Автор: Филипп Лебедь
Часть. 3. Окончание
Обороне Камчатки во время русско-японской войны не было посвящено отдельных памятников; эту роль выполняли могилы участников тех событий. Подпоручик М.И. Сотников был убит японцами годом позже, однако оставался в народной памяти героем той войны. В мирное время он вернулся к надзору за рыбным промыслом. Край удалось отстоять от притязаний захватчиков, однако по условиям Портсмутского мира японцы получали доступ к российским береговым водам. Самоуверенные браконьеры, вопреки договору, пробирались в устья рек, что приводило к столкновениям. В устье Воровской группа японцев напала на Сотникова и его людей. Несколько ударов японским клинком в спину оборвали жизнь подпоручика. Погибли ещё пятеро русских, включая его соратника Македона Ворошилова, во время войны служившего писарем в дружине. Надпись на могиле Максима Ивановича гласила: «Здесь погиб в августе 1906 года офицер Сотников». В последний раз захоронение видели в 1939 году. Поскольку они находились неподалёку от обрывистого берега, принято считать, что их смыла регулярно наступающая река.
Единственным памятником той обороны оставалась могила первого погибшего в бою ополченца Ксаверия Бирули. Ещё в 1910 году на могиле было установлено чугунное надгробие с крестом, изготовленное и привезённое рыбопромышленником С.Ф. Грушецким, который основал на реке Озёрной завод, давший начало селу Запорожье. Находясь возле тропы между поселениями, могила многие десятилетия была хорошо знакома всем старожилам. В отличие от аристократа А.П. Максутова, Бируля имел происхождение, не противоречащее идеологической концепции советской героики. Однако в 1968 году районная администрация по каким-то причинам разорила могилу, вырвав плиту и перевезя её в близлежащее село Озёрная. Краеведы обнаружили её на окраине брошенной на кочки с отбитым крестом, в окружении пустых банок и бутылок. После обращений и публикаций могильную плиту перенесли в сам посёлок и установили вертикально возле стены в качестве мемориала. Само захоронение было брошено, теряла смысл надпись на плите: «Здесь похоронен дружинник Ксаверий Бируля, убитый на реке Озёрной 17 июля 1904 года». Общественность вновь подняла вопрос о её судьбе в середине 80-х годов, и только после распада СССР могила ополченца вернула своё надгробие. Сегодня она входит в число достопримечательностей Камчатки наряду с памятниками красным партизанам, погибшим за установление советской власти в 1922 году.
Русско-японская война актуализировала многие давно назревшие вопросы, требующие от властей решений, включая положение Камчатки. Полуостров был сильно удалён от столицы и от административных центров восточной части Империи. После 1856 года Камчатская область была упразднена в связи с включением её территории в Приморскую область, столицей которой до 1880 года был Николаевск, затем Хабаровск, а с 1888 года – Владивосток. Петропавловск оставался на периферии в сравнении с молодыми, но динамично развивающимися городами Дальнего Востока. Население полуострова для такой протяжённой территории было слишком малочисленным, отсутствие радиосвязи и телеграфа усугублял фактор сезонной навигации. При необходимости доставить важную информацию приходилось преодолевать через Охотск гигантские расстояния по снегам на собачьих упряжках.
В 1909 году вновь была образована самостоятельная Камчатская область, в которую вошли Петропавловский, Охотский, Гижигинский, Анадырьский и Чукотский уезды, а также Командорские острова. Петропавловск вернул себе статус административного центра отдельного региона. Годом ранее по распоряжению Совета министров Российской Империи началось сооружение станций беспроводного телеграфа в Николаевске и Петропавловске, и осенью 1910 года открылось радиотелеграфное сообщение между этими городами. Также началось проведение телеграфной линии от Охотска до Петропавловска, но ассигнированных для этого средств не хватило на завершение работ к 1914 году, когда грянула Великая (Первая мировая) война. Ещё одной задачей было обеспечение полуострова человеческим ресурсом. Приамурский генерал-губернатор П.Ф. Унтербергер в 1908 году утверждал в докладной записке, что приток русского населения на Камчатку оградит полуостров от мирной экспансии японцев. Предварительно он рекомендовал тщательно изучить условия занимаемых мест, чтобы никак не ущемить права старожилов. С учётом бурного роста численности населения Российской Империи и её стремительного развития в эпоху Николая II такая задача казалась вполне осуществимой. Тем более, Государь уже проводил программу свободного переселения крестьян в Сибирь и на Дальний Восток, преследуя те же цели укрепления восточных окраин империи за счёт многолюдных поселений с крепкими хозяйствами. Однако, совершенно неожиданно разразился 1917 год.
