Автор: Вольфганг Акунов

Часть. 2 Продолжение

ВЕХИ БОЕВОГО ПУТИ АЗИАТСКОЙ КОННОЙ ДИВИЗИИ.

Подобно многим прозорливым русским людям, барон фон Унгерн сразу распознал в большевицкой военной и, главное, духовной агрессии абсолютное зло, затмевающее все, что до него обрушивалось на мировую цивилизацию и, в первую очередь, — многострадальный русский народ и другие народы России.

В 1918 г. Унгерн (после участия, в составе Уссурийской казачьей дивизии, в так называемом «Корниловском мятеже», в действительности спровоцированном кликой Керенского с целью окончательной дискредитации генералитета и офицерского корпуса Русской армии), прибыл в Забайкалье и стал помощником своего бывшего сослуживца атамана Семенова. Резиденция барона Унгерна находилась на станции Даурия. В состав Азиатской Конной дивизии атамана Забайкальского Казачьего войска Г.М. Семенова входило три конных полка, сформированных из жителей Внутренней Монголии (харачинов), баргутов и бурят (соплеменников атамана Семенова по отцу, происходившему, по материнской линии, из рода Чингисидов). Все полки находились под командой русских казачьих офицеров. Харачины, в количестве нескольких сотен человек, еще в 1918 г. перешли на службу к атаману Семенову, в дивизию барона Унгерна, и были сведены им в 3-й Хамарский полк во главе с полковником Чупровым (убитым в 1919 г.). Летом 1918 г. предводитель харачинов Фушенга взбунтовал своих людей на станции Даурия, но был убит при штурме своего дома русскими офицерами и казаками-бурятами. О причинах похода барона Унгерна на Ургу все пишут по-разному.

 

Соратники Унгерна И.И. Серебренников в своей книге «Великий отход» и Н.И. Князев в своей книге «Легендарный барон» вспоминают, что атаман Семенов и его бурятские сторонники планировали создать Великое монгольское государство, в состав которого должны были войти также все области России и Китая, где население говорило на монгольских наречиях, а именно – Монголия, Внешняя и Внутренняя Барга и часть русского Забайкалья. На станции Даурия было образовано временное правительство будущего «панмонгольского» государства во главе с Нэйсэ-гегеном – «живым богом» одного из монастырей Внутренней Монголии. В состав его правительства входило и несколько русских бурятов. В январе 1920 г. харачины во главе с Нэйсэ-гегеном, после карательной экспедиции монгольско-харачинского конного полка, русской роты и 1 артиллерийской батареи вглубь занятого красными Селенгинского края, снова взбунтовались, перебили русскую роту и попытались возвратиться на родину. 100 харачинов прорвались в Монголию, остальные вместе с Нэйсэ-гегеном были схвачены и расстреляны китайцами-«гаминами». «Гаминами» монголы именовали солдат китайских революционных войск (от китайского слова «гэминь» — «революция»; от этого же слова происходит название китайской революционной партии Сунь-Ятсена и Чан Кайши — «Гоминьдан»).

Согласно другим источникам, целью похода Унгерна на Ургу было «восстановление всех монархий», начать которое он замыслил с Монголии. Первоначально неистовый остзеец планировал объединить все монгольские земли (Внешнюю и Внутреннюю Монголию) в Единую Великую Монгольскую Державу. Затем Унгерн намеревался создать Срединное государство, включающее в свой состав, наряду с монгольскими землями, также Синьцзян (Китайский Туркестан), Тибет, Казахстан, Среднюю Азию и кочевые народы Сибири. Эти государства должны были, «как ветвь огромного дерева, питаться от могучего древнего древа верной прежним заветам Срединной Империи, возглавляемой Императорами из Кочевой Маньчжурской династии, носительницы веры, верности и любви ко всем народам Великого Монгола».

Создание Срединного государства должно было, в свою очередь, создать необходимые условия для восстановления монархии в России, а затем и в Европе.

В то время китайские республиканцы (на тот период гоминьдановцы были союзниками большевиков, щедро снабжавшими их военными советниками), введя в Монголию дополнительные контингенты войск и объявив о разоружении и роспуске монгольской армии, фактически ликвидировали независимость страны. Повсюду в Монголии китайские солдаты грабили русские и бурятские поселения. Суеверные монголы ждали какого-то знамения свыше, чтобы подняться на борьбу. И такое знамение было им дано. Китайцы отстранили от власти и арестовали духовного и светского повелителя Монголии – Богдо-гегена Джабдзавандамбу (Джебцзундамбу) Хутухту. Арестовав монгольского «живого бога» китайские революционные генералы хотели лишний раз продемонстрировать всю безраздельность своей власти над Монголией. 350 хорошо вооруженных китайцев охраняли Его Святейшество, находившегося с супругой под арестом в своем Зеленом дворце.

