— 911 г. Первый мирный торговый договор Руси с Византией
Великий князь Олег заключил первый мирный торговый договор Руси с Византией. Олег, от имени своего и «иже суть под рукой его светлых бояр», послал «от рода русского», в Царьград послов, которые и заключили известный договор русских с греками 911г. Заключен он при императорах Льве, Александре и Константине. Договор был заключён после успешного похода дружины князя Олега на Византию и продолжил дальнейшую регламентацию русско-византийских отношений, предусмотренных договором 907 г. Общеполитическая часть договора 911 г. повторяла положения договоров 860 г. и 907 г. Тексту договора предшествовала летописная запись, в которой указывалось, что князь Олег послал своих мужей «построити мира и положити ряд» между Русью и Византией. Содержание договора определяет основания для обвинения русского или грека в преступлении. Затем, в договоре русские и греки обязывались помогать взаимно торговым кораблям тех и других, попавшим в несчастье. Договор обязывал также выкупать русских и греческих невольников и военнопленных тех стран, куда будут ездить купцы договаривающихся сторон. Согласно договору, русским разрешалось служить у греческих императоров. По заключении договора императоры богато одарили послов и дали приказ водить их по церквям и знакомить с христианской верой. В 912 году послы возвратились в Киев. Есть предание, что осенью того же года Олег ходил на север в Новгород и Ладогу, где и скончался. За четыре года до заключения мирного торгового договора, в 907 г. во главе войска из всех подвластных ему племен князь Олег совершил поход на Византию. К Царьграду (Константинополю) подошел флот, насчитывавший 2000 кораблей. Воинство Олега высадилось на берег и опустошило окрестности византийской столицы. Затем, согласно летописи, князь Олег приказал своим воинам поставить корабли на колеса. Дождавшись попутного ветра и подняв паруса, корабли киевского князя по суше двинулись на Царьград. Олег взял с Византии огромную дань (по 12 гривен на каждого своего воина, которых, по летописному сообщению, было около 80 000 человек) и заключил с ней выгодный для Руси мирный договор. Уходя от Царьграда, Олег в знак победы повесил свой щит на городских воротах.
— 1705 г. Взята столица Курляндии Митава
Русские войска под командованием царя Петра I взяли столицу Курляндии, и вся страна покорилась ему. Осада Митавы стала частью Северной войны. Формально русскими войсками командовал князь Репнин, а фактически – сам Царь Петр I. Укрепления Митавы состояли из старинного замка и четырех земляных бастионов. Хотя гарнизон замка не превышал тысячи человек, его комендант Кюрринготказался сдаться, и Петру пришлось продолжить правильную осаду. После того, как в конце августа из Полоцка подвезли тяжелую осадную артиллерию, положение осажденных стало безнадежным. 2 сентября гарнизон капитулировал. В Митаве русские взяли 290 пушек, 58 мортир и гаубиц, 13505 ядер и 2125 бомб. Взятие Митавы было особенно важно для русских тем, что шведы, засевшие в Риге, Ревеле и других укрепленных пунктах Прибалтики, лишались сухопутных коммуникаций с Карлом XII, находившимся в Польше.
— 1728 г. Окончание первой Камчатской экспедиции
Первая Камчатская экспедиция, которую возглавил Витус Беринг, проходила с 1725 по 1730 год. «Морское путешествие россиян» благополучно закончилось в Нижнекамчатске. Добирались они сюда 3,5 года, полтора года занял обратный путь. Само же плавание длилось всего 51 день.
— 1761 г. Началась 4-х месячная осада польской крепости Кольберг
Крепость Кольберг (ныне Колобжег) была взята 5 декабря 1761 года корпусом под командованием полководца Петра Александровича Румянцева(1725 – 1796 гг.)
— 1812 г. Наполеон вошел в Москву. Пожар Москвы
На 1 сентября 1812 г. приходится решение военного совета во главе с М.И.Кутузовым о сдаче Москвы Наполеону. На следующий день неприятельская армия вошла в столицу Третьего Рима. Это привело к грандиозному пожару города, о котором немецкий философ В. Шубарт написал следующее: «Я не стану касаться спорного вопроса, сами ли русские это сделали, грабители-мародеры или пьяные французы, намеренно или по ошибке. Дело не в этом. А в том, что если в городе, состоящем из деревянных строений, из 300.000 его жителей остается несколько тысяч – он должен погибнуть. Уже сам уход москвичей означал, что они жертвуют своим имуществом. И, тем не менее: с каким само собой разумеющимся спокойствием, без всякой позы, свершался этот величайший в истории жертвенный акт! Ни одна столица мира, которую доселе покорял Наполеон, не оказывала ему такого приема. Берлинцы стояли шпалерами, когда тот вступал в город, и кланялись. Русские же и на себя, и на врага нагоняли ужасы апокалипсиса. При этом ни одна столица не имеет такого значения для народа, как Москва для русских. Она значит для него больше, чем Париж для француза. Это священный город для русских. И тем не менее!»