В феврале на собрании петропавловцев был образован городской Комитет общественной безопасности, а в декабре возник первый Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов под руководством командированного коммуниста Ивана Ларина. Патриархальное местное общество негативно восприняло приход большевиков. Летом три десятка вооружённых казаков-камчадалов арестовали членов городского и областного советов. Управление вернулась к Комитету общественной безопасности, который впоследствии подчинился правительству А.В. Колчака. Обстановка на Камчатке оставалась относительно спокойной, пока остальная Россия полыхала в огне Гражданской войны. В ночь на 10 января 1920 года военно-революционный штаб силами распропагандированных дружинников совершил переворот, весной съезд Советов провозгласил на полуострове советскую власть. Если во время Первой мировой войны и при правительстве А.В. Колчака на полуострове функционировали передовые рыбные производства, то приход «народной власти» окончательно вытесняет русских промышленников и утверждает господство японцев. Камчатка формально входит в подчинение ДВР и так же избегает конфликтов с Японской Империей. Тем более, в Авачинской бухте появляются военные корабли Страны восходящего солнца: Токио предупреждает, что будет защищать своё имущество и интересы. В руках японцев сосредотачивается весь промысел, японский капитал контролирует жизнь полуострова. Среди городских жителей, вероятно, с подачи самих японцев, распространяются настроения в пользу протектората Японской Империи, который представлялся гарантом стабильности.
На этом фоне в конце 1920 года Совету Народных Комиссаров поступило предложение от предпринимателя из США Вашингтона Бейкера Вандерлипа о продаже Камчатки. Сославшись на вымышленное родство с крупным финансистом Фрэнком Артуром Вандерлипом и на поручительство кандидата в президенты Уоррена Гардинга, бизнесмен предлагал «сделку века». Причём, по его заверениям, сдача Камчатки в аренду будет не столь эффективным решением, а вот продажа полуострова США вызовет у американского народа такой огромный энтузиазм, что Советское государство будет признано Белым домом. Осталось только дождаться победы на выборах. Председатель Совнаркома В.И. Ульянов (Ленин) настоятельно рекомендовал своим товарищам за это предложение «уцепиться обеими руками». На собрании московского актива РКП(б) в декабре 1920 года он заявляет следующее:
«Мы даём сейчас Америке Камчатку, которая по существу всё равно не наша, ибо там находятся японские войска. Бороться с Японией мы в настоящий момент не в состоянии. Мы даём Америке такую территорию для экономической утилизации. И давая это, мы привлекаем американский империализм против японского и против ближайшей к нам японской буржуазии, которая до сих пор держит в руках Дальневосточную республику».
Собственно, ни в состоятельность ДВР, ни в передачу Камчатки в состав РСФСР, которая оформилась юридически к марту 1921 года, он не верил:
«Камчатка принадлежит бывшей Российской Империи. Это верно. Кому же она принадлежит в настоящее время – неизвестно. Как будто она является собственностью государства, именуемого Дальневосточной республикой, но сами границы этого государства точно не установлены. На Дальнем Востоке господствует Япония, которая может всё, что хочет. Если мы Камчатку, которая юридически принадлежит нам, а фактически захвачена Японией, отдадим Америке, ясно, что мы выиграем. Вот основа моего политического рассуждения, и, опираясь на него, мы сразу решили непременно договор с Америкой заключить».
Вандерлип в своём письме уточняет, что бурно развивающимся Соединённым Штатам предстоит бороться за господство в океане с Японией, поэтому американскому флоту необходима камчатская нефть. Это «вождь мирового пролетариата» тоже не оставляет без внимания, в ходе своих размышлений отказывая русским и другим коренным народам в способности и, соответственно, праве распоряжаться богатствами своих недр: «На Камчатке нефти и руды такое количество, которое мы заведомо разработать не в состоянии». Впрочем, эта логика не должна была удивлять, ведь одновременно В.И. Ульянов предлагает сдать в иностранные концессии 18 миллионов гектаров леса в европейской части России.