В начале августа 1920 г. Анненковский (состоявший из бывших чинов отдельной Партизанской дивизии атамана Анненкова и потому названный в честь легендарного атамана) и 1-й Татарский полк выступили в 1-й Забайкальский отдел для борьбы с красными. Командиром Анненковского полка был войсковой старшина (казачье воинское звание, соответствующее общевойсковому подполковнику) Циркулинский, Татарского – генерал-майор Резухин.

В Даурии, цитадели барона, остались Китайская сотня под командованием подпоручика Гущина, Японская сотня капитана Судзуки и обоз под командованием В.К. Рериха, родного брата известного художника и теософа Н.К. Рериха. Резервом командовал прославившийся своей жестокостью подполковник Сипайло.

После боев 24 и 26 сентября командиром Анненковского полка стал поручик Царьгородцев. В Даурию прибыла Тибетская сотня хорунжего Тубанова. Входившие в ее состав тибетцы запомнились своим русским соратникам (в частности, Н.И. Князеву) своим обычаем пить из человеческих черепов, оправленных в серебро (поневоле вспомнишь о князе Святославе Киевском, череп которого убивший его хан кочевников-печенегов, по свидетельству Нестора-летописца, велел «оковать» в чашу, из которой потом пил на пирах!).

В октябре 1920 г. китайцы заговорили о неизвестном военном отряде из русских, бурят и монголов, идущем на Ургу (ныне – Улан-Батор, столица Монголии). 23 октября в китайских сводках впервые прозвучало имя барона Унгерна. В то время в столице Монголии находилось до 15 000 (по некоторым сведениям, даже до 18 000) китайских солдат, вооруженных до зубов, при 40 артиллерийских орудиях и более чем 100 пулеметах. Для сравнения: в рядах наступавших на Ургу передовых войск барона насчитывалось всего 9 конных сотен при 4 орудиях и 10 пулеметах! Поневоле вспомнишь слова Святого благоверного князя Александра Невского: «Не в силе Бог, но в правде!».

Город был объявлен на осадном положении. Китайцы начали у русских, составлявших немалую (и наиболее обеспеченную) часть населения Урги «реквизиции, плавно перешедшие в грабеж».

26 октября в предместье Урги произошел первый бой китайцев с передовым отрядом барона Унгерна. Следующий штурм Урги начался 30 октября и продолжался до 4 ноября. Не сумев преодолеть отчаянного сопротивления превосходящих унгерновцев численностью и вооружением китайцев, части барона остановились в 4 верстах от Урги, в местечке Ублун. Унгерн направил часть своих сил в Цеценхановский район с целью агитации среди монголов, чтобы поднять их на борьбу за освобождение Богдо-гегена и его супруги, арестованных китайскими оккупантами.

По данным И.И. Серебренникова, войско барона Унгерна на тот момент состояло из 400 русских (преимущественно забайкальских казаков) и 2000 «азиатцев» – бурят, монголов, татар, киргизов, китайцев, тибетцев, башкир и небольшого числа японцев.

Барон умел подавляюще действовать на психику китайских солдат, благодаря чему сумел изгнать из Урги пятнадцатитысячный китайский гарнизон, имея при себе лишь небольшой отряд почти без артиллерии.

Барон Унгерн лично деморализовал китайских солдат. Осажденные в Урге китайцы объявили за голову барона большую денежную награду, но…

Среди бела дня барон Унгерн, в своем обычном монгольском одеянии – красно-вишневом халате с золотыми генеральскими погонами и орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия на груди, в белой папахе, с ташуром в руке, не обнажая шашки, беспрепятственно въехал в занятую китайцами Ургу по главной дороге, средним аллюром. Он заехал во дворец Чен-И, главного китайского чиновника в Урге, а затем, проехав через консульский городок, преспокойно вернулся в свой стан.

Проезжая на обратном пути мимо ургинской тюрьмы, барон заметил китайского часового, уснувшего на посту. Возмущенный столь вопиющим нарушением дисциплины, барон отхлестал заснувшего часового ташуром. Проснувшемуся и насмерть перепуганному солдату Унгерн по-китайски «довел до ума», что часовому на посту спать запрещено, и что он, барон Унгерн, лично наказал его за проступок. После чего спокойно поехал дальше.