— 1829 г. Адрианопольский мирный договор
Договор был подписан во дворце Эски-Сарай. Дарданеллы и Босфор были открыты для торговли всех народов. Безопасность азиатской границы России обеспечивалась присоединением крепостей: Анапы, Поти, Ахалцика, Ацхура и Ахалкалаки. Россия получила дельту Дуная и всеморское побережье Кавказа от Анапы до Поти, включая Абхазию и Мингрелию, а также Ахалцихскую область. Утверждены права и преимущества Сербии, и княжеств Молдавии и Валахии. Греция признана вассальным государством. Уплата Турцией военных издержек определена в 10 миллионов голландских дукатов.
— 1906 г. † Дмитрий Федорович Трепов
Государственный деятель, генерал-майор (1900 г.). Родился 02.12.1855 г. Окончил Пажеский корпус, служил в лейб-гвардии. С 1896 г. занимал пост московского обер-полицмейстера. Был одним из активных борцов с революционным движением и социализмом. С 11 января 1905 г. являлся петербургским генерал-губернатором, с апреля 1905 г. — товарищем министра внутренних дел, заведующим полицией и командующим Отдельным корпусом жандармов, с 26 октября — петергофским дворцовым комендантом. Во время смуты 1905 г. проявлял твердость и последовательность в разгроме революционных банд. 2 сентября 1906 года Трепов неожиданно скончался от сердечного приступа. Похоронен в часовне Петра и Павла в Петергофе.
— 1910 г. Честь Андреевского флага и России
Летом 1910 г. эскадра Балтийского флота (броненосцы «Цесаревич» и «Слава», крейсера «Адмирал Макаров», «Рюрик», «Богатырь») под командованием контр-адмирала Н.С.Маньковского совершала поход в Средиземное море. Корабли должны были зайти в принадлежавший Австро-Венгрии порт Фиуме (ныне — Риека в Хорватии). Фиуме был одной из главных баз ВМС Австро-Венгрии с мощной крепостью. Русские корабли пришли туда 1 сентября. Обязательным ритуалом при заходе боевых кораблей в иностранный порт или при встрече двух эскадр разных стран, был обмен так называемым салютом наций из 21 залпа. Для этого на кораблях имелись специальные салютные пушки. Русский отряд был в Фиуме гостем, поэтому первым дал салют он. Крепость не ответила. Это было оскорблением российского Андреевского флага и вообще России. К Фиуме подошла австро-венгерская эскадра (более 20 броненосцев и крейсеров) под флагом австрийского морского министра и командующего военно-морскими силами страны вице-адмирала Монтеккуколи. Снова был необходим обмен салютом наций. Русские были гостями, кроме того, Монтеккуколи был старше Маньковского по званию. Поэтому вновь первыми салют дали русские. Эскадране ответила. Это был уже открытый вызов. Адмирал Маньковский отправился на австрийский флагман за объяснениями. На трапе австрийского броненосца русского адмирала встретил капитан 1-го ранга, флаг-капитан адмирала Монтеккуколи. Он сообщил, что австрийский командующий принять Маньковского не сможет. Это было третье оскорбление, нанесенное теперь уже лично русскому адмиралу. Более того, когда катер с Маньковским отошел от трапа австрийского корабля, ему не дали прощальный салют. Между тем к трапу «Цесаревича» подошел австрийский адмиральский катер с Монтеккуколи на борту. Встретил его лейтенант барон Ланге, младший флаг-офицер Маньковского. Он сообщил, что командир русского отряда принять его светлость не может. Австрийский катер отправился обратно, русские дали прощальный салют. Теперь оскорбление, нанесенное Маньковскому, было смыто. Однако оставалось оскорбление более тяжкое, нанесенное Андреевскому флагу и, следовательно, России. Поэтому на австрийский флагман вновь отправился катер с «Цесаревича». На его борту находился старший флаг-капитан Маньковского, капитан 2-го ранга Русецкий. Он потребовал от австрийцев официальных объяснений по поводу того, почему ни крепость Фиуме, ни австрийская эскадра не отдали русским кораблям положенный салют наций. Австрийский флаг-капитан стал ссылаться на некие технические и служебные проблемы и оплошности, ясно