Уже был составлен проект договора об аренде Камчатки американцами на 60 лет с правом на военно-морскую базу в Авачинской бухте, но нужны встречные гарантии от Вандерлипа, и наркому внутренних дел А.И. Рыкову поручено поторговаться, о чём Ленин с радостью сообщает в ходе своих декабрьских выступлений. В конце года он уточнил, что Камчатка не будет отдана раньше марта 1921 года и в очередной раз высказав опасения, что Япония может присвоить полуостров в любой момент, и только страх перед Америкой останавливает её. Много позже выяснится, что инициатор проекта не связан ни со своим влиятельным однофамильцем, ни с будущим президентом Гардингом, но пока он пытался заинтересовать Белый дом приобретением Камчатки, политическая обстановка на полуострове изменилась.
В мае 1921 года группа каппелевцев свергает пробольшевисткое правительство Приморской областной земской управы, и во Владивостоке вновь поднимается триколор. Временное Приамурское правительство братьев Меркуловых опирается на собравшиеся в регионе остатки войск атамана Г.М. Семёнова и армий А.В. Колчака, а также на нейтралитет японского корпуса. Петропавловцы, отнюдь не симпатизировавшие Советам, стали ожидать скорого освобождения. Осенью стало известно, что Владивосток снарядил так называемый Северный экспедиционный отряд, которому поручено выбить большевиков из Камчатки и покончить с анархией в северных районах области. Инициатором операции и командиром отряда являлся есаул Валериан Бочкарёв, а профинансировал экспедицию рыбопромышленник Хрисанф Бирич. Отряд численностью до 500 бойцов (большая часть – офицеры, остальные – казаки) вышёл из Владивостокского порта на пароходах «Свирь» и «Кишинёв». Встревоженные коммунисты телеграфируют своим охотским товарищам предупреждение: «Охотск Ревтройке. Белобандит Бочкарёв с отрядом вышел из Владивостока. Вероятно, зайдёт в Охотск. Примите самые строгие меры». Вскоре пришёл ответ: «Самые строгие меры приняты. Охотская ревтройка шлёт привет из Охотской каталажки. Есаул Бочкарёв». Облнарревком стал готовиться к переходу в подполье, перевозя из города вглубь тайги муку и другие продукты, вопреки протестам горожан.
Валериан Бочкарёв, вернувшись с Мировой войны, поступил к атаману И.П. Калмыкову в родное Уссурийское казачье войско. Отличался храбростью и ненавистью к коммунистам. Среди последних распространилась «слава» о нём как о палаче пламенного революционера Сергея Лазо. Примечательно, что Лазо вменялась ответственность за кровавую расправу на 87 чинами Конно-егерского полка под командованием В.В. Враштиля, которые добровольно сложили оружие во избежание бессмысленного кровопролития. В апреле 1920 года пленных офицеров везли в концлагерь для белогвардейцев под Хабаровском, но, опасаясь их освобождения японцами, красные перебили всех на полпути. Как рассказывал единственный уцелевший, выводили по одному в одном белье на мост над рекой Хор и, нанося удар по голове молотом, сбрасывали вниз. Через месяц Лазо с товарищами был арестован японскими войсками и выдан казакам атамана Калмыкова (ввиду пленения которого китайскими властями командование сохранившимся отрядом перешло есаулу Бочкарёву). В конце мая на станции Муравьёв-Амурский (ныне – Лазо) казаки провели в поезд С.Лазо, В.Сибирцева и А.Луцкого, затем, согласно впоследствии принятому советскому героическому канону, сперва избили до полусмерти, а заетем, ещё живого Лазо сожгли заживо в паровозной топке. Хотя в японской печати утверждалось лишь о расстреле красных вожаков Приморья.
Летом 1921 года во Владивостоке есаул убедил власти в том, что сумеет освободить от красных северо-восточные окраины и обеспечить доступ к богатым промысловым базам для обеспечения правительства золотом. Отплытие состоялось только 25 сентября 1921 года: матросы-коммунисты нанесли внутренние повреждения механизмам пароходов. Охотск был освобождён 6 октября без потерь. Бочкарёв разошлёт по округе мобильные команды своих офицеров, которые за относительно короткое время возьмут под контроль удалённые северные селения и восточные окраины нынешней Якутии. К весне 1922 года красные будут ликвидированы в поселениях Абый, Верхоянск, Булун, Аллаиха. Как правило, жители местных сёл встречали белых офицеров радушно, помогали с продовольствием и сами указывали на местоположение красных. С последними не церемонились: для идейных коммунистов предполагался только расстрел. Насильно мобилизованных красноармейцев казаки пороли и отпускали.
Успеху СЭО способствовало разгоревшееся в Якутии белое восстание, вооружёнными силами которого также командовали русские офицеры. Оставив в Охотске гарнизон в 200 бойцов и капитана Константина Грундульса на посту коменданта, повышенный до полковника Бочкарёв отправился в более глухие места. Вскоре он займёт территории от Индигирки и Колымы до Чукотки. Устанавливая торговые связи, разведывая о приисках, собирая ясак, он будто заново открывал и покорял те края, подобно своим предшественникам-казакам, появившимся здесь столетия назад. По аналогии с первопроходцами прошлых веков, он даже задумывал основать новый порт и склад в том самом месте, где сегодня вырос Магадан. Главный штаб полковник разместил в портовом поселении Наяхан, где имелась радиостанция и служебные постройки.
Пароход «Свирь» с генерал-майором Н.А. Поляковым и отрядом из 90 офицеров и казаков вошёл в Авачинскую бухту 28 октября 1921 года. Генерал выставил ультиматум большевикам: сдать всё находящееся в городе оружие, а для остальных петропавловцев передал послание Приамурского временного правительства, в котором звучал призыв к великому подвигу ради возрождения национальной России. К тому моменту нарревкомовцы уже сбежали на сопки и вглубь полуострова, ограбив казначейство и разгромив типографию. С ними ушёл партизанить хорошо вооружённый отряд милиции. Городская дума велела собрать оставшееся нарезное оружие и организовать встречу с хлебом-солью. Сотня Полякова высадилась утром 29 октября 1921 года, и так без боя был освобождён Петропавловск. Вскоре в город прибыл особоуполномоченный Приамурского правительства Х.П. Бирич, а позже из Владивостока будет направлено Особое совещание из местных политических деятелей несоциалистического толка. По наблюдениям посланников, власть коммунистической партии не повлияла отрицательно на городское самоуправление.
Тем временем, полковник Бочкарёв планировал провести краевой съезд всех северян в Гижиге в сентябре 1922 года. В своём воззвании к народам севера он предупреждал, что «интернациональный сброд» в лице представителей советской власти захватившей власть в Москве готовится распродать все их родные земли иностранцам, что этот режим не пожалеет их леса и горы, надорвёт их самих непосильным трудом, разрушит их семьи, традиции и заветы предков. Он же призывал народы севера к организации самоуправления и защите собственного порядка. При этом между гражданской администрацией и военным командованием Петропавловска возникли разногласия, едва не вылившиеся в серьёзные конфликт, однако их примиряло и объединяло общее дело – налаживание нормального быта и экономической жизни Камчатки. В Петропавловск прибыло продовольствие, восстанавливалась связь с другими поселениями, что серьезно тревожило большевиков. Нарревкомовцы Ларина проводили агитацию среди сельских жителей, а в феврале 1922 года объявили о начале блокады Петропавловска. Они обложили город и перехватывали всех следовавших в него или покидавших. Местные захватывались и насильно уводились в отряд, домовладения и хозяйства подвергались разграблению в пользу штаба отрядов. Посланный с ответственным поручением в село Завойко (ныне – Елизово, по фамилии красного партизана) полковник Лукомский был захвачен и замучен до смерти, потом были убиты два казака, отправившиеся за сеном. В феврале начались первые столкновения с партизанами в окрестностях Петропавловска, а самое крупное произошло в районе сельхозфермы в июне. Несколько красных были застрелены, казаки тоже понесли потери. Летом группа партизан пробралась в город и выстрелом через окно убила начальника военно-политического розыска подпоручика П.Д. Пояркова. Однако крупных столкновений до самого октября здесь так и не происходило.
В то же время на севере отряд полковника Бочкарёва, очистив от красных север, подчинял всю коммерцию региона. Но тогда же среди части офицеров возник заговор. Корыстные интересы, агитация сторонних лиц, тяжёлые условия пребывания в удалённой от всего Гижиге, жестокие нравы – здесь сложилось много факторов. Жалованье не выдавалось деньгами, начальник СЭО был строг к подчинённым и гражданским. Полковник Шевчунас подвергал порке гижининцев за воровство и лень. В результате Валериан Бочкарёв был ранён и схвачен бунтовщиками, намеревающимися отправить его под суд во Владивосток, но вскоре верные чины освободили командира. Позже до штаба добрался и генерал-майор Поляков. Мятежники были расстреляны.
Летом 1922 года власть во Владивостоке сосредотачивается в руках генерала М.К. Дитерихса. Он высылает на помощь восставшей Якутии дружину генерала А.Н. Пепеляева, а в Петропавловск приходит канонерская лодка «Магнит» под командованием капитана 1-го ранга Б.П. Ильина, который временно исполняет обязанности начальника Камчаткой области.
При нём в сентябрьские дни прошли торжества, посвящённые годовщине Петропавловской обороны 1854 года. После литургии в соборе крестным ходом горожане проследовали к братской могиле у Никольской сопки, где совершилась панихида. Затем на площади состоялся парад, и после торжественной речи Б.П. Ильина о героических предках, сражавшихся на великую Россию под стягом династии Романовых, прозвучал национальный гимн: «Боже, Царя храни!» Несмотря на блокаду, в Петропавловске пытались выстроить нормальную жизнь с культурным досугом, работой учебных заведений и драмкружками. До петропавловцев доходили постановления Приамурского земского собора и распоряжения генерала Дитерихса. Вместе с тем, члены городской думы уже знали: под давлением США Япония приняла решение о выводе войск из Приморья. Это означало: белый Владивосток продержится недолго, а за ним придёт черёд Петропавловска. Времени оставалось немного.
Некоторые политики, военные и общественные деятели выдвигали проекты создания автономии под протекторатом Японии, которая могла бы безбедно существовать, используя огромные богатства края и торгуя с ближайшими странами, коих было немало, начиная от США, Канады и самой Японии. Звучали предложения перевести белую армию, правительство и всех желающих из Приморья на Северо-восток, сделав его новым буферным государством, однако Михаил Дитерихс принял единственно верное решение, выполненное белым командованием: эвакуация. Избегая бессмысленных жертв, 20 октября он начала выводить остатки армии и всех желающих из России. Часть войск грузилась на суда Сибирской флотилии, другие уходили с беженцами пешим строем. Их ждали Вонсан, Пусан и Шанхай – многие лет скитаний на чужбине и тоска по любимой Родине. Последняя администрация Петропавловска была назначена 25 октября, а 2 ноября она уже покинула город вместе с гарнизоном. Красные флаги поднялись над Петропавловском 10 ноября 1922 года.
Однако даже к началу 1923 года советская власть не могла похвастаться тем, что контролирует весь Северо-восток, поскольку там, в тундре, среди снегов и ветров продолжал оставаться обречённый отряд полковника В.И. Бочкарёва.
От Ново-Мариинска (ныне – Анадырь) и от Петропавловска отправились к последнему оплоту белых партизанские отряды из охотников и красноармейцы на собачьих упряжках под командованием Григория Чубарова. В течение трёх месяцев красные будут охотиться на участников Северного экспедиционного отряда. На пути к заливу барона Корфа красные перебьют группу бывшего коменданта Охотска Константина Грундульса, пощадив двух мобилизованных музыкантов и жену капитана, которую заберёт как трофей комиссар Чернов, убивший её мужа. В других населённых пунктах и на дорогах будут встречаться малочисленные группы офицеров, которые будут убиты в результате засад и стремительных атак. Охотники поражали их меткими выстрелами издалека, раненых красноармейцы добивали штыками. В конце марта Апукском районе будет уничтожен отряд полковника Шевчунаса. Рейд дойдёт до Гижиги к 10 апреля когда гранатами и плотным огнём будет атакован дом, где белые собрались для празднования Пасхи. Главный бой состоится уже 13 апреля в Наяхане, где основная часть отряда полковника Бочкарёва будет обороняться до прихода темноты. Тех, кто согласится сложить оружие, расстреляют в тот же день, включая раненого Н.А. Полякова и самого В.И. Бочкарёва. Часть казаков сведёт счёты с жизнью, отказавшись сдаваться. Знаменитого начальника отряда добьет Парамон Козлов – адъютант Чубарова. Только к концу 1923 года Советы смогут окончательно утвердиться в регионе, разгромив уже самые последние осколки Белого движения.
Таким образом, независимо от планов и действий большевиков, их заклятые враги белогвардейцы сохранили Камчатку частью России и отстояли её, как и всю Россию, для будущих поколений.
Часть. 2 https://rusnasledie.info/beloe-solnce-kamchatki-2/
