе могла быть ограничена власть Cамодержца. Учреждение Государственного Совета в 1810 г. свидетельствовало о начале реализации этого плана. Либеральный проект вызвал активное противодействие «русской партии». Сперанский воспринимался ею как лидер «французской партии» при дворе, а то и как прямой агент Наполеона.
Самые различные «фракции» консерваторов начали тогда борьбу против либерального реформатора. Наиболее ярким документом, где с консервативных позиций была подвергнута критике позиция Сперанского, была «Записка и древней и новой России» Н.М. Карамзина. Она наиболее важна для понимания мотивов и логики борьбы консерваторов с либерализмом времени александровского царствования.
Но теоретической критикой дело отнюдь не исчерпывалось. В борьбе против Сперанского использовались самые разные подходы, в частности, в его адрес последовали обвинения в принадлежности к масонству. В тот период в среде консерваторов широкое хождение получила доктрина аббата Огюстена де Баррюэля, согласно которой французская революция была результатом заговора против христианства «разрушительной секты», среди участников которой аббат называл Вольтера, д’Аламбера, Дидро и прусского короля Фридриха II. Средства, которые использовали заговорщики, были разнообразны: издание «Энциклопедии», борьба с орденом иезуитов, попытка организации особой «колонии» философов, контроль над Французской Академией, наводнение Европы антихристианской литературой. Заговорщики, согласно Баррюэлю, действовали и имели большой успех главным образом в высших кругах общества: у королей, императоров, министров и вельмож, проникли в парламенты и начали агитацию за Генеральные штаты. Затем заговор замаскировался, скрываясь под видом религиозных исканий.
Наиболее опасной разновидностью масонства Баррюэль называл иллюминатство. Орден иллюминатов, основанный в 1776 г. в Баварии профессором Ингольштадтского университета Адамом Вейсгауптом, вынашивал планы реформ уравнительно-социалистического толка, «проповедовал против собственности и законов гражданских и религиозных, признавал Иисуса Христа простым философом, искал истины в учениях древних еретиков, наконец, стал вооружать против государей и священников». Французская революция была проявлением деятельности иллюминатов, стремящихся к уничтожению «алтаря, трона и общества». Баррюэль заявлял, что поскольку члены секты обладают сильной волей и знают, чего хотят, то им надо противопоставить такую же твердую волю и решимость уничтожить их. Надо начать с уничтожения литературы секты и не обольщаться фразами о свободе мысли и печати. Баррюэль призывал государей и министров объединиться против секты, забыть частные интересы во имя общего, оставить ревнивое соперничество, в частности, никогда не пользоваться сектами для своих личных целей, потому что их услуги губительны для государей.
Взгляды Баррюэля получили широкое распространение в России благодаря влиянию французской роялистской эмиграции. В адресованных Александру I «Четырех главах о России» Ж. де Местр писал об антимонархическом заговоре, предупреждая монарха о возможных последствиях сотрудничества с тайными обществами: «на протяжении целого века на христианство непрестанно посягала одна отвратительная секта. Правители, которых она соблазнила, не только попустительствовали ей, но даже самым плачевным образом содействовали этому преступному посягательству, своими собственными руками, призванными к охранению, сотрясая колонны храма, который должен обрушиться на них самих. Что же из этого получилось? В мире стало слишком много свободы. Развращенная воля человека, освободившегося от узды, смогла совершить все, о чем мечтали гордыня и порочность. Толпа обретших свободу первым делом обрушилась на страну, которая оказывала самое сильное влияние на все прочие. Не прошло и двадцати лет, как европейский дом рухнул, верховная власть теперь болтается под его обломками, и никто не знает, сумеет ли она когда-нибудь оттуда выбраться».
Недоверие к масонству культивировалось большинством русских консерваторов. Оно усилилась в 1805 – 1807 гг. из-за войн с наполеоновской Францией. В 1805 г. Император Александр учредил секретный комитет, призванный заниматься вопросами внутренней безопасности. Этот секретный комитет был заменён Комитетом охранения общей безопасности, учреждённым 13 января 1807 г. В первом пункте секретного «Положения о Комитете» содержалось указание на источник угрозы для империи: «Коварное правительство Франции, достигая всеми средствами пагубной цели своей, повсеместных разрушений и дезорганизации, между прочим, как известно, покровительствует рассеянным во всех землях остаткам тайных обществ под названием Иллюминатов, Мартинистов и других тому подобных, и чрез то имеет во всех европейских государствах исключая тех зловредных людей, которые прямо на сей конец им посылаются и содержатся, и таких еще тайных сообщников, которые, так сказать, побочным образом содействуют Французскому правительству, и посредством коих преуспевает оно в своих злонамерениях».