Этот «необъявленный визит» барона Унгерна в змеиное гнездо произвел в осажденной Урге колоссальную сенсацию среди населения, а китайских оккупантов поверг в страх и уныние. Суеверные китайцы не сомневались, что за дерзким бароном стоят и помогают ему какие-то могущественные и сверхъестественные силы.

По ночам казаки Унгерна раскладывали в лагере костры так, чтобы все пространство на священной для монголов горе Богдо-Ул казалось заполненным бесчисленным воинством Унгерна. У гоминдановских солдат, в страхе взиравших на ночные огни, невольно возникали мысли о злых демонах, воюющих против них на стороне казаков Унгерна.

Осада Урги была замечательна именно тем, что была чисто «психологической» и полностью деморализовала «красных китайцев». Одним из этапов этой «психологической войны» было дерзкое по замыслу и исполнению освобождение монгольского «живого бога» из-под стражи, порученное бароном Унгерном буряту-сорвиголове Тубанову и 60 тибетцам («тубутам») его казачьей сотни. Фанатичные ламаисты, тибетцы ненавидели китайцев и были известны своей отвагой и изобретательностью. В конце января 1921 г. переодетые ламами тибетцы Унгерна перебили китайскую охрану, взяли на руки Богдо-гегена (он был слеп), его жену и бежали с ними на священную гору Богдо-Ул, а оттуда – в монастырь Маньчжушри (где хранилась статуя этого бодисатвы, покровителя Маньчжурской династии Цин, свергнутой за 10 лет перед тем китайскими революционерами; свой план реставрации поверженных монархий Унгерн планировал, после восстановления власти Хутухты в Монголии, продолжить восстановлением власти династии Цин в Китае – он, кстати, и сам был женат на цинской принцессе). Дерзкий увоз Богдо-гегена с женой у них «из-под носа» окончательно привел китайских солдат в состояние паники.

Призывы Унгерна к борьбе за независимость Монголии и изгнание «красных китайцев» были поддержаны широчайшими слоями монгольского общества. В войско барона валом повалили монгольские скотоводы-араты, настрадавшиеся в кабале у китайских ростовщиков.

3 февраля барон Унгерн отобрал специальный Ударный отряд из забайкальских казаков, башкир и татар и лично повел его в наступление на предместье Урги. Ударный отряд «бароновцев» (или «баронцев», как они сами себя с гордостью называли), как таран, сокрушил сторожевые посты «красных китайцев» и очистил от них предместье города. Деморализованные «гамины» поспешно бросились отступать на север <…>

3 февраля войска Унгерна окончательно очистили Ургу от китайцев.

Приказы барона по Урге: «За мародерство и насилие над жителями – смертная казнь». Схваченных коммунистов барон приказал вешать, а их имущество забирать в войсковую казну. Так, были казнены большевики Кучеренко и Гембаржевский, механики ургинской типографии, «красный поп» Парняков. Был издан приказ о мобилизации в армию русских: «Всем мужчинам явиться на городскую площадь 8 февраля в 12 часов дня. Не исполнившие этого будут повешены. Барон Унгерн».

После того, как русские, монголы и даже китайцы убедились, что с приходом унгерновцев порядок был нисколько не нарушен, а наоборот, восстановлен ими до идеального уровня, что прежние тяжелые налоги отменены или снижены, по крайней мере, вдвое, городская жизнь в Урге вновь потекла по мирному руслу.

Отступая из Урги на север, к советской границе, китайская солдатня вырезала сотни русских в том числе женщин и детей, в Кяхтинском Маймачене. Большевики пропустили часть китайцев во главе с Чен-И через границу и перевезли их в Маньчжурию через Читу. Другая часть «гаминов» во главе с генералом Чу-Лицзяном, убедившись в малочисленности унгерновцев, двинулась обратно на Ургу. Искусным маневром барону, имевшему всего 66 сотен, т.е. около 5 000 штыков и сабель, удалось сжать многократно превосходивших его численностью китайцев, как клещами.