давая понять, что очень хотел бы замять дело. Однако Русецкий передал австрийцу категорическое требование Маньковского: завтра в 8 утра, в момент подъема флага на русских кораблях, и крепость, и эскадра должны дать салют наций. Австриец обещал, что крепость салют даст обязательно, а вот эскадра не сможет, по плану она должна уйти в море в 4 утра. В ответ Русецкий сообщил, что ни на какие уступки русские не пойдут и без салюта в момент подъема флага австрийцев из бухты не выпустят. Маньковский, выслушав Русецкого, отдал приказ своим кораблям изменить позицию. «Рюрик» встал прямо посередине выхода из бухты Фиуме, «Цесаревич» и «Богатырь» переместились ближе к берегу. На кораблях была сыграна боевая тревога, орудия наведены на австрийский флагман. На австрийских кораблях и на берегу понимали, что дело принимает нехороший оборот. Ночью австрийские корабли и крепость активно перемигивались сигнальными огнями. В 4 утра австрийская эскадра начала разводить пары. На русских кораблях артиллеристы ждали команды на открытие огня. Если бы австрийцы двинулись с места, она бы поступила немедленно. Но австрийцы не ушли. В 8 утра, как положено, команды были построены на палубах. Командиры кораблей отдали привычную команду «На флаг и гюйс! Смирно! Флаг и гюйс поднять!». Правда, в этот раз, если бы австрийцы повели себя так же, как и накануне, могла последовать война. Но этого не случилось. Как только флаги и гюйсы на «Цесаревиче», «Рюрике» и «Богатыре» пошли вверх, загрохотали салютные пушки крепости Фиуме и всех кораблей австрийской эскадры. Маньковский считал залпы — их было 21, полноценный салют наций. Русский адмирал выиграл этот бой, отстоял честь Андреевского флага и честь России. Продемонстрировав готовность пролить свою и вражескую кровь, он предотвратил кровопролитие. Австрийские корабли снялись с якорей и двинулись в море мимо русского отряда. Команды «Цесаревича», «Богатыря» и «Рюрика» были выстроены во фронт, оркестры заиграли австрийский гимн. Австрийские команды тоже были построены, а оркестры заиграли русский гимн. Ссориться с русскими больше не хотели.
— 1921 г. † Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг
Генерал-лейтенант, один из руководителей контрреволюции в Забайкалье и Монголии. В августе 1920 г. с дивизией отделился от войск Семенова и ушел в Монголию. В феврале 1921 г. занял Ургу (Улан-Батор). В мае 1921 г. со своими войсками вошел на территорию Дальневосточной республики в районе Троицкосавска (Кяхта) и двинулся на Верхнеудинск (Улан-Удэ). 21 августа 1921 г. был взят в плен. Участь барона Унгерна, привезенного большевиками на судилище в железной клетке была предрешена еще до начала судебной комедии телеграммой Ульянова-Ленина: «Судить и, в случае установления вины, в чем не может быть ни малейших сомнений (!), немедленно расстрелять». Барона специально посадили на скамью подсудимых в «старорежимном» виде, не сняв с него ни золотых погон, ни белого Георгиевского креста. Но главному красному обвинителю, небезызвестному Губельману-Ярославскому, было мало этого публичного унижения белого генерала-«золотопогонника» и, в его лице, «проклятого царского режима». Он вздумал напоследок покуражиться над беззащитным пленником. Решив сыграть на «русских национальных чувствах» публики в их самом низменном варианте, «пламенный интернационалист» попытался представить Унгерна гнусным отпрыском «остзейских баронов», якобы «сосавших из России кровь» и одновременно «продававших Россию Германии». И он спросил издевательским тоном: «Чем отличился ваш род на русской службе? »Барон Унгерн спокойно ответил: «Семьдесят два убитых на войне». Этот эпизод вполне мог бы послужить эпиграфом ко всей судьбе Романа фон Унгерн-Штернберга, весь род которого кровью, пролитой за Россию на полях сражений, навеки запечатлел свою верность Отечеству.
Расстрелян в Новониколаевске (Новосибирске).
Автор: Чернозатонский Игорь Александрович