В 1809 г. Игнац Аврелий Фесслер, протестантский проповедник и реформатор масонства, приглашенный Сперанским в Россию (он получил кафедру восточных языков и философии в Петербургской духовной академии и, кроме того, служил под началом Сперанского в Комиссии составления законов), организовал в столице нерегулярную ложу «Полярная звезда», в которую вошли люди из ближайшего окружения Сперанского. Посредством этой ложи верховная власть хотела реформировать в своих интересах масонство. Из воспоминаний Ф.М. Гауеншильда, члена «Полярной звезды», известно, что Сперанский вынашивал план унификации всех масонских лож в России и даже хотел преобразовать Православную Церковь на основе объединения наиболее образованных представителей духовенства в масонские ложи.
Ядро ложи образовалось из сотрудников Комиссии составления законов, людей с незаурядными литературными способностями, в нее вступил ближайший сотрудник Сперанского М.Л. Магницкий. Туда же планировалось принять герцога Ольденбургского и его супругу – великую княгиню Екатерину Павловну, и, как утверждал Гауеншильд, намеревался вступить сам Император. Члены этой организации должны были составить новую элиту, активно формирующую общественное мнение. «Великая ложа», которая их объединяла и продвигала на ответственные государственные посты, должна была формировать и задавать идейные установки для всех масонских лож и образованного общества. Кроме того, масонству придавалось значение школы кадров для государственной системы. Единственным условием продвижения по службе должны были стать личные заслуги и способности. Масонские ложи должны были стать средством формирования «общего мнения», цензурой для настроений и литературных произведений, карательным аппаратом, существование которого не бросит тень на гуманное лицо монарха.
В это время как активный борец с масонством заявил о себе Ф.В. Ростопчин. В 1811 г. он подготовил и через Великую княгиню Екатерину Павловну передал Императору Александру I «Записку о мартинистах». Коротко изложив в ней историю русского масонства, Ростопчин утверждал, что рядовые члены масонских лож являлись жертвами обмана: они «надеялись приобрести царствие небесное, куда их прямо введут их руководители, которые проповедывали им пост, молитву, милостыню и смирение, присваивая себе их богатства, с целью очищения душ и отрешения их от земных благ». В царствование Екатерины II масоны, утверждал Ростопчин, планировали убийство Императрицы, о чем он сообщил Павлу I, нанеся тем самым, говоря его словами, «смертельный удар» мартинистам, после чего их руководители подверглись преследованиям. Покровителем масонов в царствование Александра I стал М.М. Сперанский, «который не придерживаясь в душе никакой секты, может быть и никакой религии, пользуется их услугами для направления дел и держит их в зависимости от себя». Начиная с 1806 г., после поражений русской армии от Наполеона, масоны «возбудили мысль о необходимости изменить образ правления и о праве нации избрать себе нового государя». Ростопчин высказывал уверенность в том, что «Наполеон, который всё направляет к достижению своих целей, покровительствует им и когда-нибудь найдет сильную опору в этом обществе, столь же достойном презрения, сколько опасном». Более того, руководители русских масонов «поставили себе целью произвести революцию, чтоб играть в ней видную роль, подобно негодяям, которые погубили Францию и поплатились собственной жизнью за возбужденные ими смуты». Исходя из вышесказанного, Ростопчин настаивал на необходимости принятия «строгих мер против общества, которое таинственностью своею должно привлечь внимание правительства и побудить к новому его распущению». Политический смысл записки Ростопчина лежал на поверхности: Сперанского необходимо отстранить от власти.
Союзником русских православных консерваторов был Жозеф де Местр, поскольку у него и «русской партии» были точки соприкосновения и некоторые общие цели. Свою оценку Сперанского де Местр высказал в письме к сардинскому королю Виктору Эммануилу I. Главными обвинениями в адрес Сперанского были «низкое» социальное происхождение, шпионаж в пользу Франции, приверженность к конституции и принадлежность к масонам: «Это человек умный, великий труженик, превосходно владеющий пером; все сии качества совершенно бесспорны. Но он сын священника, что означает здесь принадлежность к последнему классу свободных людей, а именно оттуда и берутся, вполне естественно, внедрители всяких новшеств. Он сопровождал Императора в Эрфурт и там снюхался с Талейраном; кое-кто полагает, что он ведет с ним переписку. Все дела его управления пронизаны новомодными идеями, а паче всего – склонностью к конституционным законам. Он был ревностным покровителем того самого Фесслера, о коем я имел честь писать Вашему Величеству. Должен признаться в крайнем своем недоверии к государственному секретарю <…> Ваше Величество не должен даже на мгновение сомневаться в существовании весьма влиятельной секты, которая уже давно поклялась низвергнуть все троны и с адской ловкостью использует для сего самих государей».