Со стороны Урги китайцам преградило дорогу возглавляемое бывшими колчаковскими офицерами русско-монгольское ополчение. Решающее (и крупнейшее на территории Монголии за последние 200 лет!) сражение разыгралось близ Цаган-Цеген. На небольшом пространстве с обеих сторон сошлось грудь в грудь более 15 000 бойцов. На каждого русского всадника приходилось от 10 до 15 китайцев. Азиатская Конная дивизия испытывала острый недостаток в боеприпасах, и потому многие унгерновцы стреляли по врагу стеклянными пулями (способ лить пули из стекла был предложен Унгерну ургинским инженером Лисовским). Во время боя барон появлялся в самых жарких местах под обстрелом китайцев, но ни разу не был даже ранен.

Китайцы были разгромлены, окружены и после трехдневных боев отступили. Унгерн преследовал их 200 верст, но потом вернулся в столицу. Часть китайских войск, в том числе кавалерия Го-Сунлина, закрепилась на юго-востоке Монголии. Китайцы рассчитывали прочно удержать этот район. Но Унгерн, получив благословение Богдо-гегена, снова выступил против них. В конце марта Азиатская Конная дивизия в сражении близ Чойры (по-монгольски Чойрин-Сумэ) истребила «гаминов» почти поголовно. Спаслись бегством за границу только сам Чу-Лицзян и Го-Сунлин с остатками кавалерии. Погибло более 4 000 китайцев.

Унгерну достались колоссальные трофеи, в т.ч. артиллерия, винтовки, пулеметы, миллионы патронов, лошадей и более 200 верблюдов, навьюченных добычей. От Чойры было всего 600 верст до Пекина (ближе, чем до Урги). Китайцы были в панике. Но Унгерн пока что не собирался переходить границу. Поход на Пекин с целью восстановления престола свергнутой династии Цин планировался им, но на более позднее время, уже после создания панмонгольской державы.

Практическая программа барона Унгерна заключалась в создании восточного типа монархии с центром в Монголии. Такую форму государственности он считал наиболее приемлемой в той ситуации. «Я знаю и уверен, писал барон, что только с Востока может идти свет…Этот свет – восстановление монархов…Европейская культура принесла столько зла для Востока, что пора вступить в борьбу». Наиболее благоприятная почва в борьбе за монархию, считал генерал Унгерн, создалась к 1921 г. (Унгерн был особенно воодушевлен разгромом Венгерской Советской республики и восстановлением белым венгерским адмиралом Миклошем Хорти в Венгрии монархической формы правления в 1920 г.) именно в Монголии. С этой целью он и вынашивал создание ордена «буддийских крестоносцев».

Барон Унгерн принял монгольское подданство (но не ламаизм – вопреки многочисленным легендам и слухам на этот счет!). Богдо-геген присвоил Унгерну звание хана и княжеский титул «дархан-цин-вана». «Просто» ваном (князем 2-й степени) он стал еще за полтора года перед тем, после женитьбы на цинской принцессе (перед свадьбой принцесса приняла Православие; ей было наречено имя Мария Павловна; венчание состоялось в Харбине по православному обряду).

Барон Унгерн организовал в Урге для нужд своей армии мастерские, в том числе сапожные, портняжные и по изготовлению знамен. В этот период было изготовлено и знамя всей Азиатской Конной дивизии, усиленной после взятия Урги до 4-х полков.

1-й Татарский полк возглавлял есаул Парыгин, 2-й – есаул Хоботов, 3-й – военный чиновник Яньков, 4-й Монгольский – войсковой старшина Архипов.

По случаю коронации Богдо-гегена ханом независимой Монголии в Урге состоялся военный парад, на который чинами Азиатской Конной Дивизии (в том числе и самим бароном Унгерном) была надета новая форма.

На тот момент под началом барона насчитывалось 10550 солдат и офицеров, 21 артиллерийское орудие и 37 пулеметов. По масштабам Монголии эта армия, хотя и небольшая, выглядела достаточно внушительно, обладая к тому же высокой маневренностью и подвижностью.

Тем временем на севере к границам Монголии подошла 5-я Красная Армия. Дело в том, что, по обычному большевицкому сценарию, в Монголии вдруг объявилось свое «родное» революционное «рабоче-крестьянское» правительство во главе с проповедником скорого прихода «царства Шамбалы» националистом Сухе-батором (позднее – задним числом! – произведенного советскими историками в «марксиста» и «большевика») и коммунистами Бодо и Данзаном, призвавшее «великого северного соседа» прислать им на помощь «монгольскому революционному пролетариату» (!?) «армию мировой революции».

И тогда войска барона решили нанести превентивный удар.

 

Продолжение следует…

Изображения с сайтов lenta.ru и ria.ru

 

 

Поделиться ссылкой: