Автор: Александр Гончаров
Порой приходится слышать, что поэты приходят несвоевременно, кто-то опережает свою эпоху, а кто-то полностью погружается в грезы и туманы прошлого. Да, только чепуха все это. Бог посылает поэта тогда, когда он нужен этому миру, просто общество, увлеченное житейскими задачами, поэта не понимает и не принимает, и только гораздо позже осознает важность того, что он жил и творил в эти годы, а не другие, вычлененные из времени-пространства.
Поэты Белого движения (язык не поворачивается произнести поэты первой русской эмиграции) пришли в лихолетье, захлестнувшее Россию после революции начала XX века. Они унесли Россию на своих плечах в дальние края, чтобы она вернулась на пепелище Советского Союза в свой черед, в свой срок.
Арсений Иванович Митропольский, больше известный под псевдонимом Несмелов, принадлежит к славной когорте Белых поэтов, а его творчество является одним из лучших образцов русской поэзии «Серебряного столетия», закончившегося в России со смертью Александра Блока и гибелью Николая Гумилева.
«Серебряный век» ушел из наших земель вместе с поэтами и писателями, уплыл на кораблях, его унесли в своих умах бывшие юнкера и офицеры Белой армии, казаки и интеллигенты, крестьяне и рабочие, не пожелавшие склонить выи перед советским режимом. Судьба Несмелова во многом похожа на жизни тех людей, которые любили Россию и за нее воевали на фронтах гражданской войны.
Арсений Митропольский (Несмелов) родился в 1889 году, учился во Втором кадетском корпусе и Нижегородском Аракчеевском училище, на фронтах Великой войны (1914-1918) сражался в рядах прославленного Фанагорийского гренадерского полка. Публиковать стихи начал в 1912 году, а первый поэтический сборник вышел в 1915-ом.
Все оборвал Февраль 1917-го…
…В этот день в посольствах шифровали
Первой сводки беглые кроки,
В этот день отменно ликовали
Явные и тайные враги.
В этот день… Довольно, Бога ради!
Знаем, знаем, – надломилась ось:
В этот день в отпавшем Петрограде
Мощного героя не нашлось.
Этот день возник, кроваво вспенен,
Этим днем начался русский гон −
В этот день садился где-то Ленин
В свой запломбированный вагон.
Вопрошает совесть, как священник,
Обличает Мученика тень…
Неужели, Боже, нет прощенья
Нам за этот сумасшедший день?!
Потом наступил зловещий Октябрь. Находясь в Москве, Митропольский принял участие в обороне юнкерами Кремля. Именно тогда, по его свидетельству, слово «белый» было применено к защитникам национальной России от Совдепии. Несмелов все высказал в своих стихах. Он дал четкие правдивые оценки и героизму, и борьбе.
Мы − белые. Так впервые
Нас крестит московский люд.
Отважные и молодые
Винтовки сейчас берут.
И натиском первым давят
Испуганного врага,
И вехи победы ставят,
И жизнь им недорога…
А еще поэт с горькой откровенностью сетует о предательстве.
…Отважной горсти юнкеров
Ты не помог, огромный город,
Из запертых своих домов,
Из-за окон в тяжелых шторах.
Ты лишь исхода ждал борьбы
И каменел в поту от страха.
И вырвала из рук судьбы
Победу красная папаха.
Всего мгновение, момент
Упущен был − упал со стоном.
И тащится интеллигент
К совдепу с просьбой и поклоном…
После поражения в Первопрестольной, Несмелов не сдался. Он решительно оставил Москву и отправился в Сибирь, где присоединился к армии адмирала А. Колчака. В чине поручика он испытал все перипетии гражданской войны в Сибири. Он зимой 1920 года шел вместе с соратниками путями Великого Ледяного похода. С доблестными каппелевцами Несмелов добрался до Читы. Затем была относительно спокойная жизнь во Владивостоке. Здесь он раскрывается не только как поэт, но и талантливый журналист. В 1924 году Арсений Несмелов уходит из России в Китай. Он активно включается в русскую культурную жизнь Харбина. Здесь он раскрывается и как прозаик.
Несмелов никогда не скрывал своих политических взглядов. Ему принадлежат следующие строки: «Конечно, все мы были монархистами. Какие-то эсдеки, эсеры, кадеты − тьфу − даже произносить эти слова противно. Мы шли за Царя, хотя и не говорили об этом, как шли за царя и все наши начальники».