В 1811 г. де Местр направил Александру I разбор лекционного курса Фесслера, который тесно сотрудничал со Сперанским в деле создания супер-ложи, призванной объединить и унифицировать все направления русского масонства в нужном правительству либеральном духе. Он обвинил реформатора масонства в разрушении религии, нравственности и государственности. В итоге Александр I приказал выслать Фесслера и женатого на свояченице Сперанского К.В. Злобина из Петербурга в Вольск. Это были первые симптомы грядущей опалы либерального реформатора.
В литературе имеется версия, что к Сперанскому у Великой княгини Екатерины были старые счеты, причем не только доктринального характера. После низвержения со шведского престола в 1809 г. Густава IV Адольфа шведской прорусской партией был послан в Россию специальный депутат, который вступил в неофициальный контакт со Сперанским и попытался узнать через него, не согласится ли Александр на занятие шведского престола супругом Екатерины, герцогом Ольденбургским. Для нее возникала возможность стать шведской королевой. Но Сперанский, по причине своей вражды к Екатерине Павловне, не доложил об этом Императору, и королем стал французский маршал Бернадот. Реакция честолюбивой Великой княгини была предельно резкой. Ф.П. Лубяновский, служивший в канцелярии принца Ольденбургского, мужа Великой княгини, свидетельствовал, что когда он слушал «решительные, часто нещадные речи Екатерины Павловны», он начинал «в тайне сердца бояться за М.М. Сперанского и за самого себя».
Мало того. Против Сперанского выступила одна из влиятельных группировок русского масонства – последователи Н.И. Новикова. Это были московские розенкрейцеры, объединенные в ложи «Нептун» и «К мертвой голове», «достопочтенным мастером» которых являлся П.И. Голенищев-Кутузов, а духовным лидером И.А. Поздеев. Известно активное участие этой части русских масонов в создании общественного мнения, способствовавшего крушению конституционных проектов и опале Сперанского. Дело в том, что Император Александр I обещал Сперанскому подписать указ о подчинении ложе «Полярная звезда» всех других масонских лож. Этот план встретил противодействие последних. П.И. Голенищев-Кутузов и И.А. Поздеев объявили эту ложу «иллюминатской» и повели с ней активную борьбу.
Не удивительно, что когда в придворных кругах против Сперанского возник заговор, И.А. Поздеев оказался фактическим союзником великой княгини Екатерины Павловны, Ж. де Местра, Ф.В. Ростопчина и др. консерваторов. В письме от 23 сентября 1810 г. он призывал своего духовного ученика, министра просвещения А.К. Разумовского, доказать монарху, что реализация проекта Фесслера – Сперанского приведет к тому, что немцами из протестантских земель в масонство будет привнесен элемент иллюминатства: «тут змея есть – змея западная, впалзывающая в спокойство России».
Все вышеперечисленные группировки и деятели находились в сложных отношениях, в каких-то вопросах взаимодействуя, или, наоборот, существенно расходясь друг с другом. Иногда между ними возникали острые противоречия. Но в отношении к Сперанскому и его проектам они разделяли единую позицию, пусть и по разным мотивам.
При подобном раскладе сил и сложившейся международной ситуации Сперанский был обречен. В марте 1812 г. Сперанский и ряд его ближайших сотрудников были арестованы и отправлены в ссылку.
Историк Н.К. Шильдер следующим образом описывает то, как восприняла консервативная часть русского общества опалу Сперанского: ее «торжествовали как первую победу над французами. Таким образом, предначертанная цель была вполне достигнута и сопровождалась замечательным успехом; дух патриотизма и приверженности к правительству был пробужден и укреплен во всех сословиях, подготовляя ведение национальной войны, в которой видели спасение России».
Падение Сперанского резко усилило позиции консерваторов: вскоре произошло назначение А.С. Шишкова государственным секретарем, а другой лидер «русской партии», Ростопчин, был произведен в генералы от инфантерии и вслед за тем состоялось его назначение московским генерал-губернатором. 14 июня 1812 г. вступил в управление военными делами А.А. Аракчеев.
Таким образом, в результате разгрома «французской» либерально-бюрократической «партии» в самый канун Отечественной войны 1812 года сложилась очень влиятельная «русская партия», которой предстояло сыграть исключительно важную роль в грядущей битве России и объединенного Запада.