Стихотворение «Цареубицы» надо признать покаянным Словом поэта. Есть в это поэтическом произведении, нечто неуловимо схожее с литературным миром Древней Руси – Святой Руси.
Мы теперь панихиды правим,
С пышной щедростью ладан жжем,
Рядом с образом лики ставим,
На поминки Царя идем.
Бережем мы к убийцам злобу,
Чтобы собственный грех загас,
Но заслали Царя в трущобу
Не при всех ли, увы, при нас?
Сколько было убийц? Двенадцать,
Восемнадцать иль тридцать пять?
Как же это могло так статься −
Государя не отстоять?
Только горсточка этот ворог,
Как пыльцу бы его смело:
Верноподданными − сто сорок
Миллионов себя звало.
Много лжи в нашем плаче позднем,
Лицемернейшей болтовни,
Не за всех ли отраву возлил
Некий яд, отравлявший дни.
И один ли, одно ли имя −
Жертва страшных нетопырей?
Нет, давно мы ночами злыми
Убивали своих Царей.
И над всеми легло проклятье,
Всем нам давит тревога грудь:
Замыкаешь ли, дом Ипатьев,
Некий давний кровавый путь!
В 1941 году, по советским источникам (которым особого доверия нет), Несмелов стал сотрудничать с японцами в Китае. Между прочим, СССР тогда с Японией не воевал. Причем «Дело Несмелова» до сих пор полностью не изучено: оно по непонятной причине было разделено и, примерно около 150 страниц, никто из историков не видел. За это коммунистические пропагандисты объявили Арсения Ивановича врагом русского народа. Кстати, в Индии чтят память национального героя Субхаса Чандру Боса, который входил в правительство «Азад Хинд», созданное японцами. Субхас Чандра Бос так противостоял английским колонизаторам. Почему же тогда Несмелову отказывают в том, что признано законным правом Боса? Для него Россия находилась под пятой большевистской оккупации.
Несмелов имел возможность в 1945 году уйти из Китая с японцами. Он отказался. Личного ареста он дожидался по-своему. Когда представители советских карательных органов пришли «задержать контрреволюционера», то они обнаружили его сидящимв полной офицерской форме за столом,на котором стояла рюмка водки и лежал револьвер. Несмелов выпил водку, отдал оружие попросил себя расстрелять. На что ему ответили, мол, будут решать другие официальные лица.
Чести знак, возложенный на плечи,
Я пронес сквозь грозную борьбу,
Но, с врагом не избегая встречи,
Я не сам избрал себе судьбу.
Жизнь правят мощные законы,
Место в битве указует рок…
Я люблю вас, старые погоны,
Я в изгнаньи крепко вас берег!
Говорят, опять погоны в силе –
Доблести испытанный рычаг!..
Ну, а те, что прежде их носили
На своих изрубленных плечах?
Что поделать – тех давно убили.
Не отпели. Не похоронили:
Сгнили так!..
Память длит рассказ неугомонно.
Полно, память, − день давно погас…
Эти потемневшие погоны
Все-таки оправдывают нас!
Арсений Иванович умер 6 декабря 1945 года в пересыльной тюрьме Гродеково…
Поэтов и воинов Творец дарует неслучайно.
Нам бы только понять и принять их…
Не для них…
Для самих себя.
…Всюду были мощные владыки,
Грозные решители войны,
Но не лица, а скорее лики
У вождей российской старины.
Кроткое, евангельское что-то
В их чертах, и взор их углублен
Строгой православною заботой −
Не нарушить Божеский закон!
Только с тем мы начинали сечу,
Кто кровав был и сильнее нас,
И победе праведной навстречу
Вел полки Нерукотворный Спас!
***
Потому-то и непобедима
В вихре битв святая Русь была,
Ибо вражья пролетала мимо,
Мимо сердца Родины стрела!
Туг рассказ окончи о России.
Пусть он краток, пусть он очень сжат −
Всё же внуков души молодые
От него напевно задрожат.
В их сердцах большое вспыхнет пламя,
Клятвенно поднимется рука,
И Россия снова будет с нами,
Улыбнувшись нам издалека.
